Книга Времена не выбирают - Макс Мах

А потом состоялась и сама поездка. Ехали на двуколке, которую тянул в гору спокойный серый мерин. Дорога петляла вдоль склона Кармеля, и, чем выше они поднимались, тем шире открывался перед ними простор. Хайфский порт лежал теперь прямо под ними, и они могли видеть корабли, стоящие у пирсов, и другие – ждущие своей очереди на рейде. Увидели они тогда и линкор. Это был «Хафиз-Хаккы-паша» – огромный, дымящий черным дымом корабль, уходящий из Хайфы после ремонта. Дорога свернула, выводя к новому еврейскому району Неве-Шаанан, и перед ними открылся вид на Лев Хамифрац (Сердце залива) и на Израильскую долину, за которой волнами уходили вдаль голубоватые горные кряжи Галилеи. Воздух был прозрачен, и, несмотря на дымы, стоящие над промышленной зоной залива, видно было далеко. Видна была даже далекая снежная вершина Хермона.

Они приехали в Исфие только к ночи, и Моня ничего толком не рассмотрел и не запомнил, кроме, может быть, Решадова отца – Абада, который так же, как и Монин папа, недавно вернулся с войны. За годы войны, совпавшие с началом учебы в школе, Моня насмотрелся на калек, но вид Абада Маруна, левый рукав пиджака которого был засунут в карман, произвел на него очень сильное впечатление. Вот это и запало в память.

Но зато утром перед ним открылся совершенно новый и потрясающе интересный мир. Мир, в котором по узким деревенским улицам, зажатым между глухими каменными стенами, брели отары овец, сопровождаемые вооруженными винтовками друзами. Мир огромных садов, в которых инжирные деревья перемежались персиковыми и абрикосовыми и где одуряющие ароматы нагретых солнцем плодов, казалось, уносили тебя прямиком в сказки Шахерезады. Мир прозрачных масличных рощ, где так здорово носиться между деревьями. Да, это был огромный новый мир, открывшийся тогда Зильберу впервые. С тех пор он гостил у Марунов часто, а на каникулах живал иногда подолгу. С Решадом они стали по-настоящему близкими друзьями. Зильбер перезнакомился со всей семьей Решада и, конечно, хорошо знал его младшего братишку – Стефана. И вот теперь Стефан появился в полку.

Разница в возрасте и званиях – вещь в армии серьезная, а в турецкой армии – особенно. Но брат моего друга – почти родственник, а на Востоке уж наверняка. Так Стефан и вошел в их компанию: майор Зильбер, капитаны Логоглу и Карапетян и лейтенант Марун. Турецкий салат. Лучше не назовешь – еврей, турок, армянин и араб-маронит – гремучая смесь османского разлива.

– Мерхаба, – сказал Стефан, подходя к нему. – Насыл сын? Нэ вар нэ йок?

– Йена бри щей дециль,[68]– ответил Моня. – Пойдем на перехват бомберов.

И, опережая естественный вопрос, добавил:

– Севернее Родоса.

Стефан кивнул и пошел к своей «пятерке». Он не был на инструктаже – задержался в городе у брата, – но ничего от этого не потерял. Данных было мало. Как всегда. Как все эти длинные душные дни дурной и кровавой войны. В сущности, Моня сказал ему все, что требовалось, одной фразой. А на вторую слов уже не наскребешь. Он сплюнул в пыль, посмотрел на нежно-голубое, гладкое, как дамасский шелк, небо, перевел взгляд на своих ребят, уже устраивавшихся в кабинах, и полез в свой «ягмаси».[69]Машина была первоклассной, быстрой – на максимуме можно было прыгнуть за 500 – и сильной. Вполне отвечала своему прозвищу. Хищник. Хищник и есть: две пушки, два пулемета.

Взлетели без проблем, собрались и сразу же взяли курс на Родос. Было жарко и душно, даже на высоте около 2000 метров. Но самолеты взбирались все выше и выше. И снова повторялось то, что уже стало привычным за эти июньские дни. Вначале в кабину проник холод: теплой осталась только ручка, с помощью которой он управлял машиной. Потом стало труднее дышать. Моня уже не дышал, а пил воздух глубокими глотками, но воздуха не хватало все равно. Стрелка прибора высоты еще заметно дрожала, неуклонно поднимаясь от одной цифры к другой.

Вот она уже легла на цифру 5300. Когда и куда утекла вся энергия, как это выдуло из здорового мужика всю бодрость, все силы? Ему уже не хотелось делать ни одного движения. Охватило полное равнодушие ко всему. Даже простой поворот головы требовал, казалось, неимоверного напряжения. А ведь нужно и дальше набирать высоту. Холодно было дьявольски. Мороз «пробирал до костей», так, кажется, говорит папа, рассказывая о зиме в далекой России. Но там, в России, зимой носят шубы и валенки – Моня видел их на картинке в букваре Толстого – а здесь, в кабине Б-10, он был в одном летнем комбинезоне.

Но расслабляться нельзя. Нельзя ускользнуть в неверную зыбь видений. Моня несколько раз качнул свой самолет с крыла на крыло, просигналив своим: «Внимание!» Эскадрилья начала подтягиваться.

На горизонте за белесой дымкой проступили очертания острова, и сразу же к северу от него на более темной воде Эгейского моря отчетливо выделились крошечные корпуса кораблей, идущих в боевом ордере. Они были окутаны клубами порохового дыма, сквозь который прорывались временами яркие высверки залпов. Эскадра обстреливала Родос. Огромное пространство над ней было испещрено черными шапками разрывов. Среди разрывов проплывали силуэты двухмоторных бомбардировщиков. Были это, скорее всего, До-17, базирующиеся на острове Кос, но точно Моня определить не мог. Эскадрилья подходила к кораблям на высоте семи тысяч метров, а дорнье клепались максимум на трех. И все равно это было высоковато для прицельного бомбометания. То ли из-за плотного зенитного огня, то ли из-за того, что пилоты у греков были неопытные, но держались бомберы высоко и причинить туркам вред, по большому счету, не могли.

Зильбер подал сигнал «Приготовиться к атаке!» и уже собирался повести эскадрилью туда, где кружили среди черных клочьев разрывов бомбардировщики, когда с юга появились чужие истребители. Шесть штук, сходу оценил Моня и сжал зубы, вспомнив данные разведки: юг – это Калатос, а в Калатосе базировались «какарсы»[70]– новые баденские истребители.

Отправив почти всех за бомберами, Моня повел первое звено на перехват. Сближались быстро и очень быстро – слишком быстро, если честно, – он увидел, что это, действительно, были не «северские»[71]и не «галебы»,[72]а другие, более быстрые, более маневренные и скороподъемные машины. За короткие секунды сближения греки – или кто они там были? Болгары? Сербы? – успели «подвсплыть» и сейчас оказались на одной высоте с Моней и его звеном.

Зазвучал сухой треск первых очередей. Греки оказались крепкими профессионалами, и самолеты у них были отличные. Не уступая «бешке» в скорости, они и в вооружении, похоже, не уступали тоже. Но времени на рефлексии уже не было. Главное, не обороняться, а нападать, иначе сразу же сомнут. Это главное, чему он научился в прошлую войну.