Книга Сокровища Валькирии. Птичий путь - Сергей Алексеев

– Знаю.

– Ее банды теперь истребляют пороки мира во многих городах страны! – возмущенно продолжал Стратиг. – Мы не можем впрямую влиять на жизнь изгоев. Обычно из такого вмешательства рождаются еще более уродливые формы их существования. И тебе было известно об этом… Признайся, ты ведь освободил Деву в надежде, что она вспомнит твой благородный шаг?

Чтоб узреть это, особой проницательности не требовалось, но Сколот не захотел признаваться.

– Я спасал ее космы…

– Чтобы когда-нибудь их расчесать? – с тяжелой усмешкой спросил Стратиг. – Напрасно обольщаешься. Эта искусительница изберет себе… какого-нибудь безвестного изгоя. Поверь, так и будет!.. Поэтому я даже не стану наказывать тебя за то, что ты совершил по отроческому недомыслию. К тому же Белой Ящерице не удастся избежать суда своих сестер. Изгои снова сдадут ее властям, на то они и изгои…

Он произнес последние слова с каким-то обреченным сожалением, замолчал, и Сколот услышал в этом некое тайное единомыслие вершителя судеб с отпущенной пленницей. И только сейчас вдруг подумал, что Стратиг не случайно поселил его на чердаке флигеля, предугадав, как станут развиваться события… Отсюда и его неожиданное великодушие, признание отроческого недомыслия!

– Я хотел бы получить урок, Стратиг, – напомнил о себе Сколот, и это прозвучало как выражение благодарности.

– Урок? – встрепенулся он и встал. – Да, конечно, получишь урок… Что тебя держать здесь, среди забытых вещей? Отваги и дерзости в тебе достаточно, чтобы жить в мире изгоев. Придешь в Москву и поступишь учиться. В МГУ или Бауманку. Очно и на общих основаниях. По окончании останешься в аспирантуре…

Сколот ощутил назойливое внутреннее противление и не удержался, хотя понимал всю бесполезность возражений.

– Хорошо, не в Оксфорд…

– Надо будет – поедешь в Оксфорд!

– Зачем мне учиться? Я готов сам заняться производством солариса. Ну или передать технологии… Ну что мне даст учеба после сколы на Таригах?

– Диплом! – Стратиг заговорил ворчливо и не хотел слушать. – И не вздумай купить его где-нибудь в переходе. Защитишь диссертацию, напишешь несколько научных работ. По проблемам альтернативного топлива…

Сколот вспомнил наставления старой Дары и тоскливо заозирался по сторонам. Урок следовало воспринимать с молчаливым достоинством, как волю судьбы.

– После твоих научных изысканий тебя станут приглашать во многие университеты мира. Но ты поедешь в Китай, поэтому уже сейчас учи китайский язык. Начнешь с преподавательской работы в Пекинском университете, например на кафедре топлива и теплотехники. И когда потребуется, строго по моей команде, обучишь китайцев производить соларис. То есть им откроешь свои секреты, технологию…

Это прозвучало так неожиданно, что Сколот вначале ничего, кроме какого-то ребячьего недоумения, не испытал.

– Но при этом ты даже намеком не должен раскрывать источника своих знаний и открытий, – между тем продолжал Стратиг. – Это твое изобретение, которое оказалось невостребованным в России. Сошлись на влияние и лобби нефтегазовой олигархии в правительстве, коррупцию и прочие грехи власти. Тем более так оно и есть, китайцам об этом известно…

– Почему я должен… отдавать все Китаю?! – наконец-то совладал с собой Сколот. – Ничего не понимаю…

– Чтобы уравновесить потенциалы Запада и Востока, – был ему четкий ответ. – И на короткий период вывести последний в доминирующее положение.

В истоке реки Ура не прививали патриотизма в обычном его толковании и не читали соответствующих идеологических лекций; здесь учили мыслить иначе, видеть земное пространство взаимосвязанным по другим законам и не делить его на страны, континенты и полушария. По представлению гоев, в мире существовали лишь четыре стороны света, два подвижных центробежных вектора Запада и Востока, крестообразно сопряженных с осью – собственными центростремительными векторами России, устремленными внутрь себя с Юга и с Севера. Это положение определяло принципы и законы ее существования, о чем Сколот знал, однако не удержался от неуклюжих и неубедительных слов:

– Как же мы?.. У нас у самих кругом разруха!

– У нас другой путь, – окоротил его Стратиг. – России твой соларис сейчас не нужен. И впредь вряд ли понадобится…

Этого Сколот уже вытерпеть не мог и, охваченный обидой, не сумел избавиться от юношеской пылкой страсти:

– Но я создавал его, чтоб спасти недра и запасы!

– Не смей перебивать! Тебя учили, как следует получать уроки и их исполнять?

– Учили…

– Тогда слушай и внимай!

Ночные приключения с Белой Ящерицей так отвлекли внимание и притупили восприятие реальности, что Сколот только сейчас сообразил, отчего Стратиг так резко потерял интерес к его трудам. Все было очень просто – кто-то из сколотов опередил, представил свой вариант топлива, и вершитель судеб сделал свой выбор.

И теперь ненужный соларис можно отдать на сторону…

– Топливо китайцы не получат, – чужим, искрящимся голосом отрезал Сколот и услышал себя со стороны.

И Стратиг его услышал – сверкнул птичьим взором, однако вроде бы унял нетерпимый к возражениям тон.

– Если оставить себе, – даже как-то по-отечески, с сожалением произнес он, – твой соларис немедленно окажется на Западе. И в результате Россия не только его усилит – сама останется без штанов.

– Почему на Западе?

– Продадут. Вместе с тобой.

– Я уже слышал – людей продают, но…

– В том-то и дело, – задумчиво перебил Стратиг. – Продают всех – футболистов, ученых, женщин, детей, мужчин. Живыми и мертвыми, оптом и в розницу, отдельными органами, эмбрионами, абортированным материалом. Продают и покупают все, что имеет спрос и ценность. Рынок в обществе потребления… Тебя попросту выставят на торги. И ты даже не узнаешь, кому, когда и за сколько продан.

– Чем лучше Восток?

– Да ничем! Восток еще опаснее. Но Запад стремительно усиливает давление на мир, развязывает войны, меняет режимы в государствах. И все для того чтобы получить топливо и рабов на нефтяных полях… Российская империя распалась, сдержать этого монстра некому. Миру грозит новое рабство, изощренное, неузнаваемое, прикрытое демократической маской. Мы не можем допустить этого. Придется исправлять перекос горизонтали и усиливать Восток. Иначе вертикаль начнет испытывать дисбаланс. Не спеши, поживешь в Москве пять лет, поучишься, и сам увидишь, что происходит. Пойми, эта мера вынужденная и временная…

Потом Сколот жалел о своем безрассудстве, но тогда остановиться не мог.

– Соларис нельзя передавать никому, Стратиг, – выслушав, упрямо проговорил он. – Разве мы сами не можем распорядиться топливом? Я готов этим заняться, построить завод, наладить производство… Даже сам готов торговать соларисом!