Книга Двум смертям не бывать - Наталья Шнейдер

Зал потихоньку наполнялся людьми, гости рассаживались за столами, но к яствам пока никто не притрагивался. От нечего делать Эдгар начал высчитывать расстояние до возвышения в другом конце зала, где стоял еще один стол. С королем садится только его семья, для остальных отведено место вдоль стен, и чем ближе оно к королевскому столу, тем знатнее приглашенный. Разумеется, оказаться в числе первых Эдгар и не собирался, увидеть себя последним было бы более предсказуемо, хотя отнюдь не приятно. Еще раз оценив расстояние до обоих концов стола, ученый пришел к выводу, что его статус здесь повыше, чем у мелкопоместных дворянчиков, невесть как оказавшихся при дворе, но до почетного гостя далековато. Впрочем, спасибо, что не усадили среди слуг, пришедших с приглашенными на пир… Нет, поправил себя Эдгар, на этом пиру слуги гостей за стол не сядут, это тебе не ужин в честь заглянувшего скоротать вечерок соседа. Он оглянулся, едва не вывернув шею, почему-то не догадавшись посмотреть через зал. Действительно, вдоль стен, как и полагается, стояли креденцы[25], на которых покоились сосуды с вином. А рядом переминались слуги приглашенных на пир — придет время, и именно они будут разливать вино господам, у королевских слуг и без того забот хватит.

С хоров, где расположились музыканты, послышалось что-то торжественное, зал разом поднялся, приветствуя короля. Тот вошел в сопровождении дочери, прошествовал к стоящему под балдахином креслу с подлокотниками. Повинуясь кивку монарха, гости сели. Принцесса опустилась по левую руку от отца. Эдгар, который до сих пор надеялся на то, что дневной разговор был всего лишь розыгрышем, вздохнул. Он все же умудрился нахамить принцессе, и хоть та и говорит, что не в обиде, запомнила наверняка. И поди теперь знай, когда и как припомнит.

Он вздрогнул, обнаружив рядом слугу, державшего таз для омовения рук, ругнулся про себя — что за напасть, как задумается, так света вокруг не видит, не доведет это до добра, как пить дать не доведет. Вода пахла мятой и чем-то еще — лавандой, кажется, Эдгар не разобрал. Кивнул, благодаря, развернулся к столу, где уже появились блюда с фруктами. Так, сперва он должен предложить порцию даме, что сидит по правую руку, потом себе. Дама, которую он только сейчас разглядел, оказалась в летах и неинтересной — впрочем, это было хорошо. Люди в возрасте любят поболтать, и не придется лихорадочно думать о том, как поддержать разговор, оставаясь светским и остроумным. Достаточно лишь кивать и вовремя поддакивать, изображая интерес, — все остальное собеседница сделает сама, да еще и сочтет «вежливым и приятным юношей». Эдгар захрустел яблоком, поглядывая в сторону мяса — фрукты хоть и считались идеальным началом трапезы, но насытить его, оголодавшего за день, определенно не могли. Правильно, надо было есть, когда предлагали, а не переживать, точно девица.

Кстати, о девицах. Эдгар посмотрел на принцессу. Полдня назад она была живой и веселой. Сейчас при взгляде на нее на ум приходили легенды о мраморных статуях, которым черное колдовство позволило двигаться и говорить, не одарив душой — ведь душа подвластна лишь Господу. Безукоризненно прямая спина и холодное достоинство на лице. На миг Эдгар даже пожалел, что, когда они познакомились, принцесса не была такой, как теперь. Не пришлось бы весь вечер проводить за не слишком веселыми мыслями.

Меж тем король поднялся, жестом остановил музыку. Стало тихо. Государь указал на сидевшего одним из первых Дагобера и заговорил. Речь оказалась длинной и напыщенной, впрочем, таковой ей и полагалось быть на пиру, посвященном прибытию посла союзника и будущего родича. Эдгар с тоской посмотрел на мясо: он только-только взял с поставленного на стол блюда свою долю, и на тебе. Жевать, когда монарх говорит, было бы верхом неприличия — все присутствующие сделали вид, что обратились в слух. Эдгар последовал примеру остальных, с умным видом пропуская торжественные слова мимо ушей. Будь он значительным лицом в свите герцога, он бы испугался, пожалуй, — ведь пришлось бы не только слушать, но и держать ответную речь перед всей толпой.

Король закончил говорить, и поднялся Дагобер. Эдгар мысленно застонал — ответ гостя должен быть не короче приветствия хозяина. Ученый подумал, что те, кто считает скучными богословские трактаты, должны бы непременно послушать подобное выспреннее славословие. Для того чтобы знать, что такое «скучный» на самом деле. Он даже стал опасаться, что вот-вот начнет клевать носом, но тут, на его счастье, речь закончилась.

Музыка заиграла громче, в зале появились танцоры, призванные развлекать пирующих. Эдгар от души им посочувствовал: не слишком-то приятно служить чем-то вроде добавки к закуске. Большинство гостей куда больше волновала еда, чем танцующие. Мысль о танцах повлекла за собой другую: после пира непременно давался бал. Следуя этикету, Эдгар должен был пригласить сидящую рядом даму и протанцевать с ней весь вечер. Ученый покосился на соседку. Дома женщины в таком возрасте если и являлись на балы — сопровождая дочерей, например, — в общем веселье участия не принимали, предпочитая разговоры с себе подобными. Хорошо, если бы и здесь оказалось так же. Не то чтобы ему претило провести вечер в обществе старухи. Просто он вообще не любил танцевать. Даже научившись — пришлось — и несколько раз услышав комплименты от девушек, мол, он замечательный кавалер, ученый так и не был до конца уверен, что у него все получается правильно. И вообще, что это за веселье, когда то и дело приходится думать о том, как бы не отдавить кому-нибудь ногу.

Мало-помалу на столе появились сласти. Эдгар попробовал смешанный с горным льдом мед, сделал вывод, что это считается деликатесом совершенно незаслуженно, — впрочем, он не любил сладкого — и отставил в сторону. Соседка тем временем уплетала вываренные в меду орехи.

Король снова встал — Эдгар напрягся, ожидая еще одного потока пустословия. Обошлось: появившийся распорядитель объявил, что пришло время танцев. Ученый поднялся, предложил руку даме.

— Благодарю, — произнесла та, опираясь. — Проводи до зала, а приглашать не надо. В мои лета не танцуют.

Эдгар облегченно вздохнул: одной заботой меньше. Осталось только проторчать у стены до тех пор, пока не уйдет король: покидать бал раньше государя считалось неприличным. И можно будет с чистой совестью вернуться к себе и лечь спать. Признаться, прошедший день порядком утомил, несмотря на то что вроде бы ничего и не делал. Что ж, на пиру он не натворил ничего непоправимого, теперь нужно лишь пережить бал.

На счастье Эдгара, на балу он оказался предоставлен сам себе. На чужеземца косились — и только. Никто не будет разговаривать с человеком, который не представлен, а представить его было некому. Дагобер смог бы, если б захотел, но ученый готов был биться об заклад, что, как только они оказались за воротами дворца, маркиз забыл о его существовании. Оно и к лучшему. Вести пустые светские разговоры Эдгар научился — спасибо брату, буквально насильно таскавшему его с приема на прием. Но получать удовольствие от никчемной болтовни он так и не мог и искренне не понимал, что за радость в этом находят другие. То ли дело ученая беседа, а еще лучше — диспут, в котором приходится до предела напрягать ум. Эдгар мимолетно пожалел, что рядом нет брата — с ним было хорошо говорить и еще лучше молчать. Впрочем, нет, сейчас бы Рамон бросился танцевать, да еще и его с собой потащил. Эдгар настолько живо представил себе это, что ничуть не удивился, почувствовав, как на запястье сжались чужие пальцы и повлекли куда-то в сторону.