Книга Динамит пахнет ладаном - Евгений Костюченко

Своего первого — провокатора Чугунова — он убил как раз на пороге дома. Никто не знал, где скрывается Чугунов после того, как его разоблачили на заседании центрального комитета. Он попросил три дня на то, чтобы собрать доказательства своей невиновности. И Комитет его отпустил. Само собой, ни через три дня, ни через неделю Чугунов не появился. Вот тогда-то и был призван Захар Гурский.

Узнав, что ему поручено столь ответственное дело, он связался со своим «дорогим другом» из жандармского управления. «Друг» через какое-то время разрешил ликвидацию. Захар так и не узнал — был ли Чугунов провокатором. Может, и был. Может, жандармы решили, что Гурский ценнее Чугунова. А может, партийный суд вынес ошибочный приговор. Бывает. Все эти соображения возникли у Захара гораздо позже. А тогда он азартно принялся за охоту.

Долго выслеживал, караулил в разных местах — всё срывалось. Наконец, руководство партии дало ему последний срок. И он пошел в открытую. Узнал, где живут родители Чугунова. Приехал к ним в поселок, постучал в дверь. Хотел поговорить со стариками. Он был уверен, что они знают, где прячется сынок. Но ему и в голову не приходило, что дверь откроет сам Чугунов. Захар приставил револьвер к его животу и выстрелил. Чугунов даже не шелохнулся, только побелел и стал отступать. Захар стрелял в него еще и еще. На шум выбежала старуха, и тут же свалилась — пуля прошла мимо Чугунова и убила мать. Расстреляв весь барабан, Захар схватил топор, стоявший в сенях, и рубанул Чугунова по шее. Тот так и сел на пол, с топором в ключице. И все мычал что-то. Захар не мог уйти, оставив его в живых. Он наклонился над Чугуновым и стал бить его своим ножом. Кровь хлестала во все стороны, а Чугунов стонал, хрипел, иногда визжал — но не умирал. На Захара нашло какое-то помутнение, он уже хотел бежать прочь отсюда и повеситься. Но вдруг его рука наткнулась на липкое от крови топорище. Он выдернул топор из раны и что было сил обрушил его на висок Чугунова. И только тогда тот замолк…

С тех пор Захар никогда не пользовался маленькими револьверами. Только сорок четвертый или сорок пятый калибр.

На Орлова он приготовил армейский кольт с длинным стволом. Таскать его приходилось в кобуре под мышкой. Захар из этого револьвера попадал в бутылку с пятидесяти шагов. И надеялся, что завалит противника, не дав тому подойти ближе.

* * *

Орловский дом был белый и стоял отдельно, на высоком берегу реки. Его, наверно, издалека замечали с пароходов. Все подходы к нему были открытыми, незаметно не подкрадешься. И слежку устроить было трудно — наблюдателей негде спрятать.

Захар придумал вот что. По реке подогнали баркас, прибились на нем к берегу как раз напротив дома. На баркасе находились двое, они следили за подходами со стороны вокзала и пристани. Еще двоих разместили в фургоне на верхней дороге, которая шла к товарной станции, ведь хитрец Орлов мог приехать и не на пассажирском поезде. Фургон этот стоял без лошадей, с задранными оглоблями и отвалившимся колесом. Любой, проезжая мимо, подумал бы — вот бедолаги, сломались, ждут помощи. В лесу, что начинался шагах в ста за домом, расположились основные силы — четверо вместе с Захаром. Они ждали сигнала.

Сигнал же был им выбран самый что ни на есть простой. Выстрел. Тот, кто первый увидит Орлова, должен был стрелять в него. Желательно попасть в ногу или в руку. Чем легче ранение, тем больше он успеет рассказать.

Захар не стал объяснять своим молодцам, что одним выстрелом не обойдется. Пусть пребывают в благом неведении. Человек, уложивший семерых на горной дороге в Колорадо, вряд ли позволит остановить себя одной пулей. Дело будет тяжелым. Но на стороне Захара внезапность. У Захара восемь стрелков. А Орлов — один. Чудес не бывает. Пусть он успеет уложить двоих, троих, но в конце концов Захар влепит ему пулю в лоб. Потому что чудес не бывает.

Они прождали в засаде весь день и всю ночь. Под утро Захару принесли телеграмму: «Он был в Эль-Пасо. Будьте готовы к встрече».

— Я-то готов! — Он скомкал бланк и сунул в карман. — Я-то готов, а вы куда смотрели? Бараны! Идиоты!

Помощники тупо хлопали глазами. Им, наверно, не нравилось подчиняться какому-то иностранцу, которого Полковник поставил над ними. А он еще и ругается!

— Я не про вас, парни, — сказал он, смягчившись. — Эти ублюдки в Эль-Пасо его прозевали. Но мы-то не упустим, верно?

— Не сомневайся, Зак.

— Всем быть на ногах. Он появится, как только стемнеет, но всем быть на ногах. Ясно?

Он спустился к реке, чтобы предупредить постовых в баркасе. И застал их спящими. То были два брата-близнеца, Сэм и Билли. Сэм был рохля и молчун, а Билли — живчик и трепач. Но оба дрыхли одинаково крепко. Ему хотелось тут же на месте пристрелить обоих. Но он их даже не пнул.

— Еще раз замечу что-нибудь подобное, доложу Полковнику, — спокойно сказал Зак. — На первый раз прощаю. Будьте внимательны, парни. Он может появиться в любую минуту.

— Да ну, — позевывая, ответил Билли. — Раньше ночи не сунется. Да и то, здесь дорога освещается. Нет, он зайдет с вашей стороны, это точно.

— Смотреть в оба, — жестко сказал Захар, разворачиваясь, чтобы уйти.

Билли за его спиной пробурчал:

— Куда смотреть-то? В туман? Кому надо, пусть встанут на дороге в цепочку, да и ловят.

Туман и в самом деле сгущался на глазах, поднимаясь от воды к берегу.

Захар обернулся и позвал Билли за собой.

— Ты прав. Туман. Встанешь на дороге и будешь ловить.

— Что?

— Живо! — ледяным тоном приказал Захар и зашагал вверх.

Торопливые шаги за спиной заставили его немного успокоиться.

Ему всегда было трудно работать с местными, особенно с техасцами. На всех свысока поглядывают. Никакого начальства не признают. Даже с Полковником держатся на равных. Тот миллионами ворочает, а этот хвосты коровам крутит — а со стороны посмотришь на их разговор, и видишь двух одинаковых ковбоев, только одетых по-разному. «Да они все и есть ковбои, все из пастухов вышли, — подумал Захар. — Только одни пошли дальше, а другие застряли в навозе».

Проще всего было работать с немцами. Те дисциплину понимают. Поляки тоже легко подчиняются, и вообще приятные ребята, да только верить им нельзя. Ни одно дело до конца не доведут, а разговоров-то, разговоров! Все герои, все готовы сердце из груди вырвать и бросить в огонь революции — а домой-то никто не спешит. Революция — такая штука, которую лучше готовить за границей, в сытой благополучной стране с добрыми полицейскими и чистыми тюрьмами, куда, если и загремишь, то ненадолго и без ущерба для здоровья…

Русские — вот самая надежная сила. Им, бывало, надо по сто раз повторить задачу, но зато потом можно не сомневаться. Сказано бросить бомбу в карету — он бросит. Ни на охрану смотреть не будет, ни о себе не подумает, подойдет и бросит. Русские лучше всех пригодны для дела, это точно.

Но сейчас ему надо было подчинить себе техасцев. И, кажется, у него это стало получаться.