Книга Опасные удовольствия - Джулия Энн Лонг

Колин забросил на сеновал свернутые одеяла и узелок с едой, и все это приземлилось там с тихим шорохом. Мэдлин прикинула высоту сеновала, поставила ногу на третью ступеньку лестницы и стала подниматься. Проклятая лестница прогнулась и застонала, как старик с подагрой. Мэдлин замерла, закрыла глаза и стала ждать своры лающих собак, спущенных на них.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она выдохнула. Лая слышно не было. Слышен был только хруст сена, шлепанье хвоста по упругому заду и стрекот сверчков.

Она повернула голову и вопросительно посмотрела на Колина.

Колин на мгновение восхитился линией ее изящного подбородка и быстро оценил ситуацию. При ее росте ей надо было пройти, по меньшей мере, еще две ступеньки, чтобы попасть на сеновал. Но кто знает, какие еще звуки может издать эта лестница?

В следующее мгновение он обеими руками обхватил бедра Мэдлин и приподнял ее, сжав ее упругие ягодицы ради собственного удовольствия. Ее руки нашли край сеновала, она закинула одну ногу и перекатилась на сеновал, скрывшись из виду.

Колин отступил назад и задумался на мгновение. У него были длинные ноги, и он мог стать сразу на четвертую ступеньку лестницы, но понимал, что под тяжестью его тела она будет скрипеть на всю округу. Этого нельзя допустить. Тогда он легко коснулся перекладины мыс-Ком одной ноги, оттолкнулся. Лестница скрипнула, но его руки легко достали края сеновала, и Колин, подтянувшись, забрался наверх.

Мгновение он не шевелился, восстанавливая дыхание. Черт, все-таки тюрьма отняла у него силы. Он подождал, пока глаза привыкли к темноте, и увидел Мэдлин. Она сидела на коленях и смотрела на него. Колин видел ее лицо, глаза, на короткое мгновение блеснули зубы. Улыбка или возглас досады? Улыбка, оптимистично решил Колин.

Он похлопал рукой в поисках узлов, заброшенных сюда раньше, собираясь расстелить одеяло, чтобы устроить что-то вроде постели. Но дневное тепло, похоже, к ночи поднялось вверх и собралось здесь, на сеновале. Оно мягко обволакивало их словно пух, сено кололо Колину спину. Сквозь тонкие щели между досками крыши проникал лунный свет, отбрасывая серебристые тени.

Колин сел и коснулся плеча Мэдлин, чтобы привлечь ее внимание. Он указал на нее, потом сложил ладони обеих рук, прикоснулся ими к щеке и наклонил голову. Язык знаков: «Ты. Спишь. Сегодня ночью».

Он скатал одеяло, смастерив некое подобие подушки, достаточно длинной, чтобы хватило на двоих, тихонько похлопал по этой подушке и показал руками: «Для вас, миледи».

После секундного колебания Мэдлин с насмешкой величественно кивнула. Медленными движениями, чтобы не заскрипели доски сеновала и не слишком шумно шуршало сено, Мэдлин подобралась к подушке, прилегла, вытянувшись во весь рост, и шумно выдохнула.

Охваченный желанием, Колин наблюдал, как поднимается и опускается ее грудь под тонким муслином. Интересно, не для него ли предназначался этот красноречивый выдох, но тут же подумал, что желаемое выдает за действительное.

Он осторожно прилег рядом с Мэдлин, примерно на расстоянии фута, чтобы не касаться ее, и все же это расстояние было мучительно близким для него.

Боже, как ему хотелось повернуться и показать ей свой талант любить в бесконечном многообразии вариантов.

Но странно… Еще он хотел, чтобы она поспала. Чтобы заснула. Это будет означать, что она доверяет ему, а этого Колину хотелось ничуть не меньше, чем дотронуться до нее. Колин вздохнул и почувствовал запах лаванды. На губах заиграла улыбка. Эти мысли не смогли остудить его кровь.

Внизу сонно вздыхали и переступали копытами животные. Некоторое время Колин просто слушал дыхание Мэдлин, как дышат и жуют сено коровы, старался не думать о пауках и о том, как они любят такие темные места, как сеновал. У него зудели лодыжки, значит, раны заживали. Он с болью вдыхал знакомые запахи фермы.

В этот момент ему захотелось в Пеннироял-Грин, чтобы все было до боли знакомым. Хотелось простоты и покоя, чтобы рядом была Луиза Портер. Ему хотелось той жизни, которую он всегда представлял себе и которую отняла у него несправедливость.

В этот момент гнев, который он так долго в себе подавлял, вырвался на свободу и обрушился на него.

Колин поразился: какой подлый удар. У него перехватило дыхание, руки сжались в кулаки, мышцы дрожали от напряжения. Он боролся за свое равновесие, словно участвовал в настоящем сражении, вот только его враг был абстрактным: это несправедливость. В тишине он не мог добродушно пошутить или поспорить с Мэдлин, чтобы хоть немного отвлечься, или подвигаться, чтобы избавиться от этого чувства. Но это было не просто, и Колин не знал, как это сделать. До того как он попал в Ньюгейтскую тюрьму, чувство гнева было ему неведомо.

Размышляя, Колин слышал ровное глубокое дыхание Мэдлин. Вдох, выдох.

Иногда быть героем означает демонстрировать исключительную тактичность, несмотря на сложные обстоятельства.

Колин сосредоточился на ритме дыхания Мэдлин, стал дышать вместе с ней, и постепенно чувство гнева его отпустило. Он попытался представить себе, что рядом лежит Луиза, тихо дышит, золотистые волосы разметались по подушке. Но не смог.

Колину нестерпимо захотелось коснуться Мэдлин Гринуэй. Он медленно приподнялся на локте, согнув ногу в колене, и взглянул на нее, стараясь рассмотреть в темноте черты ее лица.

Но тут сердце его замерло – оказалось, что Мэдлин не спала.

Мэдлин старалась дышать ровно, притворяясь, будто спит. Но на самом деле она слушала… размышления Колина Эверси. Ей были достаточно хорошо знакомы стуки таких размышлений, звуки тягостных мыслей. Что-то особенное было в тембре той тишины, которая воцарилась здесь. Изменение дыхания, напряжение, которое буквально излучало его тело, то, как он тихо лежал на спине. Понять такое в человеке можно лишь по прошествии времени.

Мэдлин подумала, что начинает узнавать этого человека. Ей даже показалось, что она всегда знала его и сейчас просто открывает заново.

Потом она услышала хруст сена, подняла глаза, и их взгляды встретились. Сердце подпрыгнуло в груди и провалилось куда-то вниз. Он смотрел на нее, подперев голову рукой, и Мэдлин почувствовала, что Колин Эверси безумно хочет ее.

Мэдлин сделала глубокий вдох, потом выдохнула и приняла решение.

Она подняла руку и легко, как падающий с дерева лист, мягко положила ее на внутреннюю поверхность его бедра.

Колин задохнулся. Она почувствовала, что ее прикосновение вызвало в нем напряжение, и он тихо выдохнул. Колин не сводил с нее горящих глаз, они блестели, как две звездочки в темноте.

Ее рука чувствовала напряженную неподвижность его мускулов, она наслаждалась предвкушением и властью, которой сейчас обладала, чтобы повернуть это мгновение в любом направлении.

Но она выбрала именно это: ее ладонь легко скользнула по бедру вверх и вполне решительно накрыла его напряженно выступающую плоть.