Книга Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-"попаданец" - Борис Орлов

— Командир, — вперед шагает Энгельс. — Мы тут с ребятами подумали…

Чего я боюсь больше всего, так это когда они начинают думать. Результаты получаются абсолютно непредсказуемые! Вздохнув, я приготовился услышать очередное нечто…

— Хайсбона ты убил, — продолжил Энгельрик. — Это очень хорошо. Отряд его окончательно застрял в Урочище Голой Девки и не выберется оттуда. Статли постарается. Но даже если кто и выберется, то не раньше завтрашнего утра…

Ну что ж, это и в самом деле — неплохо. Все сработало, даже без моего участия: вражеский отряд затянули в самое подготовленное место леса — туда, где ловушек почти столько же, сколько воинов в отряде. Причем не только простеньких волчьих ям, пусть бы и с кольями. Нет, там куча всяких хитрых сюрпризов, вроде тех, что ладил в фильме Рембо: падающие бревна, выстреливающие колья, перекидной мост… Оттуда и в самом деле выбраться будет тяжко.

— Молодцы! — сказал я искренне.

— Мы-то что? — Господи помилуй! Аббат Тук смутился? Мир перевернулся! — Если бы вы, принц, не увели в сторону Хайсбона, ничего бы не вышло. А так они без командира остались, сами не соображают, чей приказ выполнять. Вот и…

Ага! Мог бы и сам догадаться. Вот, значит, почему две сотни баранов в доспехах так лихо влетели в приготовленные для них мышеловки. Конечно! Командира нет, и командует каждый, кому кажется, что он знает, как лучше. В результате, если один командует «Марш!», то второй обязательно рявкнет «Кругом!», просто чтобы доказать, что именно он — главный. Это мы проходили…

— …Поэтому, командир, нужно прямо сейчас выдвигаться…

Чего? Куда это они намылились «выдвигаться»?

— То есть как это «куда»? Мы же тебе, высочество, толкуем, что Нутыхам брать надо…

Та-ак… Приплыли. Вот они — «гениальные идеи». Молодцы, мать их! Значит, пока Маркс с тремя десятками лучников будет гонять остатки отряда Хайсбона, я с остальными тремя, ну, пусть четырьмя, десятками должен взять город, в котором одного гарнизона человек двести? Нет, разумеется, если мне приспичит, то город мы возьмем. Только останется нас после такой операции человека три-четыре. Которых и повесит вернувшийся с ополчением червив. Смешно, хотя…

— Вот что, ребята, мы сейчас с вами немного не так сделаем…

…Несколько часов спустя мы въезжали в Нутыхам. Мои спутники очень постарались, чтобы я производил впечатление действительно благородного сера, а потому вытащили из запасов, сделанных еще папашей Хэбом, все самое дорогое и самое, на их взгляд, красивое. В результате мое одеяние наводило на грустные размышления о психическом здоровье как модельера, создавшего этот дивный ансамбль, так и того, кто согласился надеть его на себя. Штаны канареечного цвета, блестящая кольчуга, невнятная обувь, расшитая серебром и украшенная шлифованными камушками, толстенная золотая цепь на груди, меч и ятаган, в трогательном единении висящие на изукрашенном поясе… Венчал все это «великолепие» кипенно-белый плащ, затканный какими-то странными узорами и скрепленный у плеча здоровенной золотой блямбой с зелеными камнями. Если ко всему этому добавить могучего жеребца, совсем недавно принадлежавшего Хэю Хайсбону, на котором я и сидел, по меткому выражению Петра Великого «аки собака на заборе», складывалось впечатление, что в Нутыхам прибыл бродячий цирк, и я в нем — главный клоун!

Следом за мной двигались Энгельрик в каком-то невообразимом камзоле, одетом поверх доспеха из кожи и стальных пластин, Алька в богатом, хотя и несколько помятом парчовом платье и аббат Тук в церковном облачении ярко-красного цвета, со странной жесткой шапкой на голове и здоровенным золоченым посохом в руках. Шапка была ему маловата, и святой отец то и дело сдвигал ее то на правую, то на левую сторону, приобретая вид одновременно и задумчивый и залихватский.

Сзади на спокойных лошадках, реквизированных в разгромленном лагере пидорыцаря, трусил десяток стрелков под командованием Малыша Джона. Все они были также переодеты во что-то очень богатое, очень яркое, очень пестрое и очень странное, с луками у седла, мечами у пояса и копьями в руках. Вместе с ними ехала и Бетси — служанка ляти Марион.

Не знаю, что подумали двое стражников, стоявших у ворот Нутыхама, увидев эту процессию, но видок у них был весьма обалдевший. Энгельс небрежно швырнул им монетку-серебрушку, и, даже завернув за угол улицы, я все еще слышал, как оба славных воина пытались поделить ее между собой, сопровождая процесс дележки громогласной руганью и редкими, но, судя по звуку, чувствительными тумаками. Так, а теперь куда?..

— Ваше высочество, — шепот Бетси бьет по ушам с силой набатного колокола. — Ваше высочество, вы не туда поворачиваете. Нам — направо!

О, черт! Ладно, попытаемся, сохраняя достоинство, повернуть это животное в нужную сторону. Ну-у, почти получилось…

— Энгельс, ты в курсе, куда мы едем?

— К червиву…

— Ты издеваешься? Где его дом, знаешь?

— Да…

— Будь добр, поезжай вперед. А то мы по Нутыхаму целый день колесить будем…

…Слава богу! Вот и заветный дом. «Я знаю, у красотки есть сторож у крыльца…» Имеется сторож, имеется. Вон детина какой. Чуть-чуть мельче, чем Джонни…

— Любезный, сообщи-ка червиву, что Робин… — как-то несолидно выходит. Имя надо бы какое-нибудь позаковыристее, — Робер фон Гайавата де Каберне де ля Нопасаран, граф Монте-Кристо желает его видеть.

На лице привратника отразилось полное непонимание, и я от души рявкнул:

— Бегом, я сказал!

Несчастный привратник аж присел от моего командного рыка и залепетал:

— А… ва-ва… светлость… так эта…

— Что еще? — я сдвинул брови, вспомнив рекомендации из старого фильма.

— Эта… стал быть… и-и-и… нет. Да!..

— Что «да»?

— Нет…

Мне уже знакома манера энагляндцев-деналагцев вести совершенно не поддающиеся расшифровке диалоги. Я вздохнул, собираясь с силами и терпением, но тут Энгельрик вдруг подался вперед и несильно стеганул привратника хлыстом:

— Ты как с принцем разговариваешь, хамло?! Пшел прочь! Бегом к хозяину!..

Привратник рванулся с моста, и тут у меня внутри все оборвалось. Так червив дома?! Но, сделав два шага, детина резко затормозил и сообщил с глубоким поклоном:

— Нетути его…

— Кого?! — Энгельс уже вжился в роль члена свиты высокородной особы. — Принца нет?! Да за такие слова я тебя!..

— Помилуйте, ваша светлость! — привратник рухнул на колени. — Червива, благородного сёра Мурдака нет! Нету его! Оне отъехамши…

Энгельрик открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, но тут Бетси соскользнула с лошади и бросилась мимо привратника в дом, кивнув ему на ходу. А я внезапно подумал, что если бы я был знатным сёром на самом деле — в жизни не стал бы дожидаться, пока какой-то там привратник соблаговолит открыть мне двери и вообще… И я двинул своего коня прямо на оторопевшего детинушку…