Книга Во имя справедливости - Джон Катценбах

Неподалеку заместитель окружного прокурора Бойлан тоже давал интервью:

— Мы считаем, что проходивший по этому делу человек заслуженно оказался в камере смертников, потому что совершил ужасное преступление. Мы будем отстаивать эту точку зрения. Даже если судья Тренч решит, что дело мистера Фергюсона должно стать предметом нового судебного разбирательства, улик вполне достаточно, чтобы повторно вынести мистеру Фергюсону смертный приговор…

— Даже если признание им собственной вины будет сочтено недействительным? — спросил какой-то репортер.

— Совершенно верно! — заявил Бойлан.

Репортер расхохотался, но Бойлан яростно сверкнул глазами, и тот умолк.

— Почему в заседании не участвовал сам окружной прокурор? Почему он послал вас? Вы же не участвовали в первом разбирательстве дела Фергюсона!

— Сегодня назначили меня, — ограничился ничего не значащей фразой Бойлан.

Рой Блэк отвечал на тот же вопрос иначе:

— Потому что избранные представители власти не любят показываться на люди в заведомо проигрышном положении. Они уже давно поняли, что проиграли!

Внезапно камера развернулась к Кауэрту, и ему в глаза ударил свет прожектора.

— О, Кауэрт, это же все из-за вашей статьи! Каково ваше мнение о сегодняшнем заседании? Что вы думаете насчет письма Салливана?

Журналисту ничего не приходило в голову, и он стал молча проталкиваться к выходу.

— Куда вы, Кауэрт?!

— Давайте поговорим!

— Ишь ты, какой недотрога! — прошипел кто-то ему вслед.

Быстро миновав коридор, репортер спустился в вестибюль и вышел на крыльцо. Легкий ветерок играл флагами округа Эскамбиа, штата Флорида и Соединенных Штатов Америки. На другой стороне улицы Кауэрт заметил Тэнни Брауна. Лейтенант тоже увидел журналиста, но только скривился, сел в машину и уехал.

Через неделю судья Тренч принял решение о назначении нового судебного разбирательства по делу Роберта Эрла Фергюсона. В документе не говорилось о том, что Фергюсона нужно пристрелить как собаку. Не говорилось в нем и о том, что нового суда над Фергюсоном требовали в своих статьях десятки периодических изданий, многие из которых выходили в самом округе Эскамбиа. Судья Тренч также заявил, что признание Фергюсоном своей вины объявляется недействительным. Тем временем Рой Блэк потребовал, чтобы Фергюсона выпустили под залог, и его требование было удовлетворено. Группы противников смертной казни собрали нужную сумму денег. Позднее Кауэрт узнал, что они поступили от продюсера, приобретшего права на съемку фильма о жизни Роберта Эрла Фергюсона.

Глава 9

«Привести приговор в исполнение…»

Кауэрта затянул водоворот повседневной рутины. Журналисту казалось, что вся его жизнь превратилась в постоянное ожидание какого-то сигнала, оповещающего его о возможности вернуться к привычному образу жизни. Кауэрт с досадой ощущал, что все время нервничает, все время чего-то ждет, хотя и сам не понимает, чего именно. В тот день, когда Роберта Эрла Фергюсона до нового суда, назначенного на декабрь, должны были выпустить из камеры смертников, он поехал в тюрьму. Приближалось четвертое июля, День независимости. Вдоль дороги, ведущей к тюрьме, с лотков продавали фейерверки, хлопушки, американские флаги и трехцветные ленты, уныло обвисшие в неподвижном раскаленном воздухе. На смену жаркой весне пришло знойное лето. Солнце беспощадно жгло землю, превращая грязь под ногами в подобие потрескавшегося бетона. Волны горячего воздуха обдавали Кауэрта, порождая странные, фантастические видения. Жара лишала сил, выжигала все стремления и желания. Казалось, сама планета замедлила свое вращение.

У дверей тюрьмы Фергюсона ждала толпа потных, взвинченных журналистов. Здесь же толпились противники смертной казни с плакатами, одобрявшими принятое решение. Они скандировали: «Раз, два, три четыре — смертной казни не будет в мире! Три, четыре, восемь, пять — казнь спешите отменять!» Появление Фергюсона вызвало приветственные возгласы и жидкие аплодисменты. Сощурившись от яркого света, Фергюсон остановился. С одной стороны от него стоял тощий и длинноногий Рой Блэк, а с другой — растрепанная седая бабушка. Вцепившись обеими руками в локоть внука, она злобно косилась на хлынувших к ним журналистов. Со ступеньки тюремного крыльца Фергюсон произнес краткую речь о том, что его история свидетельствует как о том, что существующая система из рук вон плоха, так и том, что даже она иногда работает. Он сказал, что счастлив очутиться на свободе и намерен в первую очередь как следует отобедать жареной курицей с овощами и двойной порцией шоколадного мороженого с фруктами. Он заявил, что ни на кого не держит зла, но слушатели вряд ли ему поверили. В завершение своей речи Фергюсон изрек:

— Я благодарю Господа Бога за то, что Он указал мне верный путь, моего адвоката, а также газету «Майами джорнел» и мистера Кауэрта, потому что он поверил в то, во что никто не верил. Если бы не он, я не стоял бы сейчас здесь перед вами.

Кауэрт подумал, что эти слова Фергюсона уж точно не попадут в газеты, и криво усмехнулся.

Обливавшиеся потом журналисты наперебой выкрикивали свои вопросы:

— Вы вернетесь в Пачулу?

— Да. Другого дома у меня нет.

— Что вы собираетесь делать?

— Я хочу окончить учебу. Может, я стану юристом или займусь криминалистикой. У меня в этой области теперь богатый опыт.

Эти слова Фергюсона были встречены одобрительным смехом.

— А как же новый суд?

— Какой новый суд? Да, они сказали, что снова будут меня судить, но вряд ли у них это выйдет. Скорее всего, меня оправдают. А сам я хочу просто жить своей жизнью, не привлекая к себе особого внимания. Мне не нужно, чтобы меня узнавали на улицах. Дело не в том, что вы мне не нравитесь, но сами понимаете…

Вновь раздался одобрительный смех. Толпа журналистов почти поглотила Фергюсона, беспрестанно вертевшего головой, отвечая на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон. Кауэрт отметил, что Фергюсону по душе эта импровизированная пресс-конференция: он отвечал на вопросы непринужденно и с юмором, все это его явно забавляло.

— Почему вы считаете, что вас больше не будут судить?

— Они не захотят снова позориться. Новый суд лишь привлечет внимание общественности к тому, что они уже один раз приговорили к смертной казни ни в чем не повинного человека. Ни в чем не повинного чернокожего. Это правда. А правда глаза колет.

— Давай, брат! — выкрикнул кто-то из толпы. — Скажи этим свиньям все, что ты о них думаешь!

Коллега рассказывал Кауэрту, что группы противников смертной казни каждый раз появляются с зажженными свечами возле тюрьмы, когда приводится в исполнение очередной смертный приговор. Они распевают «Все преодолеем!» и не расходятся до тех пор, пока сотрудник тюрьмы не сообщает о том, что приговоренный казнен. Обычно здесь же размахивают американскими флагами и их противники — в белых футболках, джинсах и остроносых ковбойских сапогах. Эти люди считают, что всех преступников нужно линчевать без суда и следствия, и иногда затевают стычки с противниками смертной казни. Впрочем, освобождение Фергюсона они своим появлением не почтили. Надо сказать, журналисты старались не обращать внимания ни на тех, ни на других.