Книга Микрокосмос, или Теорема Сога - Асука Фудзимори

– Отлично. Итак, готовьте рейд на столицу. Беспрецедентный, уничтожающий, устрашающий. Чтоб до этих мелких мерзавцев дошло наконец, что они обречены.

– Нет проблем! Тридцать бомбардировщ…

– Триста! С полной загрузкой.

– Триста? Гм… Господин президент, это…

– Да, вы правы, я вас понимаю. Перебор. Маленькое безумие. Пусть увидят, что мы можем себе позволить. Пятьсот!

– Э-э… Будет исполнено! Вы – президент…

Этот кошмар обрушился на Токио ночью 9 марта последнего года войны. Из пятисот загруженных бомбами самолетов двадцать семь не вернулись из рейда. Вашингтон поклялся отомстить за своих погибших. Полным ходом шла работа в Нью-Мексико. О проекте «Манхэттен» мало кто в столице слышал и почти никто в Соединенных Штатах. А группа ученых, руководящих созданием нового оружия, почти ничего не знала о происходящем вне секретного центра – некогда было интересоваться. Оппенгеймер, Ферми, фон Нойман…

Напалмовые бомбы не ждали появления нового оружия. Среди целей рейда – императорский дворец, министерства, генеральный штаб, радиостанция, две электроцентрали, водопроводные станции. Если и это не окажет на них воздействия, тогда уж неизвестно, что еще и придумать…

Бомбардировщики той же армады отутюжили и верфи Кавасаки, военно-морскую базу в Йокосука, а также военные заводы Мицубиси в Ясио, в Цуруми, в Сога.

– Плохо? – спросил Хитоси.

– Военная тайна, – буркнул в ответ Исивара.

Никто не отважился бы проронить ни словечка на эту тему, ибо люди внезапно исчезали и за меньшее. Но и без слов каждый понимал, что Япония проиграла войну. Газеты страны, в прошедшие победоносные годы изливавшие на читателя потоки подробностей, сменили идиотический восторг на мудрые созерцательные сентенции, кормили подписчиков философическими экскурсами и патриотической поэзией.

Средства массовой информации воспаряли в абстрактные выси, а правительство генерала Тодзё урезало скудные пайки: 20 граммов риса на человека в день, 100 граммов овощей и фруктов, 50 граммов муки, столько же сахару, водорослей, приправ и смертная казнь за торговлю на черном рынке.

Мамаша Сога, разумеется, давно закрыла свою лавчонку, утешаясь тем, что конкуренты сдались на две недели раньше. Честь ее спасена, можно прогуливаться в парке Уэно, не обращая внимания на новых нищих, безуспешно охотящихся на голубей.

Супруга Сога пригласила свекровь к себе. Места хватит, прекрасно уживемся, Хитоси дома едва показывается. Но старуха предпочла остаться в своем старом доме. Она вежливо отклонила приглашение невестки и Хитоси, который, твердо веря, что с матерью его ничего не может приключиться, не слишком и настаивал. Он продолжал встречаться со своими генералами, обсуждая разные аспекты этой не слишком успешной войны.

– Машина твоя – чудо, – заверял Исивара, – работает безупречно. Наших сообщений им не расшифровать. Но наш перехват не всегда успешен. Эти гады что-то темнят, ничего не понять.

– Вот глянь, – Итагаки протянул Хитоси сложенный вдвое листок. – Манхэттен в Нью-Мексико.

– Мы проверили – нет в этих пустынях никакого Манхэттена.

Хитоси вгляделся в неровные строчки. Имена. Фон Нойман, грязный тип из Гёттингена. Связь с заграницей прервана, он давно уже не получал сообщений от своих друзей Тьюринга и Гёделя, но присутствие фон Ноймана ничего доброго не сулит.

– Гм-м… Пахнет военными секретами. Похоже, какое-то принципиально новое оружие.

– Секретное оружие! – подпрыгнул Итагаки. – Вот чего нам катастрофически не хватает.

– Время тяжелое, – вздохнул Исивара. – Выпуск самолетов резко сократился. А пилоты! Нам дают прыщавых пацанов, едва со школьной скамьи. Они с трудом взлетают, а приземляются еще хуже.

– Вот тебе и секретное оружие. Ни к чему им приземляться.

– Не понял, Хитоси, что ты имеешь в виду?

– Прыщавые пацаны – наше секретное оружие.

Генералы недоуменно переглянулись, полагая, что военные невзгоды каким-то образом повлияли на мыслительные способности их друга. Хитоси между тем невозмутимо продолжал излагать свои соображения:

– Они взлетают в самолетах, загруженных бомбами и горючим, находят цели – авианосцы, корветы, эсминцы – и врезаются в них.

– Хитоси, ты в своем уме? Нельзя посылать детей на верную смерть. Ведь они – будущее страны.

– Побежденная нация лишена будущего. Эти юнцы – фотоны нашего имперского солнца. Лишь будучи излученными, фотоны становятся материей, их хрупкая бесполезная оболочка несет освободительную энергию. Чжу Дин задолго до современных физиков предвидел необходимость очищения посредством принесения в жертву собственного сознания, уничтожения памяти, а следовательно – пространства и времени. Смерть этих юнцов надо рассматривать не с высоты трагических ходулей, это примитивный литературный прием. Их гибель – славное и окончательное высвобождение, победа космической просветленности над косной циклической материей.

Восхищенные его трескучей тирадой, генералы захлопали в ладоши.

– Браво! Браво! – воскликнул Исивара. – Я в твоем словесном винегрете не совсем разобрался, но звучит! Ты меня сразу убедил.

– На сто процентов согласен, – вторил ему Итагаки. – Правда, не любой из этих детишек согласится. Молодежь нынче пошла… Ничего святого. Бунтовщики!

– Пустяки! – отмахнулся Хитоси. – Сунуть его в кабину без парашюта и запереть снаружи. Убежденность сама придет.

– Ну, дорогой, мы тотчас представим твою идею военному министру. Ты будешь героем на ежегодном приеме генштаба.

– Неужели этот прием не отменят? В такое напряженное время…

– Ни в коем случае! Война или не война, нарушение традиции только на руку всяким пораженцам. А твоя идея поможет изменить ситуацию, раздавить врага.

Радостное возбуждение генералов ни в коей мере не повлияло на Хитоси. Он погрузился в размышления об этом неприятном фон Ноймане, о проекте, в котором тот принимает участие. Недобрые предчувствия вспыхивали и гасли, вспыхивали и сияли, ослепляя внутреннее зрение и не освещая пути его мысли.

Сгущенный воздух, запах чего-то паленого… не то подгоревшие овощи, не то фильтровальная бумага в тигле, не то только что задутая свеча… жженая электроизоляция, отдушка канализации… Взвод принцесс Кагуя в студенческой форме, выстроенный перед полыхающей стеной, оглушительно скандировал вопрос: добрый ли, лояльный ли гражданин этот доктор Сога?

Сон…

В последнее время заснуть становилось все труднее. Сирены воздушной тревоги тоже не способствовали соблюдению режима. Обратиться к своему врачу? Но тот прихватил семью и сбежал в провинцию, подальше от опасной столицы. Его сменил молодой медик, нервный и запуганный. Во избежание ошибки он то и дело хватался за справочники и учебники. Хитоси он ничем помочь не смог. Тут и для настоящих-то больных лекарств не хватает, ни пенициллина, ни аспирина… А приходится тратить время на бездельников, которым, видишь ли, не заснуть. Работать больше надо! Врач отделался от симулянта какой-то легкой микстуркой.