Книга Королева сыска - Галия Мавлютова

Ей помогли и подготовили неофициальный визит в Псков. Выписывать командировку не стала: ни к чему лишний раз светиться перед своими же.

Скатаемся за свои денежки — не беда, зато развеемся, от города опостылевшего отдохнем заодно.

Она везла с собой и документ, в котором допрос гражданина Хромова обусловливался оперативной необходимостью. С подписью и печатью, как и положено. Так что ничто не предвещало неприятных сюрпризов вроде того, что она может застрять в Пскове дольше запланированного и не поспеть на вечерний поезд или еще чего-нибудь. Хотя, если б застряла, тоже ничего страшного: начальник полиции нравов, выслушав байку про оперативную необходимость поездки в Псков, отпустил ее хоть на год.

Сюрпризов и не было. До тюрьмы и заключенного она добралась без задержек, проволочек и неожиданностей. По-прежнему везет.

С ощущением легкого возбуждения от собственной удачливости она вошла в комнату свиданий, куда спустя минут пять ввели заключенного по кличке Фреза. От рождения и по паспорту он проходил как Хромов Владимир Андреевич. Знала она о нем немного. Разве то, сколько раз и за что Хромов отбывал наказание. А Фреза был ныне посажен в пятый раз за то же, за что и в предыдущие четыре, — за квартирный грабеж. И еще Хромов был единственным выжившим из четверых, кто подъехал поздним осенним вечером девяносто восьмого на «Жигулях» девятой модели к дому Зверька.

А сейчас, зимой девяносто девятого, Хромов-Фреза сидит в бетонном мешке под названием «комната свиданий» с убогой обстановкой — два стула и стол — и протягивает руку к пачке «Беломора». Пачку и коробок спичек еще до прихода Фрезы выложила из пакета на стол Гюрза. Пододвинула к занявшему свободный стол Хромову.

— Урицкого? — с видом знатока осведомился он, разглядывая пачку.

— Бывшего Урицкого, — уточнила Гюрза. И поежилась под шубой, потому что надзиратели не обманули, рассыпаясь в извинениях за неудобства, — в комнате для свиданий в самый раз было, как говорится, тараканов морозить.

Но Хромова-Фрезу, одетого намного легче, температура, похоже, вполне устраивала.

Гюрза была уверена, что Хромов будет отвечать на ее вопросы. Но не могла себе представить, с какой охотой будет, словно он все время жил ожиданием этой встречи с ней.

Через три минуты после начала их разговора Фреза, узнав, зачем к нему пожаловала «гражданин начальник», что от него хотят, пришел в неописуемый восторг.

— Вышли на падлу? Возьмете? От всей кодлы большой рахмат будет, от меня лично пряники и водка.

Он энергично жестикулировал, размахивая рукой с потухшей «беломориной» и вообще пребывал в состоянии перманентной подвижности: ерзал на стуле, не мог найти постоянного положения ног, непрерывно поводил плечами так, словно тюремная одежда ему тесна. В последнем приходилось сомневаться, настолько худ был Хромов. Худоба, дополнявшаяся зловещим блеском металлических зубов (остался ли у него хоть один свой, гадала Гюрза), пожизненно гарантировала бы Фрезе роль Кощея в детских утренниках, но вот беда, гражданин упорно выбирал занятия иные, нехорошие.

Хромову можно было дать от тридцати до пятидесяти, посещение зон и тюрем у многих часто стирает с лица возраст. А на самом деле Фрезе сорок четыре. Гюрза сразу просекла тип, к которому принадлежал сидящий перед ней человек. Он тот, кого формула «украл, выпил, сел» устраивает, короче, поклонник зоновской экзотики и романтики, не ставивший никогда под сомнение правильность выбранного им образа жизни. Неудивительно, что он был приятелем, то бишь корешом «законника» Зверька. И разумеется, не только руки его покрыты татуировками, можно быть уверенным, что и тело разукрашено синей зэковской символикой.

— Не, я думал все, закопали Зверька и абзац.

Милиция для понта покрутилась, паханам в папахах отрапортовала, дескать, следов нету, между собой разобрались и хрен с ними, пускай дальше мочат друг друга. И дело на пыльную полку. А Зверек был правильным вором, мочилово не любил, и корефаны его правильные, каких с ними положили. Я вот что скажу…

— Ладно, ладно, давайте поговорим по существу, — пресекла Гюрза этот словесный поток. — Мне нужно кое-что уточнить…

— Понимаю, понимаю, думаете, наши скобари в протоколах лажи понаписали, не так в натуре было. Правильно, — не мог сдержать охватившее его возбуждение Хромов. — Клево, что питерские дело себе забрали. Вы нашим губошлепам устройте показательный сеанс.

Изо рта вырывался парок. Гюрза начинала зябнуть под шубой, а Хромову, казалось, хоть бы хны.

— Владимир Андреевич, — с укоризной произнесла Юмашева, — так у нас с вами разговора не получится. Давайте вы будете только отвечать на мои вопросы — и ничего лишнего.

— Молчу, молчу, гражданин начальник, — заверил ее Фреза и не в первый раз прикурил одну и ту же «беломорину». А Гюрза уже не в первый раз пошевелила пальцами ног под кожей сапожек в попытке согреть застывающие ступни. И еще раз подивилась морозоустойчивости Фрезы. Надо же так закалиться.

— Расскажите мне об обстоятельствах покушения, начиная с того момента, когда вы, — Гюрза заглянула в листок, лежащий перед ней на столе, — вечером двадцать шестого октября подъехали к дому Клименко Игната Васильевича по кличке Зверек. Значит, это произошло в девять пятнадцать вечера. Кстати, часто Зверек ночевал вне дома?

— А чего ему где-то на стороне ночевать?! Что надо, привезут на хазу.

— А можно было предугадать примерное время возвращения домой в этот вечер?

— Ну, — замялся Хромов, — не знаю.

— Откуда вы ехали? Не надо только мне повторять ваши показания следователю, я их знаю. Что вы с вашими товарищами, следуя на машине чуть ли не из филармонии, увидели едва ли не голосующего на обочине Зверька и решили по доброте душевной подвезти его до дому… Давайте, Владимир Андреевич, сразу договоримся, что всю подобную туфту вы мне впаривать не будете. Мы уже определились, что наши интересы на сегодня совпадают: вы хотите, чтобы убийца Зверька получил по заслугам, и я хочу изобличить и посадить именно этого человека или людей. Другие ваши дела меня не трогают нисколько, и если я о чем-нибудь спрашиваю, значит, это нужно для того, дальше Гюрза произнесла чуть ли не по слогам, — чтобы посадить убийцу Зверька.

— Да я чего… Я ж говорю, — почесал, отчего-то морщась, щетину на голове Фреза.

— Откуда вы ехали?

— С разбора одного, — подумав, признался Хромов.

— Со стрелки?

— Ну да.

— Кто там был, кроме вас, кто забивал стрелку?

— Не могу, что хотите, не могу, гражданин начальник, — заныл Фреза, так ерзая на стуле, что, казалось, скоро протрет дыру.

Гюрза поняла, что не добьется ответа на этот вопрос, и задала следующий:

— Зверька пригласили рассудить стороны, да?

Фреза задумался, вероятно прогоняя возможность обсуждения темы сквозь строй «понятий».