Книга За гранью долга - Василий Горъ

Пока я невесть в который раз пыталась анализировать мамину манеру установления связи, она полностью подчинила себе внимание своего собеседника и даже слегка поиграла его чувствами. Заставив барона посмотреть на себя, как на женщину — скорость ее дыхания постепенно замедлялась, громкость речи падала, а грудь при каждом вдохе словно распирала платье…

Десятка полтора мелких крючков, и опытный политик, съевший стаю собак в дворцовых интригах, не смог устоять перед ее чарами — у него тоже участилось дыхание, покраснело лицо, а на носу и лбу выступили капельки пота.

"Это тебе за твои пустые комплименты…" — мстительно подумала я. — "Прежде, чем что-то говорить, думай, как это будет смотреться со стороны…"

…Естественно, сводить посла с ума мама не собиралась. Удостоверившись, что он спекся, она вернула ритм дыхания в норму, и, восхищенно улыбнувшись, принялась закреплять связь. Легко и непринужденно вворачивая в свою речь "сигнальные" слова:

— Барон! Знаете, в нашем медвежьем углу редко появляются такие яркие личности, как вы! Вы — блестящий кавалер, великолепный рассказчик и очень приятный собеседник! Я только что поймала себя на мысли, что, беседуя с вами, начинаю смотреть на самые очевидные истины под другими углами! И вижу в них новые грани…

Ни одного отрицания. Ни одного слова, способного хоть чем-то поколебать укрепляющуюся связь. Ни одного образа, который потребовал бы от барона перестройки на другой тип мировосприятия!

Поэтому, когда мама предложила ему продолжить общение в узком кругу лиц, которые "посвящены в тайны Большой Политики", посол уже чувствовал себя предельно комфортно:

— Сочту за честь, Ваше величество… — покраснев(!), пробормотал барон. И невесть в который раз изобразил то чудо куртуазного искусства, в который при дворе Урбана Красивого превратили обычный поклон.

Вдоволь налюбовавшись на его вытянутую вперед ногу, затянутую в слегка заляпанную дорожной грязью черную бархатную брючину и оценив замысловатые траектории движения шляпы и серию приседаний на опорной ноге, мама еле слышно вздохнула:

— Ах, какие потрясающие манеры! Не верю своим глазам…

А потом еле заметно пошевелила пальцами правой руки…

…Следующие четыре часа испортили мне настроение окончательно и бесповоротно: вместо того, чтобы воспользоваться той самой схемой разговора, которую я по ее распоряжению готовила целое утро, мама просто ввела барона в состояние небытия и выжала, как лимон! И я, вместо того, чтобы гордиться результатом проделанной работы, была вынуждена механически запоминать ту информацию, которую выбалтывал ничего не соображающий посол! А ее было предостаточно даже для моей, развитой постоянными тренировками, памяти: маму интересовало все, что мог вспомнить барон — от состава семьи начальника личной гвардии Урбана Красивого, и до количества солдат в приграничной крепости Церст, в которой он из-за ненастья сидел почти трое суток.

В общем, к концу аудиенции я была зла, как собака. И, добравшись до своих покоев, прямиком отправилась в спальню. Спать. Прекрасно понимая, чем это для меня закончится.

Увы, не успела Адиль расшнуровать ненавистный корсет, как дверь в мою спальню чуть не сорвало ураганом: королева Галиэнна, моя обожаемая мать, явилась проведать свою непутевую дочурку.

— Во-о-он!!! — не успев зайти в комнату, прошипела она. И тут же сдвинулась в сторону, пропуская мимо себя мою вусмерть перепуганную наперсницу. А потом, грозно сведя брови у переносицы, уставилась на меня: — Ну, и как это называется?

— Вечерний туалет, Ваше величество… — нагло ответила я. — Или, если быть еще более точной — процесс переодевания в ночную рубашку…

— А я разрешала тебе ложиться спать?

— Прямого запрета вы не озвучили, значит…

— …значит, ты сразу же после окончания аудиенции должна была отправиться к писцам и продиктовать им то, что выболтала эта рыжая обезьяна!!!

— Зачем? — уронив корсет на пол и "случайно" на него наступив, усмехнулась я. — В его словах не было ничего нового! Его предшественник, граф де Сольверси, в прошлом году выболтал значительно больше…

— Ты обязана заниматься совершенствованием своего дара! Кому нужна Видящая, не умеющая…

— …надиктовывать писцам большие объемы текста? — натягивая на себя ночную рубашку, фыркнула я. — Так это я умею… И писать самостоятельно — тоже… А, как у Видящей, перспектив у меня все равно нет…

— Что значит, "нет"? — еще больше разозлившись, мама, не задумываясь, начала подстройку под мое дыхание и пластику движений. И, нарвавшись на мою защитную "зеркалку", на мгновение побелела от гнева: — Прекрати сейчас же!!!

— Прекратить что? — захлопав ресницами, поинтересовалась я. — Загонять себя в состояние небытия я не дам. Не маленькая. А злиться на то, что я говорю, нет никакого смысла — ты и сама знаешь, что я говорю правду…

— Будущее есть всегда… — вильнув взглядом, вздохнула мать. И, увидев мою грустную улыбку, вдруг тяжело вздохнула.

— Разве это будущее? — взглядом показав ей на свое кресло, стоящее перед большим зеркалом, я по-хамски уселась на кровать. И, не обращая внимания на искры возмущения, промелькнувшие в ее глазах, затараторила:

— Видящая в нашей семье одна. Ты. Аудиенции с послами, королевские обеды, ужины и балы, проверка придворных и дворян высшего света на благонадежность — со всем тем, ради чего нас терзают с самого детства, ты справляешься легко и непринужденно. Как и положено женщине из рода Нейзер. Твоя племянница, графиня Аньянка Нейзер, как войдет в детородный возраст и выйдет замуж за моего сводного брата, тоже станет Видящей. И, как и ты, будет блистать на балах, обедах и праздниках… А я — я буду мотаться по тюремным камерам, пыточным и допросным. И использовать свой дар, как кузнец — полуторный меч: выковыривая гнутые гвозди из колоды… Ты искренне считаешь это будущим? И можешь сказать, что за меня рада?

— Да, но ты же понимаешь, что отдавать такое оружие, как ты, в чужие руки нельзя! Любой род, получивший в свое распоряжение хоть одну Видящую, рано или поздно попробует свергнуть правящую династию. Видящие — это краеугольный камень, на котором зиждется власть королевского рода Рендарров…

— Папа считает по-другому… — грустно улыбнулась я. — Ему кажется, что вся власть в королевстве сосредоточена в кончике его меча…

— Он — великий воин… — вздохнула мама. И, почувствовав, что снова вильнула взглядом, попыталась объяснить причину своей неискренности: — Ты понимаешь, мужчины видят мир иначе… Например, небольшая битва, в которую превращается операция по задержанию несчастного лазутчика из какой-нибудь Элиреи, кажется им чем-то героическим. И воины графа Сарбаза, чуть не провалившие элементарную операцию, почему-то получают деньги и дворянские патенты! А беседы, подобные сегодняшней, в результате которой такой же лазутчик, только более высокопоставленный и информированный, вдруг превращается в нашего человека, кажутся им ерундой… В этом плане твой отец — титан мысли: именно он первым в своем роду понял, что работа Видящих не менее важна, чем то, что делают воины Ночного Двора… Во время царствования его отца и деда наши навыки использовали по назначению крайне редко. А нас самих воспринимали, как заморскую диковинку…