Книга Мальтийская головоломка - Наталья Александрова

– Ешь, девонька, ешь! – приговаривал мент, глядя, как она поглощает бутерброд. – Дядя Юра добрый…

Бутерброд, к сожалению, кончился слишком быстро, как кончается все хорошее в жизни. Полина подобрала последние крошки, облизнулась и умоляюще посмотрела на тюремщика:

– Можно еще кусочек?

Это было унизительно, но она готова была на все за еду…

– Э нет, больше не дам! – ухмыльнулся мент. – Сначала поработаешь, а потом получишь добавки.

Он взглянул на часы и пояснил:

– Сейчас ко мне люди придут… серьезные люди, для важного разговора. Ты тут сиди тихонько, как мышка. Дядя Юра с ними малость поговорит, и потом будет для тебя работа. А уж затем дядя Юра тебя от пуза накормит…

Он вышел из потайной комнатки, закрыл за собой дверь и завесил ее ковром. Вскоре из-за перегородки донесся негромкий стук, послышались голоса нескольких человек.

Полина немного выждала, сняла с руки браслет, сползла с койки и прильнула к своему глазку, чтобы узнать, что происходит за стеной.

В комнате мента были гости. Трое мужчин. Двое сидели за столом спиной к Полине, поэтому она не могла видеть их лица, рассмотрела только третьего – молодого парня с мрачным надменным лицом.

Сам хозяин сидел сбоку от стола, чуть в стороне от гостей, и самим своим положением он как бы отстранялся от них, держал дистанцию. Как бы давал им понять: вы – сами по себе, а я – сам по себе. Лицо у него было совсем другое, не такое, с каким он только что заходил в тайник к Полине, – оно было одновременно наглым и настороженным, самоуверенным и немного заискивающим. Такое лицо бывает у удачливого карманника, входящего в переполненный вагон метро.

На столе стояла большая тарелка с крупно нарезанным луком, солеными огурцами, толстыми ломтями ветчины и кусочками жирной астраханской селедки. Тут же лежала буханка черного хлеба и стояли три запотевшие бутылки водки.

Мент взял одну бутылку, ловко скрутил колпачок и ровно, твердой рукой разлил по граненым стаканам.

– Ну что, мужики, со свиданьицем? – проговорил он фальшиво-жизнерадостным голосом и поднял стакан, картинно оттопырив корявый мизинец.

– Мужики на станции вагоны грузят, – отозвался мрачный парень, не прикоснувшись к своему стакану. – А мы – реальные пацаны. Чуешь разницу? Или тебе конкретно пояснить надо?

– Да брось, Валерик, не быкуй! – примирительным тоном отозвался один из его спутников. Лица его Полина не видела, но, судя по голосу, по широким сутулым плечам и седоватому ежику волос, ему было никак не меньше пятидесяти.

– Верно, Валера, – поддержал второй, – он не хотел нас обидеть, не со зла сказал… Ты ведь не со зла, Юрик?

– Само собой… – ответил мент невольно дрогнувшим голосом. – Само вырвалось… извиняйте, пацаны…

– За базар отвечать надо, – проговорил мрачный парень, но все же поднял стакан.

– Ну, вздрогнули… – суетливо проговорил мент и быстро влил водку в горло. Выдохнув и с хрустом закусив колечком лука, он расплылся от удовольствия и закончил: – Хорошо пошла!

– Хорошо, – согласился седой. – Ты, Юрик, где водку брал? У Лизаветы?

– У Лизаветы, – кивнул хозяин. – А что? Хорошая водка!

– Водки плохой не бывает, – ухмыльнулся молодой парень.

Выпив стакан, он немного подобрел. Достав из-за пазухи складной нож, он ловко выбросил лезвие, насадил на него аппетитный ломоть ветчины и вонзил в него крупные белые зубы.

Полина, которая, не отрываясь, следила за происходящим из своего укрытия, проводила ветчину тоскливым взглядом и сглотнула голодную слюну.

– Ты, Юрик, Лизавету тоже крышуешь? – продолжал седой, деликатно хрустя огурчиком.

– Ну, какое там… – засмущался мент. – Если она мне пару бутылок в сумку положит да колбаски палочку – так то ж из уважения.

– Само собой, – кивнул седой. – Уважение – это хорошо. Хорошо быть уважаемым человеком. Крысятничать нехорошо.

– А кто крысятничает? Кто крысятничает? – забеспокоился хозяин. – Вы, мужики, что мне предъявляете? Я что-то не понимаю! Вы ко мне зачем пришли – о серьезном деле разговаривать или предъявы неконкретные кидать?

– Почему же неконкретные? – проговорил Валера, снова помрачнев и отодвигая пустой стакан. – Очень даже конкретные! Что за непонятки со Штемпелем случились?

– А что со Штемпелем? – Мент привстал, честно выпучил глаза. – Я вас предупреждал, пацаны, не надо зарываться! Не прежние времена, не девяносто второй год. Я не один, у меня начальство есть, за всех отвечать не могу!

– Ага, один за всех и все на одного! – осклабился Валера. – Деньги ты брал действительно один за всех. И гарантировал, сука, что все у тебя схвачено. А Штемпеля взяли на товаре… Ты нас не предупредил, что на той хазе засада будет!

– И мало того, что взяли, – перебил седой младшего товарища, – ты, Юра, деньги у него хапнул… А деньги, между прочим, не твои. Тебя, Юра, в детстве не учили, что чужое хапать нехорошо?

– Это не я! – вскрикнул мент и покосился на дверь. – Все начальство мое! Пал Палыч, сволочь, все деньги забрал… вы знаете, какой он, козел, жадный…

– Ты, Юра, отмазываться мастак, – продолжал седой. – Ты бы на зоне мастырщиком был, в больничке б ошивался. Только не попадешь ты на зону. Не доживешь.

– Зря вы мне тут предъявляете! Я не при делах! – выпалил хозяин и вскочил из-за стола.

Но молодой парень оказался быстрее: забежал за спину менту, обхватил его за плечи и наотмашь полоснул по горлу тем самым коротким лезвием, которым только что резал ветчину. Мент выпучил глаза, широко разинул рот, попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта хлынула темная кровь. Тяжелое тело мешком рухнуло на пол.

– Какой ты, Валерик, нетерпеливый! – укоризненно проговорил седой. – Какой быстрый! Вот что значит – молодой… Я, бывало, в твои годы тоже все торопился… Ну и что теперь делать? Где деньги искать?

– Можно здесь все перерыть… – мрачно отозвался парень, вытирая нож грязным вафельным полотенцем и убирая его за пазуху.

– Можно, – нехотя согласился седой. – Только долго, и вряд ли мы что-нибудь найдем. Не такой он был дурак, чтобы дома деньги держать!

«А вот тут вы ошибаетесь!» – подумала Полина.

И сразу представила, что уголовники сейчас примутся обыскивать жилище мента и обнаружат ее убежище. От такой мысли по коже побежали ледяные иголки.

– Потом, Валерик, я Юру хорошо знаю. Видел, как он на дверь оглядывался? Наверняка со своими корешами договорился, чтобы они через часок сюда нагрянули. На огонек, так сказать. Поэтому нам здесь задерживаться не след. Смываться надо, Валера. И смываться быстро. А то, что ты его замочил… Если подумать, это и правильно. Крысятничать не надо было. Он и так слишком много брал.

Седой тяжело поднялся из-за стола, кивнул своему молчаливому спутнику, и все трое двинулись к дверям. Только молодой парень задержался, окинул комнату разочарованным взглядом, будто жалея об упущенных возможностях, затем шагнул к столу и подхватил еще один кусок ветчины.