Книга Хозяин Зоны - Александр Эсаулов

— Вот видишь? А если выше или ниже, уже такого эффекта не будет, тогда надо силой брать и лупить раза в три сильнее. Если же кулаком действуешь, то лучше в солнечное сплетение бить, тогда хорошо дух перехватывает. Но я обычно не бью, это чтобы тебе показать да поучить.

— Товарищ Коробко…

— Заткнись и запомни: при допрашиваемых по фамилии не обращаются, только по званию, ясно? На допросах я — товарищ лейтенант, а ты — товарищ сержант!

— Понял… А почему?

— По кочану! А если он своим сообщникам на волю весточку передаст, кто его допрашивает? Вот то-то и оно… По званию, стажер, по званию…

— Товарищ лейтенант, а как же социалистическая законность? Нас учили…

— Стажер, сам товарищ Сталин разрешил нам с врагами не панькаться![5]Так что все по закону! И еще… Они что, о законе помнят, когда шпионят и вредят? Не шпионили и не вредили бы, никто бы их не арестовывал! А ты представляешь, сколько его сообщники вреда могут нанести, если мы у этого гада признание не выбьем?

— А есть ли у него сообщники? Может, и нет их вовсе?

— Еще как есть! Есть, Лысков? Молчишь? Ну хватит, побаловались! Есть тут у меня волшебные палочки, при помощи которых все подследственные соловьем поют, и ты, гнида ушастая, сейчас арию исполнишь! Лысков, последний раз спрашиваю, кого и когда завербовал? Молчишь? Ну, молчи, молчи…

Лейтенант полез за сейф и достал две палки толщиной с руку. На концах палок болтались веревочные петли.

— Ну-ка, стажер, помоги…

Когда они перевернули Лыскова лицом вверх, лейтенант не удержался и еще раз врезал ему по морде. Затем они подсунули палку под шею арестованного и за ее концы привязали руки. Вторую палку положили под ступни, раздвинули ноги и крепко привязали к концам палки обе лодыжки. Лысков пытался вяло сопротивляться, но со связанными таким странным способом руками у него не очень-то получалось.

— Вот видишь, стажер, пять минут — и клиент готов к употреблению. Бьюсь об заклад, сейчас он запоет не хуже Утесова!

Лысков крутил головой, пытаясь понять, что же с ним собираются делать.

— Ох, и нагрянет к тебе сейчас… Нечаянно… Смотри, стажер, и учись.

Лейтенант уверенно и твердо поставил сапог между раздвинутых ног Лыскова в том месте, где у несчастной жертвы было то, что делает мужчину мужчиной. Коробко держал ногу на каблуке, навесив подошву точно над мошонкой.

— Ну?

Лысков молчал. Лейтенант чуть-чуть опустил носок сапога, прижав мошонку к полу. Лысков скрипнул зубами. Венька Гребенкин побледнел, как будто это ему сейчас лейтенант придавил мужское достоинство, и отвернулся.

— Сержант! — резко, словно ударил хлыстом, крикнул лейтенант. — Сюда смотреть, сопляк! На вражину смотреть! Ты думаешь, это человек? Это враг! Гадина! Польский шпион! Саботажник! Он твоей матери нож в спину хочет воткнуть! Яду ей подсыпать! Сюда смотри!

Лейтенант сильнее нажал ногой, Лысаков взревел, но ничего сделать не мог: руки и ноги были крепко привязаны к палкам.

— Убью!!! Убью!!! Скотина!!!

— Видишь, как запел? А, стажер? А то молчал, гордо так… как буревестник! Гордо реял, да, Лысков? Готов говорить? Кого завербовал? Какие давал задания и кому? — Продолжая сыпать вопросами, лейтенант одновременно все сильнее давил между ног своей жертвы.

Вопль Лыскова мало напоминал человеческий крик. Гребенкин заткнул уши.

— Опять?! — одернул его лейтенант. — Ах ты, сопляк! Если ты не можешь слушать, как кричат враги народа, так что тебе здесь делать? Ты, засранец, зарплату получаешь в два раза больше, чем старший лейтенант в армии! И паек — летчики от зависти обедом бы подавились! И сапогами грязь не месишь! А ручки хочешь, чтобы белые были?! Сюда смотри!!!

И еще раз ногой! Наверное, боль была свыше человеческих сил.

— Шпион!!! Шпион я!!!

— Вот, — удовлетворенно произнес Коробко, — а то все Примаков да Примаков… А сам обычный польский шпион. Понял, стажер? Шпион он! Ну, будешь говорить? Руки и ноги развяжу и дам папиросу.

— Буду, — через силу пробормотал бритоголовый Лысков.

— То-то! Понял, стажер? Выбил бы ты из него признание? Да хрена с два! Я, Лысков, слово свое сдержу, но смотри у меня, не вздумай кочевряжиться! Помоги, стажер, конечности развязать. А ты, Лысков, имей в виду: пятая конечность, по всей видимости, понадобится тебе не скоро! Но понадобится же! А так ведь можно и лишиться ее напрочь… Обидно будет, а?

Лейтенант убрал свои «волшебные» палки за сейф, а затем достал из стола несколько листов бумаги, чернильницу с ручкой и кивнул стажеру.

— Садись, сержант, будешь писать показания. Вот тебе бланк, да смотри не испорти! Бланков на вас не напасешься! То ошибок наделают, то кровью заляпают, а я потом отдувайся. Аккуратно пиши! А ты, гадина, думай, когда на вопросы отвечаешь! Понял? Чтобы я за тобой не исправлял!

Гребенкин взял бланк. Вверху было написано:

УССР

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

К ДЕЛУ № 9342

15 апреля 1938 года

Я, сотрудник НКВД…

— Товарищ лейтенант, вашу фамилию писать?

— А чью же, твою что ли? Ой, стажер, ни хрена у тебя мозгов нет…

… Коробко допросил в качестве обвиняемого:

1. Фамилия: Лысков-Мельников

2. Имя отчество: Григорий Иванович

3. Дата рождения: 1888 г.

4. Место рождения: г. Шепетовка Каменец-Подольской области УССР

5. Местожительство: г. Изяслав

— Эй, герой! Ты украинец или еврей? Очень у тебя фамилия хитрая! Лысый мельник….

Лысков докуривал папиросу, держа ее дрожащей рукой.

— Украинец по матери. По отцу русский.

— А в паспорте что? Русский! Говорил тебе, гадюка, чтобы думал, когда отвечал! Исправляй теперь… Зараза…

6. Национальность и гражданство (подданство): русский, СССР

7. Паспорт: серия ЕЛ 583985 выдан Изяславским РО милиции НКВД Каменец-Подольской обл.

8. Род занятий: директор Шепетовского лесхоззага

— Это что же? Ты каждый день на работу в Шепетовку ездишь?

— Машиной, гражданин следователь.

— Ишь ты! Жирно живешь! Конечно! Откуда в государстве достаток будет, если таких, как ты, каждый день за двадцать километров машинами на работу возить? Сержант, ты все успеваешь? Разборчиво пиши! А ну, покажи! М-да… Почерк у тебя… Ты пойми, сержант, в нашем деле каллиграфия очень даже не последнее дело! Лысый, может, еще папироску? На… Когда со мной по-человечески, то и я по-человечески… Записал? Поехали дальше…