Книга Своих не сдаю - Максим Михайлов

— Слышишь? Какая же это русская земля? — улыбнулся Абу. — Здесь всегда чеченцы жили. Их это земля… И они всего и хотят, что жить на ней мирно, так как самим нравится. И чтобы никто их не трогал.

— Давали вам уже жить, как нравится, — покачал головой контрактник. — А вы в Дагестан поперлись… Теперь хватит, побаловались…

— Ладно, хорошо с тобой говорить. Только времени у нас мало, — вздохнул Абу. — Сам знаешь, отпустить тебя не могу. Кровь наших братьев на тебе.

Контрактник спокойно кивнул, понимаю, мол.

— Но ты мне понравился. Как мужчина держал себя, как воин. Потому резать тебе горло не хочу. Не подобает так мужчине умирать. Убью тебя пулей.

— Вот спасибо, удружил, — криво ухмыльнулся, облизывая пересохшие губы контрактник.

Чеченцы вокруг недовольно зароптали, им хотелось еще одного кровавого спектакля и решение командира, вызвало глухое недовольство. Абу вскинул руку, грозно поведя вокруг злым прищуренным взглядом, и ропот мгновенно смолк, перейдя в еле слышное глухое ворчание.

— Ты готов? — обратился араб к пленнику. — Может, желаешь помолиться, или попросить о чем-нибудь?

— Не о чем мне тебя просить, — забывшись, привычным жестом двинул плечами контрактник, сморщившись от пронзившей рану острой боли. — Молиться тоже с детства не приучен, так что теперь вроде и не в масть выходит. Эх-ма! Двум смертям не бывать, а одна все равно будет! Готов! Стреляй уже!

Абу, щелкнув предохранителем, поднял к его голове бережно хранимый невесть как попавший к нему в руки старинный маузер. Матрос зажмурил глаза и весь сжался в ожидании выстрела. И выстрел грохнул. Неестественно громкий в наступившей вокруг выжидательной тишине. Пуля ударила контрактника точно в переносицу, проделав в ней маленькую аккуратную дырочку, и щедро выплеснула фонтан крови и мозгов из затылка, вырвав солидный кусок кости. Голова солдата дернулась, запрокидываясь назад. Еще секунду тело продолжало стоять прямо, потом поддерживающие его ноги безвольно подломились, и оно грузно осело в дорожную пыль. Последняя судорога болезненным рывком передернула разбросанные в стороны ноги, и контрактник затих.

— Смотрите, братья, — патетически произнес Абу, пряча обратно в кобуру пистолет. — Смотрите и учитесь, как должен умирать мужчина и воин.

Резко бросив правую ладонь к виску, он отдал убитому честь. Чеченцы смотрели на него, криво и зло усмехаясь, пленные солдаты забито и тупо, непонимающе, лишь Салех в полной мере оценил красоту командирского жеста, но про себя тоже решил, что метать бисер перед свиньями, не просто глупо, а, пожалуй, что и не осторожно.

Через несколько минут, сторожкой волчьей цепочкой, ступая след в след, отряд уходил от места засады, втягиваясь в прохладный полумрак густого дубового леса. В середине нагруженные вьюками с захваченным имуществом тяжело топали, поминутно оступаясь и скользя в неудобных сапогах пленные солдаты. Шедший за последним из них молодой белозубый улыбчивый чеченец, то и дело отвешивал унизительный пинок тому по заднице.

— Какой большой жопа! Как у русский баба! Такой жопа трахать хорошо! Вот на привал встанем, попробуем! Ладна? Я первый буду! Тибе понрависся, увидишь! — весело издевался боевик над сопящим и испуганно вздрагивающим пареньком.

Далекий гул автомобильных моторов, щедро сдобренный взрыкивающим ревом бронетехники заставил Салеха стремглав метнуться к окаймляющему разбитую шоссейку чахлому подлеску. Конечно, верхом безрассудства в его положении было топать напрямик по дороге практически не скрываясь, но за последние дни Салех настолько вымотался как морально, так и физически, что решил плюнуть на скрытность передвижения, поручить свою жизнь Аллаху, в руке которого она и так постоянно находится и идти в быстро набегающих сумерках по относительно ровной и удобной дороге, а не продираться параллельно ей в лесных зарослях. Сейчас возможно придется заплатить за это удобство. Заплатить собственной жизнью. За все ошибки плата здесь одинакова — жизнь, не больше, не меньше. Первые тонкие и гибкие ветви с размаху больно хлестнули его по лицу, заставляя сгибаться в три погибели, нырять под них, обрывая лицом паутину, путаясь в пропыленной выгоревшей листве. Дальше, дальше, туда, где переплетение кустарников и корявых молодых деревцев надежно скроет его от глаз тех, кто с минуты на минуту появится на дороге. Наконец ему показалось, что ушел он достаточно далеко, тогда йеменец осторожно опустился на землю, жадно глядя в прореху густой листвы на выщербленный асфальт, тянущийся в какой-нибудь сотне метров. Автомат привычно ткнулся в плечо, поймав прорезью прицела широкий участок дороги, если придется, Салех дорого продаст свою жизнь.

Совсем рядом взревели движки, и вот в поле зрения затаившегося в кустах араба неспешно и важно вплыл размалеванный камуфляжными пятнами БТР. Башня, развернутая в сторону окружающих дорогу зарослей хищно вглядывалась в копящуюся за завесой ветвей предвечернюю темноту, будто принюхиваясь, поводя стволом КПВТ. На броне сидели серые с ног до головы укутанные пылью солдаты, тоже настороженно поглядывали по сторонам, оружие обманчиво спокойно лежало на коленях, готовое мгновенно прыгнуть в руки хозяев изрыгая лавину свинца, сметая все на своем пути. Салех невольно поежился, показалось на какое-то мгновение, что встретился глазами с рослым белобрысым парнем привалившимся спиной к башне. Нет, пронесло, не заметили! Он еще сильнее вжался всем телом в землю, стараясь как можно плотнее приникнуть к ней, распластаться, сливаясь с побуревшей под солнцем травой. Следом за первым БТРом деловито пропыхтел второй, на этот раз башня была развернута в другую сторону. «Все правильно, обе стороны дороги отслеживают, — зло подумал Салех. — Если сейчас открыть огонь, хоть справа, хоть слева, один из пулеметов ответит почти мгновенно, разнося в клочья незадачливых засадников». На секунду Салех даже представил себе, как с ревом изрыгает свинец КПВТ, огненной плетью хлеща по зарослям, гигантской косой сбривая верхушки деревьев подлеска, фонтанами взрыхляя землю. За свою не такую уж и долгую, но под завязку насыщенную приключениями жизнь, он многое успел повидать, в том числе и огонь крупнокалиберных пулеметов, к которым с тех пор относился с опаской, очень уж яркие остались впечатления.

За проскочившими дальше по дороге БТРами последовала вереница крытых тентами Уралов, и Салех ощутимо расслабился. На этот раз, кажется, повезло — не заметили. Грузовики опасности не представляют, водители слишком сосредоточены на таящей массу сюрпризов дороге, чтобы глядеть по сторонам высматривая возможную засаду, на то охрана имеется. Вскоре мелькнул в просвете листвы замыкающий колонну БТР, и звук моторов начал постепенно глохнуть, теряясь и пропадая вдали. Салех чуть привстал в своем укрытии, проводив взглядом последние машины. Отплевываясь сизым облаком сгоревшего топлива, колонна повернула направо, миновав проржавевший, в нескольких местах простреленный, покосившийся, но все же уцелевший дорожный указатель с надписью Майртуп 5 км. Салех выбрался из зарослей кустарника и присел на покрытом травой бугорке. С силой провел ладонями по лицу, помассировал веки, надавливая на них подушечками пальцами, воспаленные от недосыпа глаза отозвались жгучей болью. Решив воспользоваться вынужденным привалом, для того, чтобы поужинать, долго шарил рукой в подсумке, удивленно ощупывая круглые бока последней банки с тушенкой. То, что банка осталась всего одна, стало неприятным сюрпризом, он почему-то думал, что их как минимум три. И магазинов к автомату всего два, да десяток патронов россыпью по карману, некстати вспомнил он. Настроение окончательно испортилось, надо было срочно что-то решать, что-то предпринимать. Дальше скитаться по лесам нельзя. Рано или поздно наткнешься на русских, а с таким боезапасом даже продать свою жизнь за соответствующую ей цену не получится. Сколько он уже бредет в одиночку, шарахаясь от каждого куста? Салех начал считать и сбился, в горячке последних событий дни и ночи сменяя друг друга беспорядочным калейдоскопом, слились, образовав причудливую временную смесь, из которой никак не удавалось вычленить сутки.