Книга Спи ко мне - Ольга Лукас

И тут Наташа поняла, чей портрет скрывается за шторкой – это не Рыба в странном мундире. Это его отец, ученый.

Нита затушила недокуренную сигарету прямо о полку и положила её рядом с вазой-снеговиком. Потом сняла со стены щётку с красиво изогнутой резной ручкой и стала медленно смахивать пыль с телефона. Рыба осторожно взял Наташу за руку, указал подбородком на дверь, и они оставили хозяйку наедине с её воспоминаниями. Спустились на второй этаж по винтовой лестнице. Проскочили кабинет и даже умудрились не выпустить в коридор ни одного кота. Сбежали вниз по кирпичным ступеням и, не оглядываясь, поспешили в гараж, на поиски своего драндулета.

Двухэтажный автомобиль взбирался на гору в полной тишине.

– Значит, твой отец был в нашем мире, – нарушила молчание Наташа.

– Значит, был. Но тоже только во сне. Наши торговцы найдут дорогу куда угодно – если в этом есть смысл. Должно быть, с вами невыгодно торговать.

– Нас просто так не обманешь потому что! – заступилась за жесткий мир Наташа. И вдруг вспомнила:

– Слушай, а что ты мне втирал про дикарей с крашеными волосами? Это шутка такая? Или твоя мама – дикарь?

Рыба нервно встряхнул головой – он не мог выпустить из рук рулевой шар, чтобы поправить упавшую на глаза прядь.

– У твоей матери красные волосы, – с расстановкой сказала Наташа. – А ты уверял меня, что у вас красятся только дикари. Или красный – её настоящий цвет?

– Ненастоящий. Торговцы должны выделяться, чтобы люди сразу видели, кто перед ними. И не особенно доверяли. Закон велит торговцам красить волосы в цвет старого кирпича или носить особые остроконечные колпаки того же оттенка.

Оказалось, что почти тысячу лет назад к власти в Империи пришел большой аскет. Во имя благополучия народа он издал указ, направленный против торговцев. Отныне в города разрешалось завозить только жизненно необходимые предметы. Если мастер мог продавать свои товары без посредников, торговцы должны были забыть путь к его дому. Может быть, благодаря этому указу мастерам теперь и живётся так хорошо.

Торговцам запретили селиться в городах. Многие отказались от своего лара и бежали на окраины, предпочтя судьбу безродных жителей. Остались те, кто не мыслил свою жизнь без торговли.

Когда аскет умер, его наследник дал торговцам слабину, но полностью не отменил направленный против них закон. Они по-прежнему не могли селиться в городах, и сталкивались со многими ограничениями. По мелочам. Но это были неприятные, а порой и оскорбительные мелочи.

Закон имел неожиданные последствия, полезные для всех жителей Империи. Благодаря ему произошел огромный скачок в развитии транспорта. Поскольку торговцам выгодно продавать свой товар в городах, а жить в городах им запретили, они были заинтересованы в развитии быстроходных средств, позволяющих покрывать большие расстояния за пару часов.

Торговцы первыми обзавелись скоростными мобилями и летающими велосипедами. Это была штамповка, но штамповка быстроходная. Ни в столице, ни даже в срединных городах такого бы не допустили. Но торговцы живут в своих замках, по своим правилам, делая вид, что они всё ещё соблюдают древний закон и очень от него страдают. Именно торговцы следят за тем, чтобы этот закон не отменили окончательно – иначе они утратят все привилегии несправедливо притесняемого лара, с таким трудом завоёванные за последнюю тысячу лет.

– Какая странная неприязнь к людям, которые просто делают своё дело, – заметила Наташа.

– В древности верили, что торговля разрушает личность, – пояснил Рыба. – Постоянно обманывая, ища выгоду, человек перестаёт быть человеком. Торговцев даже хоронили вдали от других.

– Надо же. А у нас в средние века за оградой кладбища хоронили актёров.

– Художников?

– Не всех художников. Только тех, которые представляли на сцене разные выдуманные истории.

– Они сами сочиняли то, что представляли?

– Нет, наверное. Обычно сочиняли всё же драматурги.

– А где хоронили драматургов?

– Да кого где. Кого – как попало. Кого – с почестями.

– Но ведь актёры ничего не придумывают и не могут быть опасны. За что же их так?

– Я точно не знаю, – сказала Наташа. – Наверное, за то, что они делают придуманное – настоящим. Вдыхают в него частицу себя. Ведь написанная история оживает только в подготовленной голове. А хороший актёр любую историю может оживить так, что в неё поверит даже дикарь. Человек, имеющий власть над дикарями – опасен… И всё-таки объясни, зачем я ношу эту шляпу, раз красные волосы в вашем лучшем из миров – совсем не редкость?

Рыба немного помолчал, собираясь с мыслями. Наконец признался:

– Если кто-то увидит рядом со мной женщину из торговцев – могут подумать, что Нита победила и я возвращаюсь в свой прежний лар.

– Но ты же не возвращаешься? И кому какое дело? Всем наплевать.

– Не всем. Пересуды сильнее правды. Зародится тень мысли, пойдёт слух, возникнет сплетня. И под этим предлогом Нита найдёт способ прибрать меня к рукам. Товар, в который было вложено столько денег и надежд, проявил своеволие и убежал в столицу. Но я – не товар, и я сам по себе. Никогда к ним не вернусь. Уж лучше – окраина.

Дорога пошла вниз. Наташу немного укачало, она откинулась на удобную подушку и закрыла глаза. А когда открыла – увидела потолок своей комнаты.

Посмотрела на часы – полчаса до подъёма, но спать уже не хочется. Выглянула в окно. Монастырь, массивный, как замок Ниты, стоял словно по пояс в молоке. Со стороны реки на Новодевичий сквер наползал туман.

Глава двадцать вторая. Кладбище выходного дня

Дождь пунктиром намечает план будущего наступления штормового фронта. Тонкие иголочки-капли впиваются в лицо. Все кругом болеют, или заболевают, или боятся заболеть. Самые счастливые – ухаживают за больными. По Москве бродит какой-то новый вирус гриппа. К обычным симптомам прибавляется безнадёжное уныние.

Как здорово в такую пору субботним хмурым утром просыпаться вдвоём, идти на кухню, варить кофе или какао, неспешно строить планы на день.

Но Наташа просыпается одна. Одна варит кофе. Кофе убегает, к чёрту кофе, чтоб его ветром унесло. Тогда – какао. И побольше рассыпчатого песочного печенья. А планов никаких нет. Вот если бы Рыба… Но это невозможно. Сейчас, когда так его не хватает, ему даже позвонить нельзя.

Хорошо устроился, конечно. Уснул – и попал на всё готовенькое.

Наташа словно забыла о том, что и сама засыпает «на всё готовенькое». Видимо, кто-то чихнул на неё в метро, и вирус гриппа запустил в её организм свои ядовитые корни.

«Давай, поной! – одёрнула она себя. – Советую применить уловку номер ноль!»

Когда у Наташи случается кризис, когда решение не желает приходить, когда ситуация кажется безвыходной, она гуляет по Новодевичьему кладбищу – благо, от дома до него недалеко. И что-нибудь обязательно придумывается.