Книга Леди GUN - Владимир Вера

Последний проект Родионовой был не для слабонервных. Борис находился в ее кабинете, когда референт зачитывал справку:

– В Крыму на данный момент девятьсот шестьдесят шесть учреждений отдыха, пять морских портов, два крупных действующих аэропорта, триста десять промышленных и триста двадцать пять сельхозпредприятий, шестнадцать строительных трестов, одна тысяча восемьсот двадцать пять тысяч гектаров сельхозугодий, сто девятнадцать источников целебных вод и тридцать источников целебных грязей. Действует сто тридцать восемь гостиниц, шесть тысяч триста предприятий розничной торговли, две тысячи точек общепита, три тысячи предприятий бытового обслуживания – всего, без стоимости земли и природных ресурсов, на сумму десять миллиардов долларов США…

– Как тебе островок? – подмигнула она Борису. Ее патологическое желание быть абсолютно свободной определило ее дальнейшие планы. Крымский полуостров она хотела сделать островом своей мечты, где она будет единственной хозяйкой, неподотчетной даже Богу.

– Ты сумасшедшая! – не выдержав, воскликнул Борис.

– Нет, я просто хочу быть свободной, а свободной я буду только в собственной стране.

– Прямо как в сказке о золотой рыбке, там столбовую дворянку не удовлетворил статус вольной царицы, и в конечном итоге она осталась у разбитого корыта.

– Ты пессимист. Я не верю в сказки… – ответила она и попросила оставить ее одну… Теперь Борису было страшно, но он все же продолжал оставаться ее советником.

* * *

В фойе престижного валютного дансинга в гостинице «Лыбидь», что на площади Победы, низенький швейцар в смешной красной кепке-таблетке учтиво обхаживал только что вошедших высокого молодого парня и стройную девушку. На вид им обоим было не более двадцати. Некоторое внешнее сходство давало основание полагать, что эти симпатичные парень и девушка – брат и сестра.

Спустя минуту в прозрачных дверях длинного вестибюля показался быстро приближающийся квадратный силуэт. Дверь отворилась, и в фойе вломился запыхавшийся здоровяк лет тридцати пяти с озлобленной физиономией. Он вмиг оказался в центре зеркального холла и защелкал вытаращенными глазками, оглядываясь вокруг. При этом его круглая, коротко остриженная голова, которая казалась посаженной прямо на туловище, проворачивалась подобно секундной стрелке в такт моргающим глазам. Именно за эту массивную короткую, как у снеговика, шею, за это сходство со снежной бабой телохранителя крестных детей Матушки прозвали Санта-Клаусом. Со временем кличка трансформировалась в более краткое – Клаус и закрепилась навсегда.

Как только в сутолоке находившихся в холле людей и их зеркальных отражений здоровяк обнаружил тех, кого искал, он облегченно вздохнул. И его толстые губы растянулись в искренней улыбке. Он вынул носовой платок, протер вспотевший лоб и, затянув ослабленный галстук, размашистой походкой направился к гардеробу, где парень и девушка сдавали вещи.

– Вам от меня не смыться, я бы своими руками задушил того идиота, который научил тебя, Мила, водить тачку, – буркнул здоровяк, не очень-то церемонясь. Парень и девушка, к которым он обратился, стояли к нему спиной. От неожиданности они на мгновение остолбенели.

Первой справилась с растерянностью девушка, она резко обернулась, отчего ее длинные русые волосы, завитые мелкими кудряшками, разлетелись во все стороны. Девушка сурово взглянула на улыбающегося здоровяка и, сморщив лобик, чуть слышно произнесла:

– Когда ты перестанешь мозолить нам глаза?

Здоровяк начал было что-то объяснять, но девушка, слышавшая уже тысячу раз этот скучный монолог приставленного к ней и брату телохранителя, оставила неприятного собеседника и, соблазнительно покачивая бедрами, прошла к кассе. Вход был платный, моду на фейсконтроль завезли в Киев намного позже, чем в Москву.

Растерянный здоровяк продолжал невнятно бубнить, полагая, что уж юноша-то должен его понять:

– Андрюша, я убедительно вас прошу, не надо от меня бегать. Елена Александровна очень недовольна вашим поведением и особенно поведением Милы. Мне платят за то, чтобы я не оставлял вас ни на минуту. И немало платят. А я привык отрабатывать свой хлеб на совесть. Вы не должны так поступать, – он опять достал из кармана платок и вытер лоб, – а то кошки-мышки получаются, вы все время пытаетесь улизнуть. Я вас не охраняю, а ищу, и если что случится, с меня ведь голову снимут. Хозяйка настаивала, чтобы вы не посещали злачные места.

– Клаус, не кажется ли тебе, что ты поднял много шума из ничего? – наконец отозвался парень с таким вялым безразличием, будто обращался не к своему телохранителю, а в пустоту. – Ничего страшного не будет, мы просто хотим развлечься, да и разве здесь злачное место? Солидная публика, ты зря. Ты бы лучше, Клаус, расслабился, как все, чем заниматься чепухой. Нас здесь никто не обидит, не посмеют. Все же знают, кто наша крестная…

– Андрей, я купила билеты, пошли скорей! – крикнула Мила. Андрей небрежно хлопнул телохранителя по плечу и пошел к сестре, которой не терпелось нырнуть в кипящий водоворот дискозала.

Клаус не собирался расставаться с двадцатью долларами. Ребята из службы безопасности дансинга, проверявшие билеты на входе, хорошо знали его как одного из людей Роланда Кутателадзе. При виде Клауса они изобразили бьющее ключом дружелюбие, бурный восторг, пошутили о том, что наверняка Клаус зачастил в «Лыбидь» неспроста, точно заприметил породистую козочку с ногами от ушей, затем громко похохотали и без лишних разговоров всучили контрамарку.

Когда Клаус вошел в дискозал, ему показалось, что он тонет в людской гуще. Он выругался про себя, проклиная тот день, когда определился с ремеслом, которым будет заниматься. А теперь вот еще эти высокопоставленные малолетки опять куда-то подевались. За одним куда ни шло следить, но ведь их же двое. Недавно, правда, подкинули помощника. Приказали удвоить бдительность. Все из-за больших проблем у Матушки.

«Ну а раз проблемы, – рассуждал Клаус, – какого черта выпускать птенцов из клетки! Пусть бы себе сидели взаперти, пока страсти не улягутся. Эти голуби, как специально, теперь еще больше куролесить стали. Как с цепи сорвались! А этого безмозглого недотепу-помощника лучше бы не выделяли. С него толку никакого, разве что баранку крутить. Еще один салабон на шее». Клаус клял себя и весь белый свет ровно до тех пор, пока не наткнулся на своих подопечных.

Как только Клаус их увидел, он сосредоточился на своих обязанностях. В его сознание залетела несуразная мысль о том, что не мешало бы обзавестись прибором ночного видения. В этом мерцающем нагромождении огней, прожекторов и стробоскопов двух глаз было явно недостаточно, тем более что глаза Клауса невольно косились на полчища длинноногих красавиц, которые украшали валютный дансинг.

Красавиц поставляло в дансинг агентство манекенщиц «Роксолана», отколовшееся от городского Театра мод и превратившееся в заурядную сутенерскую контору. Имя Роксолана для названия выбрали не случайно.

Психология любимой жены султана Сулеймана Великолепного, поставившей на место всех своих конкуренток из гарема, прельщала и являлась руководством к действию для многих украинских молодок. Они ничуть не меньше, чем легендарная наложница, одновременно стремились и к сиюминутному комфорту, и к сладкой жизни в будущем. И так же, как Роксолана, приказавшая убить беременных наложниц султана после его смерти ради спокойного воцарения своего сына, они могли быть жестокими. Так же, как Роксолана, пожертвовавшая собственными сыновьями в угоду османской традиции престолонаследия ради старшего своего сына, они готовы были служить чужому хозяину. Словно дворняжки, лишь бы хоть изредка им позволяли демонстрировать роскошный ошейник и гулять без поводка. Так же, как родившаяся в христианской деревушке Западной Украины будующая любимая жена султана сменила веру, дабы стать царицей, они в любую минуту покрыли бы голову хиджабом из золотой парчи. Они были готовы на все. Даже на стажировку в Турции…