Книга Заклинатель - Фиона Э. Хиггинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Видишь ли, Пин… Это я принесла цветы ей на могилу. Только я ведь не знала, кто она такая. И сегодня, когда все вдруг выяснилось, я просто поверить не могла, что натворила такое. Как бы после такого я взяла с собой мадам де Коста — твою мать?! В общем, я решила уйти без тебя. Это трусость, я знаю. Но пойми, ведь я страшно растерялась. Хотела исправить все, вернуть кости на место. Но ничего не выходит. Земля слишком твердая.
Юнона подняла на Пина блестящие, словно стекло, покрасневшие от слез глаза.
— Ты когда-нибудь сможешь простить меня? — шепотом спросила она. — То, что я сделала… это ужасно.
Пин, пошатываясь, поднялся на ноги, подошел к Юноне и обвил ее шею руками:
— Ну конечно же, я прощаю тебя. Это больно, не буду скрывать. Но откуда тебе было знать? К тому же ты попыталась все исправить.
— Вот, смотри, — сказала Юнона. Она протянула ему букетик сухих белых цветов. — Это маргаритки с Мойровых Гор. Хотела положить их в гроб. Как извинение.
Из газеты
«Урбс-Умидские ведомости»
УБИЙЦА СЕРЕБРЯНОЕ ЯБЛОКО РАЗОБЛАЧЕН
Деодонат Змежаб
Дорогие мои читатели!
Я совершенно уверен, что среди вас не осталось уже таких, кто не слышал о бегстве Прожорного Чудища В настоящий момент я еще не располагаю данными о его местонахождении, однако убежден, что очень скоро вы все узнаете сами.
Вполне вероятно, вы уже в курсе, что именно я, Деодонат Змежаб, выпустил Чудище из клетки. Возможно, об этом вам сообщил мистер Идолис. Любопытно, не забыл ли он также вам сообщить, что в течение восьми лет держал меня в плену, в своем бродячем цирке — «Странствующем паноптикуме Руди Идолиса», — и показывал меня зрителям как мистера Страхолюда? Каждый день я испытывал, страшные муки — как и Чудище. Знаете, какая это пытка, когда вас все время тыкают палкой, толкают, глазеют на вас? Но, в отличие от Чудища, я смог вырваться — и живу теперь так, как мне нравится. Теперь вы, наверное, начинаете понимать, почему я решил вдруг позволить такому дикому зверю свободно разгуливать по городу? Я всего лишь хочу предоставить ему возможность, какая выпала в свое время и мне, и уверен — он будет мне благодарен. Правда, есть вероятность, что вы попросту не заметите его присутствия на улицах Урбс-Умиды — уж такой это город.
И еще кое-что я хочу сообщить вам в этой последней заметке, написанной мною для «Ведомостей». Уверен, этот факт вам пока неизвестен. Вы ведь так и не поняли, кто такой Серебряное Яблоко? Могу удовлетворить ваше любопытство, ибо я намереваюсь быть уже далеко за пределами города, когда вы прочтете эти строки. Как и Чудище, я начну совершенно новую жизнь.
Видите ли, дорогие мои читатели (обращаюсь к вам так с полной искренностью, ибо понимаю теперь, что последние пару лет вы были единственными моими друзьями), именно я, Деодонат Змежаб, ваш покорный слуга, сообщавший вам обо всех сколько-нибудь примечательных событиях, которые происходили в этом городе, — словом, именно я и есть Серебряное Яблоко.
«Но зачем?! — воскликнете вы. — Что мы такого сделали, чем заслужили?»
Что ж, я отвечу. Вы ходили глазеть на Чудище. Вот что вы сделали.
Бессердечно взирая на это несчастное существо, запертое в клетке, вы думали про себя: как хорошо, что я не такой, как он. А потом выходили на Мост и вдруг удивлялись, за что вас бьют и бросают в реку. Теперь Чудище свободно, оно само может за себя отомстить. Возможно даже, уже отомстило. Впрочем, вы это заслужили, остолопы несчастные!
Помните:
«О ανόητον θεωρεί ανόητο ως καλόν»
Следующей встречи не будет,
ДЕОДОНАТ ЗМЕЖАБ
ОТ РЕДАКЦИИ:
Эта заметка была доставлена в редакцию «Ведомостей» в тот самый вечер, когда выпустили Чудище. Учитывая предмет, которому посвящена заметка, мы сочли необходимым предоставить гражданам Урбс-Умиды возможность с нею ознакомиться. К сожалению, о Чудище пока ничего не слышно. Остается лишь надеяться, что его схватят прежде, чем он успеет поранить или убить кого-то еще. Что касается Деодоната Змежаба — на следующее утро после исчезновения Чудища его обнаружили мертвым возле клетки, где оно содержалось, а заодно с ним и Руди Идолиса. Мы можем только предположить, что Чудище обмануло ожидания Змежаба и оказалось не так уж признательно за свое освобождение.
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
P. S. Насколько нам удалось разобраться, цитата на греческом означает:
«Осел почитает осла славным малым».
Понимайте как вам угодно.
Из дневника Пина
Ну что ж, дорогие читатели (как говаривал Деодонат — хотя не думаю, чтобы этот дневник когда-нибудь прочтет столь же много людей, сколько читают «Ведомости»), теперь даже не знаю, когда опять возьмусь за перо. Мы с Юноной уже собрали вещи и собираемся уходить. И со всеми уже простились. По Урбс-Умиде я тосковать не буду, зато буду скучать по чудесному дому в Кальмарном проезде, где остаются наши добрые друзья: Бенедикт с Алуфом, которым я оставил на хранение кости матери, Бьяг и миссис Сытвуд, которая поддерживала нас в этом жалком городе своими рагу и бифштексами. Мы с благодарностью положили в сумки несколько свертков с едой.
Все мы прочли свежий номер «Ведомостей». Алуф уверен, что в своих заметках Деодонат все время пытался дать горожанам понять, что Серебряное Яблоко — это он. Только зря он стал людям объяснять, что они виноваты. В этом городе не найдется ни одной души, которая бы согласилась, что ее есть в чем винить. Такова уж натура местных жителей! Алуф очень беспокоился о судьбе огниво-трости, принадлежавшей Змежабу, но ее и след простыл: не отыскали ее ни в комнате, где жил погибший, ни в «Ловком пальчике». Не сомневаюсь, рано или поздно она где-то объявится.
В комнате Деодоната обнаружили только одну интересную вещь — томик «Волшебных сказок о феях и блаженных духах». Похоже, Деодонат был прекрасно знаком со сказкой о принцессе и жабе. Это много объясняет.
В путь
Было уже далеко за полдень, когда Юнона и Пин торопливо перешли Мост и направились к городским воротам — тем, что на другом берегу реки. Фодус опять медленно влек свои воды вглубь суши, скрипя и стеная под грузом расколотых льдин и разноцветных обломков — это было все, что осталось от лавок, торговавших на спине у замерзшей реки. Накануне вечером началась оттепель, и улицы вновь обратились в грязевые потоки, и вонь от реки вновь наполнила воздух. Пин вдохнул побольше воздуха, и Юнона рассмеялась:
