Книга Командир - Владимир Поселягин

— Товарищ капитан, товарищ капитан, вы что, знаете, что это такое? Товарищ капит…

Отмахнувшись от него и попросив отойти и не доставать меня, стал обдумывать ситуацию. Это что же такое творится? Получается, что эти неизвестные пришельцы на стороне русских? Я судил по освобожденному лагерю пленных. Значит, возможен контакт, нужно торопиться, эти бумаги и генерал должны быть доставлены в Москву немедленно, чтобы власть успела подготовиться.

Вскочив на ноги, я стал громко отдавать распоряжения, несмотря на то что обещал отдохнуть еще пару часов. Бойцы споро стали готовиться к выдвижению. Отобрав у Летяги и Гаврилова бумаги, я запихнул их обратно в портфель, лишь мельком пробежавшись глазами по документам. Сами они прочитать по-немецки не смогли, языка не знали. Прочитанное убедило меня в правильности моего решения: нужно торопиться. Выспросив у подполковника точное местоположение ближайшего аэродрома, мы на полной скорости рванули туда.

Не повезло нам в самом начале — при переезде через маленький деревянный мостик, переброшенный через небольшую речушку, какой-то отчаянный боец кинул под следующий впереди бронетранспортер гранату. Поджечь он его не смог, но гусеницу от разрыва сорвало. И тут из нашей легковушки вылез подполковник Летяга и так обматерил бойца за порчу трофейной техники, что тот немедленно скрылся за спину вышедшего на дорогу командира. При разговоре с этим молоденьким лейтенантом, оставленным командиром прошедшей здесь дивизии в заслоне с семью бойцами, удалось узнать, что наши части продолжают отступать. И, по его словам, мы смогли бы их догнать, если бы была целой техника. Я вышел из машины, оставив генерала под охраной Гаврилова и Суркова, подошел к лейтенанту, который от ора Летяги стал красным, как помидор, и вмешался:

— Товарищ подполковник, лейтенант, я считаю, поступил правильно. И это не его вина, что в немецкой технике ехали мы! — после чего, не обращая внимания на изумленно повернувшегося ко мне Летягу, спросил у летехи: — Лейтенант, у вас есть какой-нибудь транспорт? Меняюсь почти на целый бронетранспортер.

Лейтенант задумчиво окинул взглядом подбитую технику и, поколебавшись, ответил, махнув куда-то рукой:

— У меня стоит полуторка под деревьями. Но отдать я ее не могу, она на мне числится.

— Да не вопрос, лейтенант. Мы ее берем вместе с водителем, он нас довезет до пункта назначения, тут всего-то восемь километров осталось, потом вернется.

В общем, через десять минут мы пылили дальше. Перед отъездом я задал лейтенанту интересующий меня вопрос:

— Почему вы не стреляли?

Смущенно потупивший глаза лейтенант ответил:

— Хотел технику целой захватить. У нас в полку командир стрелкового взвода танк неповрежденный у немцев отбил, его к ордену представили.

Хмыкнув, я его приободрил, сказав, что и на его улице будет праздник.

Полевая дорога, тянувшаяся перед нами, петляла из стороны в сторону, из-за чего и замедлялся наш путь, отдаляя время прибытия. Но, как и всякая дорога, которая всегда где-нибудь заканчивается, закончилась и она. Приказав остановиться, я стал изучать в бинокль полевой аэродром, и бой, идущий рядом с ним, мне очень не понравился.

— Давай, старшина, гони, может, успеем! — крикнул я Суркову, и мы погнали к аэродрому вслед за полуторкой. В «мерседесе» нас сидело пятеро — я и старшина спереди, Летяга, Гаврилов и генерал сзади, остальные уместились в полуторке.

Все-таки мы успели. Пока зенитки, немногочисленная охрана и бойцы БАО сдерживали немецкие части, мы подскочили на полном ходу к штабу полка, который охранял одинокий часовой. Из штаба и прилегающих землянок несколько бойцов и командиров таскали какие-то папки в одиноко стоявшую полуторку. На самом аэродроме горело несколько самолетов, и не похоже, что от повреждений, видимо, сами подожгли.

Выпрыгнув из еще полностью не остановившейся машины, я сразу заорал во все горло:

— Командира ко мне, ЖИВО!

Из здания штаба выскочил капитан с летными петлицами и, подбежав к подполковнику, который не скрывал свои петлицы, стал рапортовать, но Летяга молча показал капитану на меня:

— Он здесь командир, к нему иди.

Я спросил у подошедшего капитана, представившегося начальником штаба капитаном Овсовым:

— Есть целый аппарат, который сможет улететь отсюда?

Растерянный капитан ответил:

— Готовится к взлету транспортный «Дуглас», но на нем улетают особисты нашей дивизии.

— Ну с особистами мы разберемся. Где самолет?

Запрыгнув обратно в машину, я показал куда править. Объехав зенитку, бьющую куда-то в сторону немцев, мы под начавшимся минометным обстрелом подъехали к самолету, находящемуся под прикрытием деревьев. Из «эмки», стоявшей рядом с самолетом, два типа в форме НКВД быстро носили какие-то свертки, рядом с входом курил один из летчиков; наверное, ему не доверяли и таскали явно тяжелые свертки сами. Под взглядами находящихся у самолета людей я вылез из машины и быстро подошел к старшему, со шпалами капитана в васильковых петлицах. Отдав честь, доложил, стараясь перекричать шум работающих моторов и боя:

— Товарищ подполковник, нами захвачен в плен немецкий генерал с особо важными сведениями, нужно срочно доставить его в Москву!

Внимательно слушавший меня капитан кивнул, и вместе мы подошли к «мерседесу».

Налюбовавшись на связанного генерала, капитан крикнул:

— Самолет перегружен, нам придется часть архива оставить здесь, иначе не взлетим.

Кивнув, что понял, я приказал вывести из машины генерала и вытащить его адъютанта. Энкавэдэшники так же споро стали разгружать самолет, потроша свертки и кидая их в кучу. Один из них облил бумаги бензином и поджег. Пока составлялся акт об уничтожении, я посадил с немцами и Гаврилова. Все-таки, оказывается, и в НКВД нормальные люди служат, а я уж собирался, если они ответят отрицательно, приказать арестовать их и ссадить с самолета.

Транспортник, взревев двигателями, начал взлет и, оторвавшись от взлетной полосы, стал медленно подниматься. Через несколько секунд самолет скрылся за деревьями. Проводив его взглядом, я крикнул:

— Уходим! — и, запрыгнув в брошенную «эмку» на место водителя, дал по газам.

Несмотря на плотный огонь двух бронетранспортеров и прорвавшихся на взлетную полосу немецких солдат, мы смогли вырваться. Отчаянное сопротивление зенитчиков дало свои плоды, три танка застыли темными глыбами у кромки леса, а вот остановить обошедшую по флангу пехоту противника уже никто не смог, и мы уезжали под бешеную стрельбу на аэродроме.

Я старательно давил на газ, крепко сжимая руль, который постоянно пытался вырваться из рук на плохой дороге. В редкие минуты поглядывал назад, не отстали ли машины, но они крепко держались за мной. На очередном ухабе, еще раз приложившись макушкой о крышу «эмки», я стал материться и вспоминать конструкторов. Сидящий рядом Летяга только похохатывал, правда осторожно, при таких скачках нетрудно прикусить язык. Спустившись в глубокий овраг, я загнал машину в кусты и вышел из «эмки» к подъехавшим машинам.