Книга Череп епископа - Александр Прозоров

— Человек десять оказались заперты в погребе за брешью, брат, — указал в сторону пролома фон Регенбох. — Наверное, русские ленятся войти в него с той стороны и перебить бедолаг. Еще семеро убитых и шестнадцать раненых перед стеной. В общей сложности около тридцати ландскнехтов.

Это известие кавалер Иван выслушал уже относительно спокойно, и указал латной рукавицей на стену:

— Прикажите бомбардирам, барон, начинать разрушать куртину шагах в пяти правее бреши. Думаю, через полтора дня нам удастся обрушить значительную часть стены, и лазить по норам не потребуется. Полтора дня… — рыцарь выпрямился в седле и нашел глазами епископа. — Полтора дня, если завтра днем мы получим недостающие припасы.

Священник склонил голову, словно прислушиваясь к невидимому собеседнику, потом улыбнулся, и тронул шпорами коня, подъезжая ближе;

— Я готов поставить свой золотой крест против вашего меча, господин рыцарь, что через три часа припасы будут здесь.

— Зачем мне ваш крест? — пожал плечами командующий. — Мне нужны припасы!

Отряд рыцарей обогнул крепость, и перед их глазами предстала картина еще более ужасающая, чем со стороны крепости: все изготовленные за два дня лестницы валялись под куртиной, в большинстве своем переломанные, там же умирало и немалое число кнехтов. Сын Кетлера испытал жуткое желание приказать безмозглым сервам, взятым на службу во имя Господа, собрать все лестницы и вернуть их обратно — но он прекрасно понимал, что ничего, кроме новых потерь, это не принесет. Ну надо же: рабы — и те начали ослушиваться приказа!

— Я пытался их остановить, — не дожидаясь вопpocoв, начал оправдываться оруженосец, нервно дергая выпущенный поверх кирасы кружевной воротник, но они…

— Сколько? — перебил его командующий. — Сколько кнехтов вы угробили?

— Не больше сорока, — подобострастно поклонился оруженосец.

— Продолжайте вязать лестницы, — презрительно выдохнул кавалер и повернул коня.

К тому времени, когда командующий в сопровождении все той же свиты вернулся в деревню, на кристально чистой, белоснежной глади озера, где-то у самого горизонта, появились темные точки. Первым их заметил сам рыцарь Иван — он привстал на стременах, пытаясь определить, кто двигается через бескрайний простор, потом восхищенно поцокал языком:

— Да, господин епископ. Я знал, что вы продумали все вопросы, но не ожидал, что с такой точностью. Еще чуть-чуть, и мне пришлось бы остаться без меча! Брат фон Гольц! Позаботьтесь, чтобы новоприбывших разместили в теплые дома, и дайте им отдохнуть до завтра. Коней накормите пшеницей из местных припасов, сколько съесть смогут! Язычникам она все равно уже не понадобится, а лошадей у нас…

* * *

Всю дорогу Прослав шел рядом с санями, не желая перегружать и без того измученную Храмку. Лошадь он ни разу не понукнул, удовлетворяясь ее неспешным движением, а иногда проходил вперед и, поглаживая ей морду, заглядывал в ноздри, уговаривая немножко потерпеть. К счастью, снега на озере успело насыпать от силы по щиколотку, и пробиваться по нему труда не составляло. Вскоре после полудня на горизонте появилась темная полоса, а еще через пару часов навстречу отряду прискакал распаренный всадник в джубоне, меховом плаще и с непокрытой головой, за сотню шагов до обоза перешел на шаг, неторопливо прогарцевал вдоль груженых саней. Переговорив о чем-то с идущим во главе отряда кавалером Хаганом, он снова нагнал сани, легонько хлопнул Прослава плетью по спине:

— Поворачивай, раб. Правь вон туда, где промеж деревьев пустота. Там сани разгрузишь, и в деревню повернешь, что в паре миль левее, понял?

— Да, господин, — скинув шапку низко поклонился Прослав.

Дворянин умчался вперед, а серв начал поворачивать оглобли в указанном направлении.

Вскоре на фоне далекой стены леса стали прорисовываться высокие каменные стены с выступающими вперед башнями, костры перед ними. Донесся далекий гром, с земли перед городом поднялось сизое облако и полетело в чистое морозное небо. Прослав почувствовал, как по спине побежали мурашки: попасть на войну, где метают стрелы и рубят головы, ему никак не хотелось. Однако и деваться было некуда, поэтому он кинул концы вожжей на сани, прошел вперед, взял кобылку под уздцы и покорно, как топающий к мяснику телок, двинулся дальше.

Впереди опять бухнуло: на этот раз облака дыма поднялись не только с земли, но и оторвались от башен — все снова надолго затихло. Вокруг костров, подставляя теплу кажущиеся совсем тоненькими ножки в суконных чулках, и красные от мороза ладони, сидели солдаты в железных кирасах и касках, неподалеку еще несколько рубили топорами на куски большую коровью тушу. Прослав завернул было к этому лагерю, заранее ломая шапку, но один из солдат указующе махнул в сторону крепости.

Серв, неуверенно оглянувшись на едущих позади соседей, двинулся дальше, и шагов через сто наткнулся на вырытую поперек дороги глубокую канаву. Пока он раздумывал, куда двигаться дальше, по траншее подбежал разгоряченный воин, вылез наружу, заглянул в сани и одобрительно похлопал Прослава по плечу. Потом принялся выкидывать ядра прямо на снег. Серв, после короткого колебания, укрыл лошадь попоной и начал ему помогать. Потом подошли Борислав с Харитоном, и работа пошла еще быстрее.

Где-то за час они разгрузились и двинулись вдоль берега в указанном дворянином направлении, в деревню. Позади опять громыхнуло. Прослав передернул плечами и поправил на голове шапку. Ему подумалось, что войну он представлял себе несколько иначе.

Подъезжая к разгромленному селению, они наткнулись на дворянина, встретившего их на озере.

— Уже обернулись? — удивился он появлению маленького обоза. — Ладно, к крайнему дому поезжайте, там сено есть. Утром, пока господин епископ своему начетнику письмо не передаст, никуда не отправляйтесь!

Сервы, опасливо косясь на бродящих вокруг кнехтов, тронулись к указанному месту, остановились у припорошенной снегом копенки и, пользуясь дармовщиной, принялись щедро пересыпать сеном сани и кидать охапки перед мордами лошадей.

— Жили же люди, — покачал головой Харитон, прихлопывая уложенное на розвальни сено, — траву косили, двор держали, дома богатые отстроили. Всю жизнь трудились. И вот поди же ты, всего разом лишились, да сами еще живы ли, неизвестно.

— Да, — согласился Бронислав. — Все в руках Господних. Старайся, не старайся, а коли Бог захочет, все одно в нищете и голоде помрешь.

— Эй, рабы, — окликнул их пожилой кнехт, и кинул двух промороженных неощипанных гусей. — Это вам на сегодня и на утро. Завтра раненых в монастырь повезете. Смотрите, чтобы до вечера в Кадавер доставили! А то из-под земли достану! Зерно лошадям можете вон из того амбара брать, господин рыцарь приказал давать, сколько захотите.

Мужики оживились. Поесть гусятинки им не каждый месяц удавалось, а тут — сразу два! Да еще лошадок можно подкормить вдосталь! Они устремились к отдельно стоящему срубу без окон, и принялись набивать торбы, относить их к саням, снова возвращаясь к амбару наполняя все имеющиеся емкости.