Книга Стальное лето - Сильвия Аваллоне

А вдруг как прежде уже никогда не будет?

Анна сняла обувь, стянула гольфы, закатала джинсы до колен и вошла в ледяную воду. Превозмогая холод, она немного прошла вперед и забрела в тростник.

Все в запустении, какие-то ржавые кучи. Вон та красная лодка, на которой Анна в первый раз занялась любовью. А вот — голубая, где они сидели с Франческой. Анна подошла, поводила по днищу руками. Затем вложила два пальца в рот и переливисто свистнула. Она и не надеялась, что они придут. Если что-то сходит с рельсов, то это навсегда. Ее отца не было дома с ноября… Время от времени он звонил, но мать бросала трубку, едва заслышав его голос. «Безмозглый засранец… — говорила мать, — этот ваш отец».

Мой отец.

Они все-таки появились. Вылезли из-под лодок, из пустых бензиновых бочек. Их было много, она подсчитала — ровно двадцать одна душа.

Анна развернула фольгу. Коты были живы. Странно… Уже пять месяцев им не носят еду. Но они как-то выжили.

Почему Франчески нет со мной? Почему я одна кормлю эти вонючих котов, дерущихся между собой ради лишнего кусочка? Почему все уверены, что каждый новый день несет нам что-то лучшее, но на самом деле с каждым днем мы только теряем, теряем безвозвратно…

Эльбы сегодня не видно. В воздухе столько воды, что невозможно разглядеть даже знакомого силуэта горы Капанне…

Анна обернулась и заметила фигурку, сидящую на волнорезе, метрах в ста от нее. В лучах заходящего солнца невозможно было разглядеть, кто это.

Она представила, что это Франческа — или призрак Франчески, присевший на корточки.

Какая же она зараза, Франческа! Узнав, что стряслось с Энрико, Анна сразу же позвонила подруге, но эта сучка не ответила. И дверь тоже не открыла.

Почему она так себя ведет? Вот ведь ревнивая дура, лесбиянка сраная.

Мысль о том, что фигурка на волнорезе это и есть Франческа, заставляла чаще биться сердце Анны.

Хорошо, пусть она. Но что ей сказать? Слова здесь не помогут.

29

Они встретились субботним утром в продуктовом магазине в конце улицы Сталинграда.

Это был крохотный магазинчик, состоящий из одного помещения, где ящики с овощами стоят прямо на полу, а полки, набитые упаковками с печеньем и соками, того гляди рухнут.

В тот момент, когда Сандра заказывала продавщице пирожные и багет, зазвенел колокольчик входной двери. Обернувшись, она увидела Розу и на миг замерла от удивления. Всего за несколько месяцев Роза превратилась в старуху. Одевалась она всегда плохо, это да, но раньше ее лицо сохраняло свежесть, а черные волосы были аккуратно причесаны… Теперь же ее виски покрылись сединой, а вокруг глаз пролегли глубокие морщины. Щеки, свисающие ниже подбородка, имели желтоватый оттенок.

Роза волочила за собой пеструю продуктовую тележку с алюминиевой ручкой — ходить с такой за покупками отважились бы не в каждой деревне.

Узнав соседку, Роза опустила глаза.

Сандра поздоровалась. Роза кивнула и принялась копаться в ящике с сельдереем. Было видно, что она не рада встрече. Поняв это, Сандра попросила еще две булочки, бросила покупки в сумку и в спешке расплатилась.

Уже на улице она поняла, что трусость — последнее дело, и, присев на парапет, стала ждать, пока выйдет Роза.

Она хорошо помнила тот день, когда Роза рассказала ей про Франческу. Сандра не выносила несправедливости. Именно поэтому она была партийной активисткой, раздавала листовки, развешивала плакаты и готовила шпикачки на праздниках Единения и Освобождения.

По правде говоря, узнав про «подвиги» ее мужа, товарищи по партии стали посматривать на нее косо, ну и шут с ними. Даже если Артуро и не арестовали, младенцу было ясно, что он небезгрешен. Так было всегда, а она все-таки вышла за него замуж…

Вскоре из магазина показалась Роза и сразу поняла, что Сандра ее ждет. Вначале она испугалась, потому что вовсе не хотела разговаривать ни Сандрой, ни с кем бы то ни было. Однако, поколебавшись, она подошла и молча уселась рядом с соседкой. У нее разболелись колени, хотя она прошла всего несколько метров.

— Как дела, Роза? — спросила Сандра.

— Да не знаю даже, — ответила Роза. — Принимаю вот всякую гадость, лекарства… Они, по идее, должны мне помочь.

— Не надо бы тебе их принимать, они вызывают привыкание.

— Я знаю.

Женщины, не отрываясь, смотрели в одну точку перед собой.

— Я слышала о твоем муже, об аварии… Хотела зайти, но не знала, удобно ли… Сейчас ему лучше?

— Он как мертвец, — ответила Роза без всякой интонации. — Сидит все время в кресле, пошевелиться не может. Мы за ним ухаживаем. Дочка больше. Он зовет ее все время, хочет, чтобы она была ему нянькой… Хоть кулаки не распускает, — помолчав, добавила она.

— Ты же можешь развестись… — Сандра повернулась к Розе, схватила ее за руку. — Тебе надо попросить развод. Квартиру точно оставят тебе…

Роза грустно улыбнулась:

— Знаешь, я иногда об этом думаю. Говорю себе: позвони Сандре, предложи ей прогуляться. Почему бы вам не смотаться в центр? Потом… все остается как было.

Сандра перебила ее:

— Поверь мне, послушай меня! Я уверена, что квартиру отдадут тебе, а его выкинут, выкинут! — Она смахнула волосы со лба. — Ты поняла, Роза? Квартиру и алименты тебе обязаны присудить! Наберись смелости!

Роза пристально посмотрела на нее.

— Знаешь, — сказала она, — мне бы очень хотелось пройтись с тобой по магазинам в центре. — На ее лице читалось выражение легкого упрека. — Мне нужна была подруга вроде тебя, Сандра, кто-то, с кем можно поговорить — и сразу становится лучше. Я знаю, это моя вина, я совсем дура. Я и малой толики не знаю из того, что знаешь ты…

Сандра на миг смутилась, она не понимала, к чему Роза клонит.

— Зато я вижу, — продолжила Роза, с трудом поднимаясь на ноги, — что ты все разговоры разговариваешь, а развода не просишь. А муженек твой гуляет по Массе и Вьяреджо. Может, он там тебе рога наставляет? А ты тут в одиночку разгребаешь все проблемы. Ты — одна.

Сандра пришла в ужас, она совсем не ждала такого поворота.

— Ты все говоришь, говоришь, а в жизни у тебя все по-другому. А я не хочу остаться одной, как ты. Я лучше буду сидеть дома с парализованным мужем и принимать лекарства. Одинокие женщины в моих краях всегда плохо кончали.

Роза пошла прочь, волоча за собой продуктовую тележку. Хотя ей было всего тридцать четыре года, ее ноги уже распухли, как у древней старухи.

Сандре очень хотелось ударить соседку, но она оставалась там, где была, — на скамейке у магазина.

30

Нино и Масси раскрыв рот слушали Кристиано.