Книга Последняя инстанция - Патрисия Корнуэлл

— Боже правый, — изрекает Марино. Об этом он явно узнал только теперь. — Как такое возможно? У нас же не Голливуд, в конце концов. Никаких спецэффектов не хватит, чтобы превратить этого мохнатого ящера в любимца дамских салонов.

— Да уж. Разве что в ресторане был не он, — говорю я. — Может, это его брат Томас? А Жан-Батист за ним следил? — Сама не ожидала от себя такого прогресса: решилась-таки назвать страшилище по имени.

— Вполне логично было бы предположить, — соглашается Бергер. — Однако нам в колеса кто-то сунул здоровенную дубину. Портье в доме Сьюзан видел, как она заходила в квартиру в сопровождении того самого человека, которого описывает официант. Случилось это около девяти вечера. Портье сменяется в семь утра, так что наш свидетель прекрасно помнит, как около половины четвертого, в то самое время, когда Сьюзан должна бы собираться на работу, ночной гость ее покинул. Телевещание начинается в пять, так что на студии она появлялась за полчаса-час до эфира. Труп обнаружили около семи утра, и, по словам патологоанатома, на тот момент Сьюзан была мертва уже несколько часов. Подозрения, естественно, пали на ее ресторанного знакомца. Говоря по чести, я до сих пор не вижу других версий: это мог быть лишь он. Положим, он ее убивает. Некоторое время глумится над трупом. В три тридцать отчаливает — и ни слуху ни духу. Скажем, подозреваемый невиновен; почему тогда он не связался с представителями властей, когда узнал обо всем? В «Новостях» трубили на весь свет о страшной гибели знаменитости.

Тут до меня начинает доходить, что и я об этом дельце слышала в первые же дни после убийства. Неожиданно на память стали приходить сенсационные подробности, о которых писали тогда в прессе. Меня как громом поразило: надо же, ведь ни сном ни духом не подозревала, что это дело в конечном счете коснется и меня, да еще таким жутким образом.

— Что, если он из другого города, а то и вовсе иностранец? — подкинул предположеньице Марино.

Бергер вяло пожимает плечами: кто знает? Вздымает ладони кверху — мол, сдаюсь.

Пытаюсь свести воедино только что изложенные факты и, признаться, хоть сколь удобоваримого ответа не нахожу.

— Если она перекусила между семью и девятью вечера, тогда пища должна бы перевариться по большей части часам к одиннадцати, — рассуждаю я. — Пусть отправной точкой будет отчет судмедэксперта: смерть наступила за несколько часов до обнаружения тела — скажем, к часу или двум утра она уже была мертва. Пища к тому времени должна была покинуть желудок.

— Все объясняется стрессом. Жертва испытала стресс, а потому пищеварение вполне могло замедлиться, — поясняет Бергер.

— Это верно для внезапного испуга: кто-то пробрался в дом и набросился на нее, едва она переступила порог. В нашем же случае она сама пригласила этого человека к себе и, следовательно, ему доверяла, — рассуждаю я. — И он, в свою очередь, совершенно открыто вошел, да и, покидая квартиру, нисколько не беспокоился о том, что его увидит портье. А что дали мазки?

— Присутствие семенной жидкости.

— Наш клиент, — я указываю на Шандонне, — не увлекается влагалищным контактом, и у нас нет свидетельств, что он извергает семя. Ни в парижских убийствах, и уж точно не здесь. Ниже пояса повреждений нет, даже одежда на месте — один почерк. Похоже, его вообще не интересуют гениталии и ноги, за исключением стоп. У меня сложилось впечатление, что и Сьюзан Плесс ниже талии была одета.

— Совершенно верно, ее нашли в брюках от пижамы. И в то же время присутствует семенная жидкость, все указывает на половой акт по взаимному согласию... по крайней мере сначала. Дальнейшее происходило явно не по доброй воле, учитывая, в каком она была найдена состоянии, — поясняет Бергер. — Анализ спермы показал ДНК Шандонне. К тому же на месте преступления обнаружены какие-то странные длинные волосы, которые чертовски мне о ком-то напоминают. — Она обращает взгляд на экран. — Кстати, вы ведь сами занимались Томасом, его братом? Их ДНК не идентичны, так что вряд ли сперма принадлежала Томасу.

— Профили очень близки, хотя и не один в один, — соглашаюсь я. — Чтобы такое произошло, они должны быть однояйцевыми близнецами.

— На все сто? — хмурится Марино.

— Будь так, врожденный гипертрихоз, то есть избыточная волосатость, наблюдался бы у обоих, а не у одного, — говорю я.

— И как вы это объясняете? — спрашивает Бергер. — Генетическое совпадение по всем статьям, и все-таки, судя по описанию, они просто физически не могут быть одним и тем же человеком.

— Если ДНК в деле Сьюзан Плесс соответствует ДНК Жан-Батиста, тогда единственное объяснение таково: человек, выходивший из ее квартиры в три тридцать утра, не является убийцей, — отвечаю я. — Ее убил Шандонне, а видели Сьюзан с другим.

— Так может, наш оборотень от случая к случаю и не гнушается клубничкой? — добавляет Марино. — Или делает попытки, а мы не в курсе, потому что он не оставляет сока.

— И что дальше? — возражает Бергер. — Натягивает на них штанишки? Набаловавшись вдоволь, снова их одевает?

— Слушайте, мы же не о нормальном человеке говорим. Ах да, чуть не забыл. — Он переводит взгляд на меня. — Тут одна сестричка подсмотрела, что он там себе в портки закладывает. Не купировали кобелька. — С подачи Марино надо понимать «необрезанный». — Меньше венской колбаски, хрен бы его побрал, — и показывает нам. — Настоящий мальчик-с-пальчик. Немудрено, что у этого психа крышу так снесло.

Глава 13

Нажатие кнопки — и я снова оказываюсь в четырех стенах конференц-зала судебного отделения Медицинского колледжа штата Виргиния. И снова лицезрю Жан-Батиста Шандонне, который пытается нам внушить, что он неким образом способен трансформироваться из редкостного Квазимодо в изысканного красавчика, когда ему только вздумается отобедать в ресторане и подцепить женщину. В голове не укладывается. Тут экран заполняет его торс в струящихся завитках волос: Шандонне усаживают в то же кресло, и, когда в кадре появляется голова, я вздрагиваю от ужаса. Повязки сняли, и глаза прикрывают лишь темные очки, вокруг которых виднеются ярко-розовые полосы раздраженной кожи. На оправу ниспадают длинные космы бровей, будто кто-то взял и прилепил ему на переносицу полоску похожего на пух меха. И лоб, и виски покрыты все теми же шелковистыми волосками.

Мы с Бергер обосновались в конференц-зале; хотя время еще детское, Марино нас уже покинул. По двум причинам: на пейджер пришло сообщение о предполагаемом опознании трупа, найденного на улице в Мосби-Корт, и Бергер дала понять, что капитану можно не возвращаться — мол, у нас с ней конфиденциальный разговор. Скорее всего полицейский попросту ее доконал; впрочем, я эту женщину не виню. Марино откровенно дал понять, что его в высшей степени не устраивает, как она беседовала с Шандонне, и главное, что она вообще стала с ним разговаривать. Причиной тому отчасти зависть. На планете Земля, пожалуй, не найдется ни одного следователя, который не горел бы желанием лично допросить этого отъявленного, извращенного убийцу. Просто так вышло, что выбор Чудовища пал на Красавицу, и Марино кипятится.