Книга Бред Тьюринга - Эдмундо Пас Сольдан

– Да почем вам знать, кто чего заслуживает? Сразу видно, что вы впервые в таком месте. Ничего, привыкнете.

Он поворачивается и уходит. Сквозь зубы Рут бормочет проклятия. Она разулась – очень болят ноги. Рукопись отобрали, и теперь она чувствует себя безоружной. Они отобрали и ее портфель с мобильным телефоном. Не стоило идти в университет в такой день. Зачем она поторопилась?

Она садится на пол в углу, прислонившись к стене. Отвернувшись, потирает переносицу. Ноздри пощипывает. Наверное, струйки крови уже скопились внутри и готовы вытечь наружу. Она не должна забывать про врача: завтра нужно первым делом позвонить ему. Рут старается успокоиться. Нет ничего особенного в том, что иногда у нее идет кровь из носа. Просто она много волновалась. Да еще эта ипохондрия, с которой так трудно справиться. Но нечто похожее случилось и с ее матерью. Она не обращала внимания на то, что происходит внутри нее, не представляла, что клетки ее тела могут так быстро разрушаться. Она, Рут, напротив, заботится о своем организме; скоро она узнает результаты анализов. А пока не будет строить никаких догадок. Предрасположенность к раку наследуется, но это не значит, что такой удар судьбы обязательно обрушится на нее.

В тот вечер, несколько лет назад, она пришла после работы навестить маму. Та лежала в постели, откинувшись на подушки. Халат был в пятнах мокроты. В полумраке Рут поразили ее залысины и морщинистая кожа лица. Менее чем за месяц мать превратилась из цветущей зрелой женщины в развалину. Она плакала, и Рут попыталась утешить ее.

– Не трогай меня… Не смотри на меня… Мне стыдно, когда ты на меня смотришь.

– Ах, мамочка, ты кокетничаешь, даже когда болеешь? – попыталась пошутить Рут.

– Я хочу, чтобы ты ушла… Ты, твои братья, твой отец… Оставьте меня! – Она стиснула руки; дыхание ее стало тяжелым. Рут хотелось успокоить мать, но, видимо, момент был неподходящий. Такой момент не наступал уже месяца два. Однажды ночью мать пожаловалась супругу на боли в груди; на следующий день врач, что осматривал ее в больнице, отправил ее к другому специалисту. Вечером того же дня онколог подтвердил опасения лечащего врача и вынес смертный приговор: раковая опухоль настолько проросла в печень и легкие, что жить женщине осталось не более полугода.

– Но я ведь немного курю, – кричала мама в больничном коридоре. Это была ложь: она курила по две пачки в день… Рут заметила, что мать ищет что-то среди подушек. И вдруг та выхватила револьвер.

– Прекрати, мама! Где ты это достала? – Это был револьвер с перламутровой рукояткой, когда-то купленный отцом у соседа.

– Уйди, доченька… Я больше не могу. – Рут попыталась отобрать револьвер. Но мать приставила его к груди и спустила курок.

Женщина, сидевшая рядом, внезапно сжимает руки Рут в своих. У нее круглое лицо и широко раскрытые покрасневшие глаза.

– Ай, мамочка, – говорит она, – ты должна похлопотать за нас, когда выйдешь отсюда.

– Возможно, ты выйдешь раньше меня.

– Такого не может быть. Посмотри, как ты одета. Совсем скоро они выпустят тебя. Это уж точно.

– А за что вас задержали? Возможно, моя вина гораздо серьезней.

– Мы перекрыли шоссе к аэропорту. Приехали полицейские с дубинками, надели на нас наручники и арестовали вместе с нашими мужьями. Они не имели права так поднимать цены на свет. Они знают, как мало мы зарабатываем. Мы устали от того, что нам постоянно затыкают рот.

– Я полностью с тобой согласна. По всему городу происходит то же самое.

– А я впервые вижу, чтобы такие холеные, хорошо причесанные сеньоры выходили на улицы – это точно какие-нибудь твои друзья.

– Возможно, ты в последний раз видишь такое.

– Некоторые говорят, что, если бы мы всегда объединялись с вами против правительства, все было бы гораздо проще. Но вот только, говорю я им, между нами и вами нет ничего общего.

– И в этом я тоже с тобой согласна.

– И все равно не забудь о нас. Меня зовут Эулалия Васкес. А она – Хуанита Силес. – Она указывает на женщину рядом с собой.

– Если вы выйдете раньше, вспомните обо мне. Рут Саэнс.

Женщины пожимают друг другу руки. Рут закрывает глаза, ее охватывает усталость. Она должна быть дома, в горячей ванне. Ей частенько приходилось бороться за ванную комнату с Флавией, которая могла проводить там целые часы. Что можно делать в ванной столько времени? А Мигель постоянно заступался за дочь, подрывая авторитет Рут.

Малыш продолжает плакать. Рут хочется сделать так, чтобы он замолчал и чтобы смолкли плач и крики ее соседок по камере. Она понимает их, но очень трудно сохранять спокойствие в атмосфере такого отчаяния, а ведь она, как никто другой, должна оставаться невозмутимой.

Она думает, что именно Мигель виноват в том, что ее жизнь пошла наперекосяк. Кто бы мог это представить; когда они познакомились, ей понравились его молчаливость, привычка не привлекать к себе внимания. Способный к самоанализу и умный – в нем было все, что Рут искала в мужчине; она ненавидела тех, с кем была знакома в юности и в молодые годы: шумных, резких, агрессивных в своей мужественности. К тому же Мигель разделял ее страсть к искусству создания секретных кодов, которое остальные находили скучным и совершенно бесполезным (во всяком случае, в стране, где они живут). Как любил говорить один ее поклонник: "Каждый должен развивать в себе страсти, которые могут пригодиться нации". Она отвечала, что страна – это еще не последняя инстанция, существует ведь еще и Вселенная. Годы спустя она рассказала об этом споре Мигелю, и он пришел в восторг от ее слов. Ах этот доморощенный Тьюринг: он хотел научиться у нее, но в результате превзошел свою преподавательницу. Он настолько погрузился в криптоанализ, будто на свете ничего больше не существовало. Каждый должен стараться вникнуть в глубинный смысл того, что он делает, но это не означает, что ради этого следует забыть обо всем остальном.

Про себя Рут беседует с Мигелем. Сколько раз она наизусть повторяла все это в уме – бесконечные обвинения, резкие ответы. В последние месяцы ей даже казалось, что она готова заговорить с Мигелем, но, видимо, она слишком долго обдумывала свои аргументы.

Измученная Рут засыпает. Это будет беспокойная ночь: частые пробуждения, плач детей и соседок по камере. Но усталость поможет ей засыпать снова и снова. Ей будут сниться кровавые реки, которые уносят с собой ее рукопись. Во сне она попытается прочесть какую-то книгу, но она окажется непонятным кодом…

На следующий день полицейский с усами подходит к двери камеры и зовет ее. Удивленная Рут приподнимается. Другие женщины стучат в дверь и требуют, чтобы их тоже освободили. Полицейский открывает дверь и приглашает Рут следовать за ним. Они переступают порог. Слабый дневной свет слепит ей глаза; лишь сейчас она понимает, что в камере было почти темно, нужно было делать большие усилия, чтобы различить во мраке лица и силуэты сокамерниц.

В окно она видит, что идет дождь, и силится найти нечто поэтическое в его шуме. Струи дождя расчерчивают день четкими параллельными линиями.