Книга Девять граммов пластита Серия: - Марианна Баконина

– У него был брат. Славный такой братишка. Видный деятель заграничного чеченского подполья. Жил то в Лондоне, то в Анкаре, собирал пожертвования на святое дело борьбы за независимость. И наверное, занимался чем-то еще, потому что прошлой осенью его подстрелили в лондонском ресторане. А за простой сбор средств в пользу свободной Ичкерии в Британии не убивают. – Саша замолк. Лизавете надо было что-то сказать, но что говорить, когда явственно чувствуешь в конце позвоночника рудиментарный хвост и хвост этот дрожит, как у попавшего под прожектора зайчишки?

– Эй, ты меня слышишь? Алло! Алло! Лизавета! – забеспокоился Саша.

– Слышу. – Она с трудом выдавила одно-единственное слово и снова замолчала.

– Ну вот. Теперь эту новость о братишке-борце накладываем на яд в «Тутти-Фрутти», вспоминаем взрывы в домах, троллейбусах и метро. Как, стоит это трех минут?

– Стоит двух с половиной!

– Торгуешься, сестренка? Ладно, приеду – разберемся. Минимум две сорок, две сорок пять. Но я приеду под самую завязку, пусть построят «зеленую улицу».

– Для тебя у нас всегда «зеленая улица», – сказала Лизавета и положила трубку на место. Телефоны наконец-то молчали, можно работать. Она начала судорожно просматривать сообщения агентств. Материалы «Интерфакса» уже пришли, эту подборку Лизавета прогнала в первую очередь. Затем «Интерпост», они дали много дополнительной информации о Кирилле Айдарове. Оказывается, его посадили на «Тутти-Фрутти», освободив от всех прочих дел и заданий. «Интерпост» захотел поработать на европейский манер, приставив к громкому делу специального репортера – пусть тянет воз ежедневных информаций и еженедельных аналитических статей. Но Кирилл успел подготовить только две.

Практически все агентства упомянули про убийство коллеги. Кто-то ограничился коротким сообщением, другие представили обширные материалы. В связи с убийством все вспоминали о теракте в «Тутти-Фрутти», о взорванной «Герде», о том, что Лизавета и Айдаров делали репортажи об отравленном хлебе. «Информационный террор преступного мира!», «Криминал наступает на горло свободной прессе!», «Правительство не может гарантировать право на жизнь и на информацию!» – кричали на разные голоса агентства. Уже появились пространные интервью с экспертами и аналитиками. Уже всевозможные фонды разрабатывали разные варианты сценариев – как поступит президент, чему будет посвящен следующий брифинг главы его администрации, какие меры примет министр внутренних дел. «Интерпост» разразился грозной филиппикой и пообещал вознаграждение в пятьдесят тысяч долларов тому, кто поможет найти убийцу.

Агентства перечисляли всех репортеров, погибших или убитых при исполнении служебных обязанностей. Этот список был достаточно спорным. Почему-то считалось, что журналист на посту – двадцать четыре часа в сутки и выполняет профессиональный долг, даже когда пьет пиво у ларька, а его в это время бьет по голове окрестная шпана, прельщенная бумажником с двумя сотенными купюрами. Побить на улице могут не только журналиста, но и токаря, врача или учительницу. Уличная преступность опасна тем, что не разбирает лиц и званий. А особый профессиональный риск репортеров тут ни при чем, разве что рабочий день у них смещенный и им чаще, чем другим, приходится поздно возвращаться домой.

Лизавета не собиралась делать акцент на угрозе для жизни журналистов. Острота ситуации была в другом: террористы доказали, что могут одномоментно уничтожить множество людей, и для этого вовсе не обязательно применять взрывчатку. Ежедневная норма выпечки в мини-пекарне – триста килограммов хлеба. Еще пять видов булочек и рогаликов, их пекут тысячами. Один сдобренный цианидом замес – и в результате сотни трупов. Плюс паника, страх. Убивать вовсе не обязательно, вполне достаточно напугать – этого большинство террористов и добивается.

Лизавета распечатала все относящиеся к убийству Айдарова материалы, заодно зацепила и прочие важные события дня. Разложила листочки по темам. Внимательно прочитала, что пишут другие о теракте и последующей смерти репортера. О том, что ранен еще и оперативник, никто не пронюхал. «Новости» будут первыми, и надо подать этот материал как следует. Лизавета вышла из программы «Информационные агентства», открыла «Word» и начала писать первый комментарий.

«Здравствуйте, сегодня двадцать пятое апреля, вы смотрите „Петербургские новости“. Сегодня в нашей программе вы увидите…» – дальше пойдет анонс сюжетов и подводка к репортажу Маневича.

В анонс Лизавета вставила и сюжет Саввы о Счетной палате и манипуляциях с бюджетными «здравоохранительными» деньгами, и репортаж о диализе. Для страховки. Выбросить проанонсированный репортаж довольно сложно. Правда, можно выкинуть анонс сам по себе, но Борюсик не всегда об этом вспоминает. По телефону Лизавета прочитала текст Верейской – та чаще сидела в отделе информации, а не за специальным столом выпускающего в студии. Это было, в целом, правильно: редактор должен сортировать информацию, а готовый текст можно просмотреть где угодно. Лана утвердила анонс, и Лизавета побежала на второй этаж в монтажную, чтобы его начитать. Кстати, поговорка «репортера ноги кормят» имеет прямое отношение и к ведущим «Новостей», даже если они не ездят на съемки. И без съемок хватает: нормально работая – что-то начитать, что-то проверить, отсмотреть видео, проконсультироваться с выпускающим, – за день набегаешь по лестницам этажей двадцать-тридцать.

После начитки Лизавета вернулась на первый этаж в студию и принялась писать подводку к репортажу.

«…Отравленный хлеб в мини-пекарне „Тутти-Фрутти“ и гибель журналиста, занимавшегося расследованием этого теракта, доказывают: террористы не боятся, что их вычислят, они спокойно звонят и в средства массовой информации, и в ФСБ. Террористы не боятся громких угроз и заочных санкций на арест, но они боятся быть узнанными. Убит журналист, который, возможно, приблизился к разгадке дела „Тутти-Фрутти“. Корреспондент „Петербургских новостей“ Александр Маневич выяснил, что в тот же день, то есть вчера, пытались убить и оперуполномоченного, с которым работал Кирилл Айдаров. Причем два преступления – убийство и покушение – совпадают даже в деталях. Итак, смотрите репортаж…»

Чей репортаж увидят заинтригованные телезрители, Лизавета написать не успела. Опять зазвонил телефон, городской. Номер телефона, стоящего на столе ведущего в студии, знают только свои. И еще господин Ковач. Скорее всего, это он ее и добивается. Долго же он набирал номер.

– Здравствуйте. Могу ли я попросить к телефону Елизавету Алексеевну? – Голос спокойный, тембр приятный. Вежливый господин – потрудился выяснить отчество.

– Я вас слушаю. Добрый день, – ответила Лизавета. День – это, конечно, натяжка, на часах половина седьмого вечера, но приветствие вырвалось машинально, у них действительно день в разгаре, новостийный рабочий день.

– Это Олег Иванович Ковач. Председатель департамента по здравоохранению. Мы не знакомы, но…

– Очень приятно вас слышать. – Лизавета старалась говорить беззаботно и весело. – Почему же не знакомы, я несколько раз была на пресс-конференциях.

Она присутствовала на первой встрече с журналистами бывшего главного врача большой многопрофильной больницы, внезапно ставшего министром в правительстве города, и ей понравился лысоватый очкарик в поношенном костюме и с мягкими интонациями доктора Айболита. Тогда он еще не перешел с точки зрения эксплуатируемых на позиции эксплуататоров, еще не научился держать линию чиновничьей обороны. Связно говорил о недопустимо скудном медицинском бюджете, который все равно не выполняется в полном объеме, о необходимости помочь врачам и больным, о строгом контроле за денежными потоками и погашении долгов больницам и поликлиникам. Правда, достаточно скоро он переоделся в дорогой костюм, да и на вопросы о финансовых делах стал отвечать не столь однозначно и категорично.