Книга Пожиратели душ - Селия Фридман

– Я говорю о Дантене.

– А-а… – Коливар уставился в красную глубину кубка, обдумывая ответ. – Дантен всегда был опасен, – сказал он наконец, – особенно для тех, кто стоял у него на пути. Но дни его славы, сдается мне, на исходе. Рамирус долгие годы стерег его и усмирял его нрав. Королю еще предстоит доказать, что он способен вершить великие дела без такого советника. Никогда не понимал, что этот седобородый глупец в нем нашел – разве что нечто новенькое.

– Кориалус обеспокоен.

– У него, как и у всех соседей Дантена, есть немалые причины для беспокойства. Безумцы в своем падении увлекают за собою других. Но Санкаре, я уверен, ничего не грозит. Магистры присмотрят за этим, стоит тебе только пальчиком поманить.

Королева надула губы.

– Что это, комплимент или вызов?

– Возможно, и то, и другое, – загадочно улыбнулся он. «Тебе ничто не грозит, – думал он, – ибо нет на свете другого человека, который может предложить магистрам то, что предлагаешь ты. Ты наша вестовщица – навещая тебя, мы узнаём обо всех недавних событиях. Ты оберегаешь наши общие интересы, не вынуждая нас сознаваться, что и мы нуждаемся в союзниках. Такого наше братство еще не видывало. Кто заменит тебя, если Санкара падет?» Он осушил кубок до дна и отставил в сторону.

– О чем еще слышно, кроме магистров и ящериц?

– Говорят, будто какой-то магистр умер в Гансунге.

– Магистр? – опешил Коливар. – Ты уверена?

– Как можно быть уверенным в том, что происходит на другом краю света? Я передаю тебе то, что мне самой говорили. У тебя больше средств узнать правду, чем у меня.

– И то верно. Расскажи все, что слышала.

– Он будто бы упал – то ли с высокого моста, то ли с башни. Ничем себе не помог, грохнулся и погиб, как самый обыкновенный смертный.

– Но ведь это… – Коливар не мог найти подходящего слова. Магистр, конечно, может погибнуть от несчастного случая, но при условии, что это происходит внезапно и жертва не успевает себя защитить. У того, кто падает с высоты, времени достаточно – он может призвать на помощь с дюжину чар. Если покойный не сделал этого, должна быть какая-то причина. Возможно, он умер еще до того, как упал. Но почему?

– Не знаешь ли ты, отчего он упал?

– Кажется, он преследовал какую-то женщину, но вместе их не видели. Когда очевидцы додумались посмотреть, откуда он свалился, там уже никого не было. Та женщина, видимо, скрылась, и теперь ее разыскивают. Я ее понимаю, – вздохнула Сидерея. – Даже если она невиновна, обвинить во всем женщину проще всего.

– Известны тебе имена погибшего и той женщины? Она достала из-за корсажа сложенный листок бумаги.

– Я так и думала, что ты спросишь. Вот они, а также трое магистров, которые там присутствовали. Женщина появилась в городе недавно, и кроме имени, я пока ничего не знаю о ней.

– Тебе, как всегда, цены нет, прелесть моя.

Имя упавшего ни о чем Коливару не говорило, других он смутно припоминал по прошлым годам как ничем не выдающихся чародеев. Мог ли кто-то из них нарушить Закон? Опасная мысль, но вероятности в этом мало. Закон есть закон: каждый магистр понимает, что для сохранения собственной жизни должен блюсти его при любых обстоятельствах. Магистры никогда не убивали друг друга, не убивают и не должны убивать. Но без колдовства тут не обошлось, иначе покойный магистр был бы жив.

– Расскажи мне об этой женщине.

– Никто о ней ничего толком не знает. Это, кажется, ведьма, которую привел с собой местный купец. Очень будто бы хороша, но неприветлива. Не поэтому ли он за ней увязался? – Губы Сидереи тронула улыбка. – Магистры на Западе, как видно, изголодались по красоте.

– Несомненно, – рассеянно проговорил Коливар.

Та злополучная гадалка сказала Андовану, что его убивает женщина, и в смерти этого магистра тоже замешана женщина. Есть ли между ними какая-то связь? Разумное предположение – ведь по-настоящему сильные волшебницы встречаются на свете не столь уж часто.

Королева-колдунья, кстати, тоже из их числа. Он защищал ее перед другими магистрами, заявляя, что к болезни Андована она непричастна, – но сам не был полностью уверен в ее невиновности, просто не хотел, чтобы остальные преследовали ее. Чародеек, которые сумели бы высасывать силы из несчастного принца, можно по пальцам пересчитать, и Сидерея Аминестас – одна из них.

Если она втайне достигла бессмертия, стала магистром, признается ли она в этом? Или будет вести ту же игру, пользуясь неведением магистров-мужчин?

– Скажи… – Коливар придвинулся ближе и стал шептать ей в волосы, нежно, словно любовник, – что тебе известно о принце Андоване из рода Аурелиев?

– Отпрыск Дантена? – Она отодвинулась немного, чтобы видеть его лицо. – Тот, что покончил с собой?

– Да.

– После этого у меня поднялась настоящая суматоха – от гостей проходу не стало. Усаживать столько магистров за один стол – все равно, что держать нескольких волков в одной яме.

– Ну, раз уж они съехались сюда со всего света, – улыбнулся Коливар, – то не могли вернуться домой, не повидав легендарной чаровницы собственными глазами.

– Они сказали, что до болезни он был крепкий малый, заядлый охотник. Аурелий созвал магистров, чтобы те его вылечили, а когда они не смогли, пришел в ярость и всех прогнал. В том числе и своего собственного, с которым я, кстати, еще не встречалась.

– Рамирус не из твоих любимцев.

– Да разве у меня есть любимцы?

«Есть. Это магистры, которые целуют смертную без чувства, что прикасаются к мертвому телу. Таких еще поискать, моя королева».

– Право, не знаю, – сказал он вслух. – Что еще ты знаешь об Андоване?

Она с любопытством вскинула тонко выведенную бровь, но не стала спрашивать, зачем ему это нужно. Сидерея общалась с магистрами достаточно долго и близко и знала, что не все тайное становится явным. Пока она пересказывала дошедшие до Санкары придворные сплетни, Коливар с помощью магии исследовал то, что таилось в глубинах ее души.

Она не знала его, решил он в итоге, и у нее не было повода чинить ему вред. К его болезни она касательства не имеет.

При этой мысли он испытал облегчение – бремя, которого он даже не сознавал, внезапно свалилось с плеч.

– Ну, довольно с тебя? – спросила она, почувствовав, видимо, эту скрытую перемену.

Он кивнул.

Слишком много кусочков в этой головоломке, и картина складывается самая невразумительная. Он не впервые пожалел о том, что не может целиком довериться Сидерее – она, глядишь, и помогла бы докопаться до истины. Но она смертная, и сколько бы магистры ни обменивались слухами в ее садах, какие бы полезные сведения от нее ни получали, их от нее отделяет непреодолимый барьер.