Книга Взвод - Андрей Ливадный

Иван, машинально присев, посмотрел вверх и увидел, что по потолку змеится широкая трещина, в которой видны загнутые концы не выдержавших напряжения прутьев стальной арматуры. Оттуда щедро струился песок, образуя на полу растущие конические горки.

— Всем доложить о состоянии! — хрипло приказал он.

Через минуту выяснилось, что от бомбежки в основном пострадала система укреплений. Лишь двое бойцов получили контузии, а вот надежность бункера вызывала сильные сомнения. Что-то продолжало рушиться в его глубинах — нижние этажи были давно подтоплены, и вот теперь, в результате удара, весь комплекс внезапно начал претерпевать критические деформации, медленно проседая под собственным весом в незримые, промытые фунтовыми водами пустоты. По стенам с громким треском пробегали все новые трещины, пол под ногами продолжал вибрировать, хотя взрывы на поверхности прекратились.

— Всем наверх! — не найдя иного приемлемого решения, приказал Лозин, — Рассредоточиться и укрыться в наружных ходах сообщения!..

* * *

Первым в полузасыпанную траншею, соединявшую два железобетонных укрепления, выбрался Долматов и тут же, обернувшись к лейтенанту, произнес:

— Хреново их учили обращаться с нашим оружием!

Иван в первый момент не понял, отчего в голосе Андрея звучат нотки мстительного удовлетворения, но, взглянув в указанном направлении, увидел, что один из черных кораблей лежит, перевернувшись набок, метрах в двухстах от их позиций.

Он сбросил бомбы, двигаясь на малой высоте, и, естественно, не избежал удара мощной взрывной волны, да и разлет осколков, похоже, внес свою роковую лепту в плачевный исход неумелого бомбометания: в корпусе чужеродного аппарата зияли внушительные дыры, откуда истекал густой черный дым, словно внутри горели автомобильные покрышки…

Мысленно списав его со счетов, Лозин оглянулся и увидел, что второй корабль Чужих, ненормально кренясь на один борт, идет к бункеру. Его захваты все еще удерживали бомбы, и было ясно — несмотря ни на что, он сейчас сбросит их…

— Ложись! — выкрикнул Иван, падая на дно бетонированного хода сообщения.

Спустя несколько мгновений мощнейший удар потряс окрестности. Бомбы легли густо, но неточно, усеяв столбами разрывов весь северный склон возвышенности, однако при таком количестве сброшенных боеприпасов промах в сотню метров уже не имел решающего значения: сумерки на миг превратились в день, а затем свет померк, когда тонны земли вдруг поднялись в воздух, на мгновенье повисли в нем и со стоном рухнули назад…

Обжигающий удар взрывной волны тяжкой судорогой прокатился по окрестностям, осколки авиабомб крошили бетон обнажившихся из-под осевшей земли укреплений, уходя на излет с изматывающим душу воем. Лозина, который успел ничком упасть на дно траншеи, подкинуло вверх, ударив спиной обо что-то твердое, и он задохнулся от боли, не ощущая того, как тело безвольно скользит по дымящемуся оползню, скатываясь назад, в полузасыпанный ход сообщения.

В такие секунды контуженый разум избирательно выхватывает фрагменты реальности, навек запечатляя их в памяти…

…Иван не потерял сознание от оглушающего удара, и его помутившийся взгляд продолжал следить за сбросившим бомбы чужим кораблем, который по инерции следовал прежним курсом, — казалось, что, освободившись от своего смертоносного груза, он остался невредим, но прошла секунда, другая, и в наступившей вдруг ватной тишине чужеродный корабль внезапно начал разваливаться на отдельные фрагменты, падающие в лес, с глухими ударами подламывая попадающиеся на пути деревья…

Все происходящее плохо укладывалось в помутившемся, контуженом рассудке. Глядя, как распадается на куски корабль, Иван не мог понять: сами ли Чужие совершили непоправимую для себя ошибку, не соизмерив мощь человеческих средств взаимного истребления с конструкцией собственных кораблей, или их «надоумил» кто-то из согласившихся на сотрудничество людей?!

Впрочем, сейчас это было неважно…

«Связь…» — эта мысль настойчиво билась в ритме пульса, отдаваясь в висках ноющей болью.

Лейтенант сел, с трудом выбравшись из-под осыпавшейся на него горячей супеси. Рядом, откапывая скафандр с Бишем, работал саперной лопаткой Долматов, бруствер траншеи дымился, серое небо застилали сизые, причудливо свитые ветром дымные полосы…

Коммуникатор, встроенный в боевой шлем, работал постоянно, но на несущей частоте сейчас слышалось лишь приглушенное потрескивание статики.

— Старшина?.. — с трудом выговорил Иван, отряхивая песок с автомата.

— На связи… — после долгой паузы пришел наконец ответ Булганина.

— Потери?

— Хорина убило. Наповал.

Лозин не помнил такой фамилии в списке своего взвода и понял, что речь идет об одном из танкистов, возможно, том самом, который полчаса назад рассказывал о гибели дивизии.

— Перегруппируй людей.

* * *

Пока бойцы рассредотачивались, занимая новые позиции в уцелевших при бомбежке отрезках ходов сообщения, которые теперь превратились в изолированные друг от друга укрытия, Иван не выпускал из поля зрения третий, наиболее крупный корабль пришельцев. Исполинская слоистая «подкова» все это время находилась на почтительном удалении от эпицентра событий, но сейчас, избежав пагубных последствий неумелого бомбометания, корабль Чужих вновь приблизился и начал снижаться, производя непонятные маневры над просекой, которая была слишком узка для его габаритов.

Совершить благополучную посадку он не мог, и лейтенант перевел взгляд на окружающее их позицию пространство.

Местность вокруг изменилась до полной неузнаваемости. Перепаханная взрывами прогалина окончательно утратила привычный контур покатой возвышенности, теперь она представляла собой изуродованную воронками, нивелированную общим оседанием почвы площадь, над которой торчали выступившие из-под земли железобетонные конструкции. Лес пострадал не в меньшей степени: большинство деревьев с корнем выворотило взрывной волной, повалив по радиусу окружности, в нескольких местах из чащобы валил жирный дым — это горели фрагменты двух чужих кораблей, бомбивших укрепления…

Взгляд Ивана обежал окрестности и вновь вернулся к подковообразному исполину, который неподвижно завис над дорогой, всего в пятистах метрах от передовых траншей, покачиваясь на высоте древесных крон.

Глядя на корабль пришельцев, Лозин испытывал странное ощущение холодного, созерцательного равнодушия. Он не знал, виной тому контузия или натянутые до предела нервы направляли мысль в определенное русло, но впервые он смотрел на порождение иного разума, не задыхаясь от ненависти, а спокойно, даже взвешенно, будто бомбовые удары вышибли из рассудка все чувства…

Людей и Чужих разделяла неодолимая пропасть. Они разнились настолько, что трудно было даже вообразить точку соприкосновения. Логика ксеноморфов не поддавалась осмыслению, и отгремевшая бомбардировка только усилила чувство злого недоумения — они в буквальном смысле утюжили Землю? не считаясь ни с людскими жертвами, ни со своими потерями, будто над ними господствовал непонятный Ивану психоз…