Книга Новая Зона. Вертикаль власти - Сергей Недоруб

Третий выстрел снес Морозу заднюю часть головы. Орех в ошеломлении отступил от него, глядя на отобранный пистолет в своих руках.

— Твою же мать, — только и проговорил он, пряча оружие в карман.

Пытаясь совладать с приступом паники, Орех выбежал из раздевалки, перешел на нормальный шаг и покинул здание ЦАЯ, никем не остановленный. За первым же углом он снова перешел на бег и уже не останавливался.

* * *

Борланд молчал, пока Уотсон снова не пришел в себя. На этот раз он не комментировал состояние «адвоката».

— Гробишь жизнь, пока молодой, — сказал сталкер. — Знаешь, чему учит Зона в первую очередь? Технике безопасности. И уже потом дает пространство для маневров.

— Я знаю, — выдохнул Уотсон. — Я там был.

— Твои приключения прошли в режиме избыточной перестраховки. С покупным оружием, снаряжением, техникой завтрашнего дня. Тебя прикрывали более опытный в стрельбе Фармер и более осторожная в передвижении Литера. Ты имел мощный пул, ворвался с фальстарта. После прихода в Зону ты избегал общения с людьми, предпочитая возиться с планшетами. Наибольшими твоими подвигами, если не единственными, были взлом спутника Коалиции и перепрограммирование «Мисс Анаис». Каждый раз, когда возникали аномалии, наемники, мутанты, тебе помогали более опытные или более рисковые люди вроде меня, Бергамота, Анубиса. Но в одиночку ты бы в Зоне не протянул и часа. Простые парни в ветровках и штанах с двумя полосками, вооруженные заедающими обрезами, заряженными картечью, выживали в Зоне через кровь, пот и слезы — причем не свои слезы. Зря ты ввязался, приятель. Это не твое. Выходи из системы, пока еще можешь.

— Ты последний, чьих советов я стану слушаться, — сказал Уотсон. — Не тебе меня учить, понял?! Из-за тебя сломались жизни у Алены и Фармера! Они тебе доверяли, а ты их подвел!

— Я никому и никогда не служил нянькой, — жестко выговорил Борланд. — Я ни разу не брал на себя обязательства спасать чью-то жизнь. У каждого есть своя башка на плечах. И в Зоне мы всей группой оказались именно потому, что вы хотели меня убить!

— Я не хотел…

— Не перебивай меня, баклан! Алена хотела, ладно. Но вы с Фармером ее в этом поддержали. Слепо пошли за глупой девчонкой. А разгребал в результате я, один. Не смей мне говорить, что я тебе что-то должен! И у меня есть полное право знать, как дела у Алены. Спросил бы и про Фармера, будь он жив.

— Жива, здорова, сидит в Москве, — проговорил Уотсон. Он разнервничался до такой степени, что его речь уже напоминала тарабарщину, но Борланд все понял.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Теперь послушай совет. Не лезь к ней. Оставь в покое, не ввязывай ее в свои дела.

— У тебя нет никакого права говорить мне, что делать.

— У меня есть любое право, которое я захочу иметь. Точно так же как ты считаешь своим правом работать шестеркой на подхвате у Клинча.

— Я не шестерка!

— Да. Ты элитарный курьер. Менеджер по доставкам. Напомни мне, почему ты здесь?

Уотсон лишь отмахнулся, с отчаянием глядя вверх.

— Ты — человек, — говорил Борланд. — Только это не всегда звучит гордо. У некоторых людей есть имена. У других — прозвища. Это одно и то же. А ты — человек и обречен вечно быть чьим-то человеком. Ты был человеком Алены, Фармера, даже моим. Сейчас ты человек Клинча. На серого кардинала ты не тянешь. Максимум, чего ты добился, — это взял себе имя доктора из книг Конан Дойла. Причем имя персонажа, изначально второстепенного. И вдобавок оставил американскую фонетику. Прошу тебя, не подумай, что я тебя оскорбляю. Не ты один такой. Я лишь хочу тебе помочь. Алена, например, так и осталась всего лишь буквой.

— Я понял, — сказал Уотсон. — Я тебе не нравлюсь.

— Ну, ты не клубничный пирог.

— Кунченко хороший мужик, — сказал Уотсон. — Не хуже других. У каждого свои недостатки, но он по крайней мере честен. Что не скажешь про его жену… Но давай не будем углубляться так далеко. Я ответил на твой вопрос?

— Да. Можешь задавать мне свои.

— Понятия не имею, зачем я стал тебя слушать, — признался Уотсон. — С тобой только нервы себе растреплешь, а полезного ничего не узнаешь.

— Смотря как и чем слушать.

— Довольно. Я пришел сюда за сообщением от Кунченко. Ты мне его передашь или нет?

Борланд положил обе руки на стол.

— Майор просил передать тебе всего два слова, — сказал он.

— Я слушаю.

— «Контроль-шесть».

Уотсон молчал. Что-то в нем неуловимо изменилось. Он выглядел по-прежнему безучастным, но теперь по его лицу нельзя было ничего прочитать. Казалось, услышанное заставило его резко повзрослеть.

— Повтори, пожалуйста, — попросил он.

— «Контроль-шесть», — произнес Борланд снова. — Это все.

— Быть не может, — сказал Уотсон, касаясь виска ладонью. — Ты не ошибся?

— Тут трудно ошибиться.

— Черт побери, ты уверен или нет?!

— Да, уверен, — сказал Борланд. — Мне в третий раз повторить?

— Не надо. — Уотсон встал со стула и зашагал по узкому пространству комнаты. — Подожди, дай мне подумать.

Сталкер его не торопил. Парень стоял, отвернувшись, поэтому догадаться, о чем он думает, было невозможно. Было лишь ясно, что он ждал другого сообщения.

— Извини, если я принес дурные вести, — вздохнул Борланд. — Не надо сечь голову гонца. Ибо он понятия не имеет, что сие послание значит.

— В самом деле? — Уотсон повернулся к нему. — Ты не знаешь?

— Что значит «контроль-шесть»? Нет. Даже не догадываюсь. Клинч мне не говорил.

— Интересно, — покачал головой Уотсон. — Шесть… Очень интересно.

— Не просветишь меня по этому поводу?

— Я не могу, — ответил Уотсон. — Если Кунченко сам решил тебе не говорить, то и я не должен.

— Логично, — кивнул Борланд. — А что бы изменилось, если бы там было, к примеру, не шесть, а семь?

— Семь было бы намного лучше.

— А восемь — и вовсе чудесно?

— Восемь, — Уотсон чуть улыбнулся, — восемь было бы самое то.

— Извини. — Борланд поднял обе ладони. — Я все равно ничего не понял.

— Ничего удивительного.

Уотсон вытащил мобильный телефон, быстро набрал текстовое сообщение.

— Здесь что, сотовый ловит? — спросил Борланд.

— Да. Погоди, не мешай. «Контроль-шесть»… готово. Нужные люди поставлены в известность. Теперь надо встретиться с ними персонально и дать подтверждение.

Уотсон взял со стола «дипломат».

— Мне пора, — сказал он. — Спасибо за приятную беседу.

— Эй, постой, — забеспокоился Борланд. — Ты же говорил, что можешь пробыть тут хоть до утра.