Книга Долететь и вернуться - Владимир Перемолотов

Он посмотрел на Маввея, приглашая его принять участие в разговоре.

— А что думает ваш благородный друг? — спросил Мак-Кафли, уловив это замешательство. — Это похоже на охоту?

Благородный Хэст Маввей Керрольд так сразу не ответил. В явном затруднении смотрел он на согнутую в локте говорящую руку господина благородного Штурмана. Со вчерашнего вечера он думал о голосе, что услышал вчера, и не мог решить, как быть дальше.

«Колдовство! — с нарастающим раздражением подумал Маввей. — Опять колдовство! Неужели теперь это будет всегда? И вообще, кто это говорит?»

Пока он видел людей, он мог говорить с ними, но голос без тела… Голос-то мог принадлежать кому угодно, хоть самому дьяволу Пеге.

А может быть, это был вовсе не Пега, а кто-то из Святых Заступников. Среди них вроде были и такие, кто мог становиться невидимым. Точно он не помнил, но что-то такое он определенно слышал от Братьев по Вере. Нужно было спешно разобраться в этом. Почтительность, с которой колдуны обращались к голосу на руке, уже сама по себе внушала уважение. Потом он подумал, что совсем некстати было бы оказаться в одной компании с двумя колдунами и каким-то злым духом, и решил, пока дело как-нибудь само собой не прояснится, считать его духом добрым. Решимости ему придавало и то обстоятельство, что, обращаясь к голосу, они смотрели в небо, а там, за облаками, ничего плохого быть не могло. Так, во всяком случае, учили Братья по Вере.

— С кем имею честь говорить? — наконец спросил он.

Хэст не мог разобраться, что означает хрюканье, донесшееся до него, но «новгородцы» поняли, что капитан развеселился.

— Мое имя Мак-Кафли. Я капитан легкого исследовательского крейсера «Новгород».

Капитан выдал эти сведения автоматически и, только замолкнув, задумался над тем, что сказал. Ему хватило и секунды, чтобы понять, насколько все это понятно туземцу. К счастью, туземец сам знал, что ему нужно.

— Мак-Кафли дворянин, так же как и мы!

— Назовите ваш титул, — потребовал туземец.

— Его титул — Капитан, он самый старший из нас, — быстро сказал Сергей, уже знавший, как должен разговаривать дворянин с дворянином.

Маввей медленно открыл рот.

— Так он живой?

— Живее всех живых, — заверил ошалевшего от сплошного колдовства туземца Сергей. — А иногда даже более живой, чем требуется.

Маввей почти минуту молчал. Никто из землян не решился нарушить его молчание, понимая, что творится в туземной голове.

— А где все остальное? Где тело? — наконец спросил он.

Мак-Кафли снова хрюкнул, но отвечать не спешил.

Пришлось это делать Мартину.

— Сам господин благородный Капитан находится в замке, рядом с заколдованной принцессой, но с помощью особого колдовства он может нас видеть, слышать и посылать к нам свой голос.

Уяснив себе, с кем ему придется иметь дело, Маввей сам задал вопрос:

— Загонщики там есть?

— Как они выглядят?

— Они не выглядят. Они шумят. Не слышно ли вам шума?

— Нет. Идут тихо. Маввею все стало ясно.

— Тогда это не охота. Это облава, господин благородный Капитан.

Для них разницы вообще-то не было никакой. То ли охота, то ли погоня. Ив том и в другом случае нужно будет постараться не встретиться с людьми, идущими им навстречу, и вдобавок увернуться от тех, кто, возможно, подкрадывался к ним сзади.

Сергей мысленно пересчитал победы последних дней — лодку на реке, патруль в лесу, отряд полурыцарей… Они уже дали местным жителям много поводов быть недовольными ими. И стоило ли удивляться, что те решили прекратить эти безобразия.

— Капитан, куда нам?

— На восход.

— А что там?

За Мак-Кафли ответил Хэст:

— Там болото. Начало знаменитой Замской трясины.

— Чем знаменитой?

— Бездонностью своей и тем, что на ее берегу стоит коронное владение Императора.

— Господи! Как звучит-то — «коронное владение»… Что это такое?

— С другой стороны болота, если повезет, мы его и не увидим, стоит императорский драконарий.

Сергей тряхнул головой. Ему показалось, что он ослышался.

— Драконарий — это драконы? Тут что у вас, драконы есть? Прямо в этом болоте?

С каждым следующим вопросом глаза его открывались все шире и шире. К последнему вопросу они стали круглыми, как два циферблата. Маввей кивнул, удивляясь темноте колдунов, а потом, вспомнив об их неосведомленности в здешних делах, снисходительно объяснил:

— Конечно. У Императора чего только нет.

— А кто у вас Император? — поинтересовался Мак-Кафли.

— Мовсей Эмирг, благослови его Карха!

Хэст ждал восторженных славословий, к которым с удовольствием присоединился бы, но вместо этого капитан только сокрушенно поцокал языком:

— Ты смотри, какие кругом перемены… Ну ладно… По-моему, вам пора.

— Куда?

— Именно туда. На открытой местности мне будет легче контролировать ситуацию, да и в болото они вряд ли полезут. Как вы считаете, господин Маввей?

Маввей задрал голову, словно пытаясь отыскать в небе невидимку, и с легким презрением к такому же несведущему в реальной жизни, как и его чародеи, колдуну сказал:

— Полезут. Правда, туда они полезут в самую последнюю очередь. Люди в здравом уме в Замскую трясину предпочитают не попадать.

Быстрым шагом, переходящим в легкую трусцу, путешественники поспешили убраться с прогалины. Хэст, замыкавший цепочку, еще ненадолго задержался на поляне, расправляя траву и возвращая месту ночлега первозданную дикость…

Они бежали молча, успевая на бегу только отмечать, что деревья становятся тоньше, расстояния между ними становятся все больше и больше, а земля набухает тухлой водой.

Едва нога касалась земли, вокруг нее тут же начинала собираться лужа. Ноги людей были уже мокрыми, Хэст начал сдирать с себя доспехи. Со сторонЫ он был похож на крутое яйцо, взявшееся очищать самое себя. Завязав скорлупу в узел, он закинул его за спину и попытался обойти Сергея. Когда они поравнялись, тот спросил:

— Дорогу знаешь?

— Тут нет дороги, — отозвался рыцарь. — Трясина…

— А чего тогда лезешь?

Хэст Маввей Керрольд высокомерно улыбнулся:

— А я счастливый. Мне везет. Если уж я с Конюшенной башни упал и жив остался, значит, пляшет за меня кто-то…

Сергей не понял тонкостей насчет пляски, но рыцаря вперед пропустил.

— А велика ли башня?

Сделав шаг в сторону, он провалился по пояс сквозь толстую с виду моховую подушку.