Книга Арбитражный десант - Семен Данилюк

- Куда ты, Дэни? - подскочил Дерясин. - Объясни им, чтоб на тебя не подумали. Но, напоровшись на колючий взгляд, отступился.

- Считай, объяснились.

Осипян проворно перегородила Лобанову дорогу.

- Мальчик! Неужели ты думаешь, что тебе позволят вот так просто забрать чужое? Вот так просто?! Не будь дурачок! Люди за куда меньшие деньги гибли. У тебя жизнь впереди. Ну, давай же верни по-доброму.И все забудется. - Давай, - согласился Лобанов. Он приподнял хрупкую Осипян под локоточки, переставил, освободив выход. Предостерегающим движением остановил шагнувшего Кичуя:

- Мне никто не может позволить или не позволить. Что считаю нужным, то и делаю. Возжелаю забрать - заберу. Засим имею честь быть.

Дверь за ним закрылась. - Вот так откровенно! - ошарашенно процедил Рублев. - Даже не попытался оправдаться. Игорь, звони охране. Пусть задержат. И сразу вызывайте милицию.

Он повернулся на звук. То упал стул, отброшенный Холиной. Ирина, до того будто пребывавшая в столбняке, яростно топнула ножкой. - Милицией травить! Крыша, что ли, у всех разом поехала?! - закричала она. - Только попробуйте. Я вам такой публичный скандал устрою, - никому мало не покажется! А Вы-то, Иван Васильевич! Ладно, эта оглашенная бабенка! Но Вас я за справедливого человека держала. И так вот...без проверки, без доказательств. Сами вы все жлобьё!

Она выскочила следом.

Кичуй с отстраненным лицом потянулся к трубке внутренней связи. Но Дерясин, опередив, накрыл ее ладонью.

- Этого категорически нельзя делать! - с внезапной твердостью объявил он. - Слышите меня?! Категорически!

Игорь растерянно глянул на тестя. Но Рублев лишь безразлично отмахнулся. Все это становилось неважным. Кто бы ни был исполнителем похищения, сами документы наверняка уже лежали в сейфе ненавистного Онлиевского.

9.

Ирина нагнала Лобанова на автостоянке. Отчаянно дробя шпильками по асфальту, подбежала, когда тот открывал ключом дверцу своего "Жигуленка". Развернула за рукав.

- Постой!

И - отступила.

Посеревшее лицо Дениса было влажно.

- Что хочешь? - он быстро отвернулся.

- Я не верю.

- Да мне-то!...

- Не верю! Куда ты собрался?

- Вообще-то на хауз. Ванну принять после трудов праведных!

- Врешь. Ты ведь к Жуковичу? Так? - по глазам увидела, что так.

- Может, и съезжу. Навещу подельничка. Надо ж договориться, как навар раздербанить.

- Я с тобой!

- С чего бы?

- Сказала - с тобой!

- Да отвянь ты! Обойдусь без банковского филера. Тем паче - без содержанок!

- В рожу дам! - пообещала сквозь зубы Холина.

- Замучаешься!

Денис распахнул дверцу, втиснулся за руль, повернул ключ, - двигатель тарахтел, но не заводился.

- Опять свечи! - сквозь зубы процедил он, выбираясь. С удивлением посмотрел на Холину. С лукавым выражением та вытянула из сумочки ключи от иномарки и, прогнувшись, эффектно покручивала на пальчике. Шагнула вперед:

- Судьба!

- Сказал - нет! - Денис назло себе оттолкнул девушку. Не рассчитал. Она упала на асфальт. Послышался хруст.

Испугавшись, он опустился рядом:

- Цела хоть? - Какое "цела"? - Холина простонала. - Рука? Нога? - Денис принялся сноровисто ощупывать ее. - Хуже. Туфли накрылись. Такую шпильку загубил! Может, одна на всю Москву шпилька была, - Ирина, сидя на асфальте, вытащила из-под себя туфлю с отломанным каблуком. - У меня эту шпильку знаешь как выпрашивали? И главное, было бы из-за кого!

- Потому что лезть не надо! И вообще пойми: если у него запой, там, может, ночевать придется, пока не проспится. А это тебе не коттедж, тем паче не виллы Суслопаровские о десять спален. Это халабуда, из тех, что сторублевые инженеры поднимали. Там и комнаты лишней для тебя не будет. Не говоря о белье.

- Сказала - еду! Еще каждая сволочь мне отказывать будет. Рожей не вышел!

Ирина гордо вскочила. Ойкнув, оступилась, и упала бы, если бы не ухватилась за Дениса.

- Ступня что-то, - испуганно сообщила она. - Похоже, подвернула. Надо же как!

- Дурочка ты дурочка! Навязалась-таки. Ладно, опирайся и показывай, где твоя машина. Он резко подсел, подхватил ее под колени правой рукой и поднял на плечо, будто ребенка на демонстрации. Вскрикнул от боли, свободной рукой ухватился за бок. - Что? До сих пор ребра не срослись? - Знать бы, - процедил Денис. Закусив губу, он пошел по рядам. Подозрительно склонился к притихшей наверху ноше.

- Чего замолчала? - А что говорить? Опять битый небитого везет.

Уже в полутьме "Тайота" проехала в приоткрытые металлические ворота с проржавелой табличкой "Садоводческое товарищество "Дружба", свернула на бугристую грунтовую дорогу и, переваливаясь, будто пластун на разведке, тихонько принялась продвигаться меж рядами деревянных дач. Сидящая на месте пассажира Ирина блаженно втянула в себя воздух: потянуло особой, настоянной на запахах яблок, дачной свежестью. Лобанову было не до ароматов: свет фар едва выхватывал рытвины и ухабы. Чуть не доглядел, машина ухала в очередную колбодину.

- Где-то здесь на этой улице он обосновался, - уверенности в голосе Дениса, впрочем, не было. - Был-то всего пару раз. Да и то в горизонтали.

- Как это? - заинтересовалась Ирина. Но тут Денис, что-то расслышав, тормознул и нажал кнопку стеклоподъемника. В дачной тишине стала явственно слышна доносящаяся угрюмая музыка.

- Здесь, - успокоился он. Прислушался. - Гендель, нет?

- Скорее Бах.

- Это как раз всё едино. Главное, что не Штраус, - он хлопнул себя по щеке и заново поднял стекло: в салон начала слетатьсямошкара.

Скорее угадал, чем увидел обалделое выражение на лице попутчицы и, трогаясь, снизошел до объяснения:

- Запой у него. Пьет под классику. Самая тяжелая фаза - как раз под Баха и под... - пощелкал пальцами.

- Бетховена?

- Нет - Бетховен для этой фазы мягковат. Под Глюка.

- Ты что, в самом деле можешь отличить Глюка? - удивилась Ирина.- Вот не подумала бы! - Бог с тобой. Я и Николаева от Крутого не больно отличу, - Денис с сожалением наморщил нос. - Просто каламбур составился: глюки - под Глюка, - потому и запомнил.

- А под Штрауса, видимо, трезвеет?

- Точно. Под Штрауса, под Шумана у него самый отходняк начинается. Но до этого далеко. Меж ними как раз еще Бетховен. А если затянется дольше, чем на неделю, то и Глинкина "Жизнь за царя" случается. Большой меломан!