Книга Паутина - Сара Даймонд

Петра ответила не сразу, и ее молчание показалось мне вечностью.

— Нет… — протянула она. — Думаю, не стоит.

Глядя на нее, я на миг внутренне съежилась. Я была уверена, что она в момент развеет мои страхи, высмеет их, после чего я, осознав собственную глупость и наивность, разом почувствовала бы облегчение. А она насторожилась, словно я сообщила, что три недели назад обнаружила в груди уплотнение, которое так и не проходит.

— И как прикажешь понимать это твое «думаю, не стоит»? — приказным тоном спросила я и заставила себя рассмеяться. — Ему пришлось бы прятаться в зарослях позади дома. Я слышала шум после полуночи, а утром первым делом увидела Сокса. Ты можешь представить себе, чтобы ветеринар часами наблюдал за домом, притаившись за деревом?

Я хотела задать чисто риторический вопрос, но Петра, похоже, восприняла его иначе — ее волнение определенно усилилось.

— Не знаю, Анна, не знаю. Он был другом Ребекки Фишер. И если он мог дружить с такой особой, как…

— Да она выглядела совершенно обычной женщиной, когда показывала нам дом. В ней не было ничего, что могло бы насторожить. — Я поймала себя на том, что играю роль, изначально предназначенную Петре: это ей надлежало быть бесстрашной, здравомыслящей, отвергающей мои надуманные ужасы. Я надеялась на ее поддержку, в которой отчаянно нуждалась, а выходит, мне самой надо успокаивать подругу. — Если бы ты его увидела, то поняла бы, что он просто не способен на такое. Петра, он ветеринар, а не серийный убийца.

— Я в курсе. Но все равно, есть в этом что-то… — Она проглотила слова, которые звучали и в моей голове: подозрительное, зловещее. — А что Карл говорит?

— Он ничего не знает. И не узнает. — Увидев изумление на лице Петры, я поспешила объясниться: — Одно тянет за собой другое — сперва я не захотела рассказывать ему о стычке с мистером Уиллером, потом не могла посвятить его задним числом и тем самым признаться во вранье. А теперь вообще не имеет смысла. Даже если все это дело рук мистера Уиллера, то все уже в прошлом: он отомстил, Сокс мертв — и точка. Карлу ни о чем и знать не надо.

Какое облегчение. Кажется, до нее дошло, и Петра не станет, по примеру Карла, проводить аналогий между нынешними событиями и ночными кошмарами первокурсницы в университете; ее взгляд говорил, что она пусть и неохотно, но все-таки признает, что такое возможно.

— Что ж… — после недолгого молчания произнесла Петра, — может, оно и к лучшему. Но если случится еще что-то подобное — хотя я и не думаю, — ты ведь ему расскажешь?

— Разумеется, — подтвердила я с гораздо большей, чем испытывала, уверенностью в голосе, в этот момент с улицы послышался приближающийся гул мотора. — Помяни черта… — улыбнулась я. — Наверное, Карл вернулся.

Так оно и было. За бурными приветствиями в прихожей последовало кофепитие на кухне. Если у Петры еще и сохранились какие-либо опасения после нашего разговора, то она сделала все, чтобы не показывать их.

— Ты ведь уже знаешь, что нас ждет сегодня вечером? — весело сказал Карл, но увидел в глазах Петры вопрос. — Неужели Анни не удосужилась обрадовать?! Тебе предстоит увидеть нечто потрясающее — распродажу выпечки, организованную Женским институтом в церковной зале, так-то вот!

— Это не надолго, — заверила я подругу. — Наша соседка пригласила нас, и я согласилась, предупредив ее, что мы только заглянем на минутку. А вдруг нам понравится, ведь никогда наперед не знаешь.

— В самом деле… Случаются и более странные вещи, — с подозрительной торжественностью подтвердил Карл. — Я недавно прочитал, что где-то взорвалась корова. А еще…

Мы расхохотались. Допив кофе, мы втроем долго бродили по окрестностям, делясь последними новостями, вспоминая Рединг, обсуждая общих знакомых — и то, как мы с Карлом счастливы, что переехали сюда.

Без пяти минут пять Карл поставил машину на открытой парковке на границе городского центра Уорхема, и мы пешком направились к церкви. Солнце катилось к горизонту, вокруг его золотого диска появился охряной ореол, улицы стали тихими и безлюдными.

— Вот мы и пришли, — сказала я Петре. — Кстати, в здании слева — библиотека.

Многоцветные, написанные от руки указатели направляли гостей по узкой, окружающей церковь аллее прямо к открытым настежь двустворчатым дверям, за которыми нас поджидали красочные атрибуты, мгновенно воскресившие в памяти картины из детства: школьные вечера, праздники урожая, благотворительные распродажи родительского комитета. И все та же атмосфера дилетантизма, исполненного благими намерениями: несколько воздвигнутых наспех прилавков; пожилая руководящая дама, чинно восседающая за столом, уставленным мизерными стопочками с белым и красным вином. В зале, похоже, работала воскресная школа — примитивные, но аккуратно вырезанные рисунки пар животных были наклеены на толстый картон под надписью Ноев ковчег, выведенной явно рукой взрослого. Помещение казалось слишком просторным для двух десятков присутствующих. Всем было далеко за сорок, и поначалу я не увидела ни одного знакомого лица, но, обведя взглядом зал, облегченно вздохнула, обнаружив Лиз за прилавком с кексами — она оживленно беседовала с Хелен и Мьюриэл.

— Ах, да вот же она! — воскликнула я и, обратившись к Петре, добавила: — Наша соседка. Во-он та, с каштановыми волосами. Пойдем, поздороваемся?

Присутствие Хелен и Мьюриэл несколько усложнило процедуру знакомства, но все прошло более-менее нормально: энергичные рукопожатия, доброжелательные улыбки.

— Надеюсь, Петра, вам здесь понравится, — сказала Мьюриэл. — А с вами, Карл, я очень рада познакомиться. Удивительно, что мы до сих пор не встретились.

— Полагаю, вы много работаете, — вставила Лиз. — Все на службе, на службе, верно? Даже я, ваша соседка, встречаюсь с вами впервые. Отведайте, пожалуйста, моего кекса, прошу вас. Я испекла его сегодня утром, и мне кажется, он удался на славу.

Мы все взяли по ломтику, поблагодарили Лиз, а она, не выходя из-за прилавка, снова обратилась к Карлу:

— Анна много рассказывала мне о вас — разумеется, только хорошее. Мы довольно часто видимся с нею днем и не упускаем случая пообщаться.

— Стыд и позор! — Громкая, веселая реплика Петры прозвучала совершенно неожиданно и адресована была мне, однако рассчитана и на всех остальных. — Вот, значит, чем ты занимаешься — вместо того чтобы в поте лица своего трудиться над сбором материалов для нового романа? Впрочем, я тебя не виню, мне и самой были бы необходимы перерывы, работай я над образом Ребекки Фишер.

Я остолбенела от ужаса и сразу почувствовала сгущающуюся вокруг меня атмосферу подозрительного непонимания — Мьюриэл и Хелен смотрели на меня с учтивой озадаченностью, во взгляде Лиз холода было больше обычного. Петра силилась понять, что из сказанного ею было лишним. Карл знал, о чем речь, но не вник в ситуацию. Секунды тянулись одна за другой, никто не осмеливался нарушить молчание, и я поняла, что делать нечего — надо признаваться.