Книга Мародер - Виталий Забирко

Бармен неодобрительно покачал головой.

– Вы ведете себя так, будто всего лишь не расплатились в кафе «У Лукоморья»…

И здесь я вспомнил, что действительно не расплатился. Правда, Оганез предложил «кушать за его счет», но я не собирался принимать подачку, к тому же обещал Леве щедрые чаевые.

– А ведь точно! – хлопнул я себя по лбу. – Не расплатился! Иначе, с чего бы официанту меня разыскивать? – Я насмешливо посмотрел на бармена. – Кстати, Сережа, а откуда ты Леву знаешь?

Бармен не принял моего шутливого тона.

– Два года назад вместе здесь посменно работали. Он начал приторговывать наркотой, менеджер узнал, и его выгнали.

Сережа смотрел на меня оценивающим серьезным взглядом.

– Ты хочешь сказать, что в казино наркотой не торгуют?

– Игорный бизнес – легальный, а дивиденды он приносит такие, что наркоторговцам и не снились. Зачем же его мешать с криминалом?

Сережа говорил спокойно, размеренно и оценивающего взгляда с меня не сводил.

Я усмехнулся.

– И ты полагаешь, что если я «человек респектабельный и при деньгах», то занимаюсь чем-то подобным?

– Если бы полагал, то ничего бы вам, Егор Николаевич, не говорил.

А вот здесь я ему не поверил, и прежде всего потому, что на самом деле занимался «чем-то подобным», а по современным понятиям, и того хуже. Если в Средние века вендетта считалась честью и доблестью, то сейчас за такую «доблесть» храбреца приговаривали к пожизненному заключению без права помилования. Меняются времена, меняются нравы, меняется психология. Там моя профессия считалась престижной, здесь, узнай бармен Сережа, чем я занимаюсь, руки бы не подал. Статус мародера здесь ниже статуса наркоторговца, и ниже уже некуда.

– А ты, Сережа, пока ничего мне и не сказал, – заметил я.

– Можно, конечно, и так интерпретировать, – согласился бармен. – Но я вас предупредил. Не знаю и не хочу знать, чем вы занимаетесь и что вы не поделили с Левой, но советую месяца два не показываться ни в казино, ни в кафе «У Лукоморья».

– Спасибо, – кивнул я. – Налей-ка еще водки, а то всухомятку оленину мне не доесть. А она большие деньги стоит.

В искренность совета я поверил, но следовать ему не собирался.

Сережа сокрушенно покачал головой, но водку налил.

– Лучше бы вы сразу ушли, – сказал он и отошел к заскучавшей провинциальной паре. Слово за слово, они снова разговорились, молодые люди оживились и повеселели. С любым посетителем бармен обязан находить общий язык, и Сережа это умел. Основа процветания любого бара – умение бармена так говорить с клиентом, чтобы ему захотелось прийти ещё. И друзей с собой привести.

При мысли о друзьях опять стало тошно. Я поискал по залу глазами навязанного мне «друга», нигде не обнаружил следов Сатаны и залпом выпил рюмку водки. Тоже мне, друг называется…

Я принялся за оленину, но ел без аппетита, не ощущая вкуса. Насыщался впрок, как делал это там, и оленина представлялась мне куском переваренного дерна оттуда.

До уха доносились обрывки непринужденного разговора бармена с клиентами; провинциалы охали и ахали, узнавая, какие деньги иногда выигрывают в казино и какие часто проигрывают. Внезапно Сережа прервал разговор на полуслове, пронес мимо меня два грязных стакана, поставил их в мойку и буркнул, почти не раскрывая рта:

– Напрасно вы не ушли, Егор Николаевич. Ждите гостей…

Не глянув на меня, он вернулся к клиентам и продолжил разговор как ни в чем не бывало. Спасибо, что предупредил, хотя мог этого и не делать. Он рисковал, а мне было все равно, но Сережа этого не знал. И это было приятно. Другом я назвать бармена не мог, а вот приятелем… Только сейчас я понял этимологию слова «приятель».

Я не стал оборачиваться и посмотрел в зеркало за стойкой. Людей в зале было много: кто играл с автоматами, кто глазел, как играют другие, кто праздно ходил, – и определить того, кто должен был подойти ко мне, я сразу не смог. Зато бросилось в глаза, как у свободных автоматов странно подрагивают барабаны, а у некоторых самопроизвольно крутятся, пытаясь совместиться в выигрышном варианте. Черных лоскутов Сатаны нигде не было видно, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто пытается сорвать джекпот.

Только этого не хватало! Если престарелая дура оттуда спровоцировала своим выигрышем флуктуацию шестого-седьмого порядка, то какая флуктуация может случиться, если жетоны рекой посыплются изо всех автоматов подряд?!

Однако я тут же успокоился, уловив подсознанием посыл межвременного эго, что никакой флуктуации не будет. Страж для того ко мне и приставлен, чтобы сглаживать любые флуктуационные завихрения потока времени вокруг моей особы, и сейчас он занимался именно этим.

Отвлекшись на проделки Сатаны, я увидел незваного гостя только тогда, когда он подошел к стойке бара. Смуглый, сухопарый мужчина среднего возраста, в безукоризненном темном костюме, с аристократическим лицом кавказского князя и ледяными, остановившимися глазами сел на табурет рядом со мной, достал из кармана золотой портсигар, вынул длинную тонкую сигарету, прикурил. Вел он себя так, словно вокруг никого не было: ни меня, ни бармена, ни молодой пары из российской глубинки и вообще никого в зале казино; будто он до такой степени презирал окружавший его мир, что не считал нужным кого-либо замечать. Определенно его праправнуки мутировали в постантов: похожи они с Воронцовым как две капли воды. Один генотип.

Подошел Сережа и поставил перед ним пепельницу.

– Что будете заказывать?

Новый клиент неторопливо затянулся, выпустил пару красивых колец табачного дыма.

– Коньяк, – наконец обронил он, глядя сквозь бармена.

– Какой именно?

– Хороший, – все так же глядя в никуда, сообщил он.

Сережа налил рюмку «Hennessy», поставил на стойку и отошел к провинциальной парочке. Наклонившись к ним, он что-то тихонько сказал, лица у молодых людей вытянулись, они опасливо покосились в нашу сторону, быстро расплатились и поспешно ушли.

Я посмотрел в зеркало и увидел сопровождающих «кавказского князя». Двое ребят спортивной комплекции в джинсах и просторных светлых рубашках стояли у игральных автоматов вполоборота к бару и делали вид, что играют. Один стоял справа, другой – слева, отрезая мне пути к бегству. Но я не собирался бежать.

«Князь» пригубил коньяк, поморщился и поставил рюмку на стойку.

– Меня зовут Арчил, – представился он, не считая нужным повернуться ко мне лицом.

Я промолчал, хотя на языке язвительно вертелось: «Кто же не знает Арчила? Такую личность издалека видно!» Намазал последний кусочек оленины горчицей, затем хреном и, отправив в рот, принялся методично пережевывать. Прав был Сережа: горчица с хреном напрочь перебивали вкус оленины, но в момент опасности во мне подсознательно проявилась сущность реликта. Там ни крошки, ни капли съестного не мог оставить. Не такое приходилось едать.