Книга Книга легиона - Наль Подольский

Жизнь вошла в колею, хотя и дикую, но достаточно однообразную. Марго добросовестно тянула привычную лямку на службе и потому посещала Фугаса всего два-три раза в неделю, Платон же имел удовольствие выслушивать его шутки и заверения в том, что работа продвигается наилучшим образом, ежедневно. Но вскоре, к сожалению, выяснилось, что интуиция не обманула Платона.

В один прекрасный день, явившись с обычным инспекционным визитом, они обнаружили входную дверь Фугаса открытой нараспашку. Платон уже несколько раз намекал ему, что на период ответственной и, более того, опасной работы нужно расстаться с привычкой оставлять дверь не запертой. Фугас не спорил и, отпустив какую-нибудь изысканную шутку по этому поводу, театрально, с ужимками, защелкивал замок. Но его бдительности хватало ненадолго, и через сутки все повторялось сначала.

— Пожалуй, даже для него это — слишком. Сделай ему, наконец, основательную выволочку. Тебя он хоть немного побаивается.

— Не меня побаивается, а урезания водочного пайка, — хмыкнул Платон.

Марго решительно взялась за ручку, намереваясь с назидательной громкостью захлопнуть дверь, но Платон остановил ее:

— Тихо. Там что-то происходит.

Стараясь не шуметь, они прошли на кухню, и затем — в первую комнату лаборатории, где никого не было. Зато из второй комнаты доносились оживленные голоса, казалось, принадлежавшие не менее, чем десятку человек. Из двери вырывался необычно яркий свет.

Гомон внезапно стих, и женский голос спросил:

— Но если в нашем городе хозяйничает такое чудовищное зло, его нужно истребить как можно скорее! Когда вы приступите к решительным действиям?

— Это пока военная тайна, — покашливая, заявил Фугас. — Я ведь уже говорил, что работаю не один. Мне помогают так называемые «компетентные органы». — Раздалось снова покашливание. — Но вы не беспокойтесь. Когда «день икс» приблизится, я вам сообщу.

На и без того ослепительный свет, льющийся из двери, наложились голубые вспышки «блицев», и защелкали фотозатворы, а в проеме появилась спина человека с громоздкой видеокамерой на плече. Сомнений быть не могло: Фугас устроил пресс-конференцию.

— Вот сволочь! — с чувством прошептала Марго.

— Но, насколько я понял, ваши возможности намного шире, чем нейтрализация мелкой сошки, какого-то там Легиона, — вмешался рокочущий баритон. — Получается, в вашей власти погасить все агрессивные всплески эмоций? Вы можете прекратить убийства, грабежи и вообще всякое насилие, это так?

— Да, конечно. Но это дело будущего, — простодушно подтвердил Фугас, не понимая, что над ним в открытую издеваются.

Раздалось сдержанное хихиканье.

— Ох, дожить бы до этого, — произнес веселый женский голос, — только бы поскорее!

Смех сделался громким и безудержным.

— Напрасно смеетесь! — Фугас наконец понял, что над ним потешаются, и, стараясь перекричать общее веселье, перешел на визгливые ноты. — Вы что думаете, следователь прокуратуры по особо важным делам просто так, от нечего делать, пришел просить у меня помощи?

— Ну, довольно. — Марго схватила Платона за рукав и энергично потянула за собой к выходу. — Нам не хватает только, чтобы наши физиономии красовались завтра в газетах! — со злостью добавила она уже на улице.

8

Конфиденциальность входила в условия договора с Фугасом, и, следственно, последняя выходка была вопиющим его нарушением. Платон устроил Фугасу серьезную экзекуцию, угрозив всевозможными бедами, в первую очередь — лишением пайка и гонорара, если тот еще раз ляпнет хоть слово о Легионе не то что прессе, но даже случайному собутыльнику. От себя же лично, в качестве премии, пообещал его просто придушить. Нелегкая дернула Фугаса в этот момент ухмыльнуться, и он тотчас увидел, как лицо гостя превратилось в страшную белую маску, а руки, оказавшиеся вдруг непомерно длинными, схватили его за уши и притянули почти вплотную к этой маске.

— Ну-ка, посмотри мне в глаза… внимательнее… еще смотри… не смей отводить, хуже будет… — Тихий и сиплый голос, с колючей отчетливостью произносящий каждую букву, казался режущим, словно скальпель.

Когда Фугас высмотрел в его глазах что-то для себя крайне неприятное и начал от страха икать, Платон оттолкнул его голову, как случайно оказавшийся в руках ненужный предмет.

— Мы не собираемся с вами шутить, и вы не пытайтесь шутить с нами, — сказал он спокойно.

В течение нескольких дней Платон скупал в ларьках все газеты, без исключения, и тщательно их просматривал. К счастью, пресс-конференция Фугаса не имела серьезного резонанса. Материал дали только четыре газеты, не брезгующие ничем, такие, как «Аномалия» и «Северный мистик», да и то в ключе курьезного репортажа о забавном городском сумасшедшем. В одной из заметок, в числе смешных выдумок чудака, упоминалось о следователе прокуратуры Софроновой, по словам Фугасова, будто бы обратившейся к нему за помощью.

— Пустяки, — отмахнулась Марго, — вряд ли мое начальство сует нос в такие газеты. Я больше опасаюсь реакции Легиона на эту историю.

Но время шло, и со стороны Легиона никакой дополнительной активности не последовало. Фугас жил и здравствовал, ковырялся в своей электронике и, оправившись от шока, вызванного наездом Платона, пребывал в жизнерадостном состоянии. Платон заверил его, что по окончании военных действий, после сокрушения Легиона, Фугас сможет писать мемуары, давать интервью и торчать перед телекамерами хоть до посинения.

А вот до стола прокурора маленькая газетная вырезка, неведомо какими путями, в конце концов добралась, и Марго была вызвана для объяснений.

— Сумасшедший — он и есть сумасшедший, — пожала она плечами, — мне рекомендовали его как специалиста по всякой там телепатии, а он оказался психом.

— Ну ладно, проехали, — прокурор благодушно смахнул со стола заметку в мусорную корзину. — Да вот еще что… ты Легиона-то особенно не разрабатывай. Я тебе что велел? Самоубийства копить. Вот ты и копи. Поняла? — Он поднял указательный палец и тонко улыбнулся. — Иногда следует понимать начальство буквально. Это большая премудрость, когда как понимать. Смекаешь?

На Марго этот разговор произвел неприятное, более того, жуткое впечатление. Почему он так по-свойски, по-домашнему упомянул Легиона? Человек, случайно столкнувшийся в газетной заметке со странным именем, не станет употреблять его так запросто, будто привычно. И то, что Легион связан с самоубийствами, для него тоже вроде бы само собой разумеется. А ведь он это вычитал, как потешную версию, в той же газетенке. Того и гляди, как покойный Володечка, скажет: «Не смей умышлять на Легиона!» Что это значит? Осознает ли он смысл своих слов или действует по команде, как зомби? В любом случае вывод один: его теперь надо остерегаться.

Марго явилась домой в ужасе, и Платону ее рассказ тоже не понравился.

— Вполне логично, но скверно. Такого следовало ожидать, но начинается слишком рано. Мы еще совсем не готовы.