Книга 21.12 - Дастин Томасон

Он первым разомкнул объятия.

— Рад, что ты без проблем добралась к нам на верхотуру.

Голубые глаза Патрика сияли из-под защитного козырька, пряди светлых волос обрамляли лицо. На нем была полосатая сорочка навыпуск, которую Чель подарила ему на прошлое Рождество, и она подумала, что Патрик мог надеть ее не без умысла. Пока они жили вместе, он практически не носил эту вещь, и ее быстро присвоила себе Чель, начав использовать вместо ночной рубашки. А ему так нравилось снимать ее, постепенно расстегивая многочисленные пуговицы.

— Бог ты мой! До сих пор не могу поверить, что ты общалась с тем самым пациентом номер один, — сказал Патрик, отступая чуть назад, чтобы оглядеть ее. — Вижу, снова работаешь день и ночь?

— Так и есть.

— Что ж, тебе не впервой.

Чель показалось, что в его голосе она уловила нотки ностальгии, желания напомнить ей о времени, проведенном вместе.

— Поверь, я очень ценю, что ты согласился приехать сюда, — сказала она.

— Ты же знала, что стоило только попросить, — отозвался он. — Кодекс классического периода. Это же просто невероятно!

Чель вновь окинула взглядом котловину внизу, в которой раскинулся Лос-Анджелес. Теперь даже в ночном небе можно было разглядеть поднимавшуюся вверх пепельную хмарь.

— Пойдем внутрь, — предложила она. — Мне здесь что-то становится не по себе, да и драгоценное время утекает.

Но Патрик еще ненадолго задержался, всматриваясь в темноту.

— «Он слишком нежно любил звезды, чтобы бояться ночи», — произнес он, перефразируя свою любимую эпитафию.

Планетарий Осчина вмещал в себя 300 зрителей, а его купол достигал 75 футов в верхней точке. Попав внутрь здания, посетители испытывали ощущение, что оно еще не до конца отделано — свод наверху явно нуждался в росписи. Они немного постояли почти в полной темноте, в которой светились только две красные аварийные надписи «Выход» и дисплей ноутбука. И пока Патрик всматривался в снимки фрагментов кодекса на экране, Чель не могла отвести глаз от странных очертаний проектора, установленного в центре зала. Он напоминал ей какого-то фантастического монстра, механическую гидру, которая через тысячи мелких выпуклых глаз проецировала изображения звезд на алюминиевый потолок.

— Ничего себе! Никогда не встречал прежде в кодексах упоминания о том, что войну могли начинать в соответствии с положением вечерней звезды, — заметил Патрик. — В такое даже трудно сразу поверить.

Было видно, что магия книги начала постепенно подчинять себе и его. Он включил проектор, и купол сразу ожил отображениями звезд: они быстро вращались на темном своде, ежесекундно меняя расположение и трансформируясь самым волшебным образом. За полтора года их совместной жизни Чель побывала здесь более десяти раз, но всегда переживала все новые ощущения от увиденного.

— Даже в уже переведенной вами части рукописи содержится множество астрономических ссылок, — сказал Патрик, поводя по куполу лазерной указкой. — Не только зодиакальных, но и указывающих на расположение отдельных небесных тел и на другие приметы, которые мы сможем использовать в качестве отправных точек в работе.

Чель никогда не уделяла его исследованиям особого внимания и сейчас почувствовала даже некоторый стыд, что так мало знает.

— Что за смущение? Брось! — сказал Патрик. — Тебе все здесь знакомо. Это же как историко-астрономическое устройство Джи-пи-эс.

Теперь он явно поддразнивал ее.

— Нужно ли мне напоминать вам, доктор Ману, что Земля вращается вокруг Солнца, равно как и вокруг собственной оси? Но она также совершает колебания под воздействием притяжения Луны, вызывающим приливы и отливы. Это напоминает куклу, у которой голова на пружинке. А потому видимый нам путь, который совершает по небосводу Солнце, каждый год едва заметно меняется. И именно на этом так зациклены сторонники теорий конца света в 2012 году.

— На галактическом противостоянии или «параде планет»?

Патрик кивнул:

— Эти сумасшедшие полагают, что если Луна, Земля и Солнце в день зимнего солнцестояния выстроятся в одну линию, то траектория Солнца пересечется с неким воображаемым экватором в темной зоне Млечного Пути, и мы все погибнем либо при всемирном потопе, либо от взрыва Солнца. Тут даже у них нет единого мнения. И им совершенно безразлично, что никакого «экватора», о котором они талдычат, попросту не существует.

Проекции звезд на куполе теперь совершали медленные круговые вращения. Чель опустилась в одно из зачехленных кресел, устав стоять с вытянутой шеей.

— Вернемся к ранее сказанному, — продолжал Патрик. — Поскольку Земля совершает легкие колебания, в результате это сказывается не только на траектории, описываемой Солнцем, но и на положении звезд тоже.

— Но даже принимая во внимание незначительную смену траекторий, звезды, которые мы видим здесь, в Лос-Анджелесе, мало чем отличаются от тех, что люди видят, скажем, в Сиэтле, верно? — заметила Чель. — В таком случае что нам это дает для определения расположения точки на поверхности Земли? Ведь разница почти неразличима.

— Она неразличима для нас теперь, потому что современная цивилизация породила слишком много световых загрязнений. Но в древности даже наблюдения с помощью невооруженного глаза были очень и очень точны.

Горячий интерес самого Патрика к майя вспыхнул в то время, когда он хотел получить кандидатскую степень по археоастрономии. Он тогда был буквально одержим стремлением понять, каким образом астрономы древних майя могли добиваться столь впечатляющих результатов, работая в своих храмах: как вычисляли планетарные циклы, как пришли к пониманию концепции галактик и даже сумели предсказать существование лун-спутников у других планет. Нынешний упадок интереса общества к астрономии этот энтузиаст воспринимал как личную трагедию.

Патрик остановил проектор, и они всмотрелись в неподвижно застывшее небо.

— Итак, давай начнем с Тикаля, — предложил он. — Вот как выглядело небо над ним в ночь весеннего равноденствия приблизительно в тот год, который вы получили путем углеродного анализа страниц кодекса и рассмотрения иконографии. Скажем, 20 марта 930 года нашей эры.

Потом он направил лазерную указку на яркий объект в западной части купола.

— Согласно данным вашего писца, в весеннее равноденствие Венера была видна точно в центре небосвода. Стало быть, нам надо повернуть проектор так, чтобы, отталкиваясь от координат Петена, он показал нам Венеру в нужном положении.

Звезды у них над головами совершили вращательное движение и остановились, когда Венера заняла место в самой высокой точке купола планетария.

— Похоже, если вести отсчет от Тикаля, это место расположено примерно между 14 и 16-м градусами северной широты, — заключил Патрик.

Но Чель была осведомлена достаточно, чтобы понимать: диапазон в два градуса давал им район поисков шириной более чем в 200 миль.