Книга Знак Наполеона - Джеймс Твайнинг

Льюис швырнул телефонную трубку на место и натянул джинсы и рубашку с надписью «Джорджтаун», которую несколько лет назад забыл у него сын кузины. Схватив ключи, он вышел в коридор так быстро, как позволяла его больная нога, и спустился вниз по лестнице, покрытой грубым ковром с комочками грязи.

— Чем вы здесь только занимаетесь, клоуны?! — разъяренно начал он, заворачивая за угол к стойке портье. — Я уже… — Он замолк. Никого не было. В маленькой захламленной комнатке, располагавшейся за конторкой, никого не было. На коммутаторе мигало около шести вызовов. Куда, черт возьми, все подевались?

Нахмурившись, репортер вернулся к подножию лестницы и остановился. Дверь в конце коридора была приоткрыта, изнутри доносились голоса людей и звук работающего телевизора.

Льюис открыл дверь и увидел, судя по изношенным шкафчикам и переполненным пепельницам, комнату для персонала. Под потолком висел маленький телевизор, а на экран, разинув рты, уставились портье, коридорный, повар и официант. Также там находились — судя по их нарядам — две девицы, работавшие на прилегающей улице.

Любопытство пересилило негодование, и Льюис шагнул в комнату. На экране показывали репортера, стоявшего перед стеклянной пирамидой у входа в Лувр.

— Что случилось? — спросил он в воздух. Те несколько фраз, которые он приготовил для того, чтобы попросить постирать его рубашки, были бесполезны.

Портье взглянул на него с легким удивлением и беспомощно пожал плечами, дав понять, что английский тоже не сильно поможет.

— «Джоконда», «Мона Лиза», — не оборачиваясь произнесла одна из проституток с легким акцентом. — Ее украли.

Стоявшая рядом с ней девушка кивнула, и Льюису показалось, что он заметил скатившуюся по ее щеке слезу.

— Украли? Когда?

— Вчера, во второй половине дня. Но полиция объявила об этом только несколько часов назад.

— Кто это сделал?

— Он. — Девушка ткнула в экран тонким пальчиком, украшенным кольцом.

Льюис взглянул на телевизор и вздрогнул, разглядев зернистое изображение.

— Он? — Внезапно стало трудно дышать. — Ты уверена?

— Oui[28], — ответила девушка с легкой злостью в голосе.

Льюис не стал ждать новой информации. Выскочив в коридор, репортер взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, почти не обращая внимания на боль в бедре. Тяжело дыша, он долго пытался открыть номер, царапая ключом дверь, пока наконец не попал в замочную скважину. Раскидав в стороны пустые маленькие бутылки из-под виски и грязные салфетки, Льюис лихорадочно высыпал на пол пачку черно-белых фотографий, чтобы иметь возможность видеть все.

— Вот! — Он с торжествующим видом схватил один из снимков. — Я знал!

Это было чистое золото; сенсация, о которой он всегда мечтал. «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» — он сможет выбрать любое место работы. Льюис включил мобильный и набрал номер, не обращая внимания на оставленные ему сообщения.

— Редакция, — прощебетал женский голос в трубке.

— Марси, это Ли. Ты еще там. Хорошо.

— Ли, где, черт возьми, ты был?! — рявкнул голос. — Мы постоянно оставляли тебе сообщения. Случается самое невероятное событие со времен Иисуса, а наш единственный находящийся в Париже сотрудник отправляется в самоволку… — Пауза. — Ты трезвый?

— Расслабься, Марси, я уже занимаюсь этой историей, — заверил Льюис. — И делаю успехи.

— Неужели? Что у тебя есть? — Судя по голосу, он ее не убедил.

— О, ничего особенного, — небрежно бросил Льюис, с улыбкой глядя на снимок. — Всего лишь фотография главного подозреваемого, целующего особого агента ФБР Дженнифер Брауни в ночь перед ограблением. Интересно, сможетли Бюро отвертеться от этого.

— Ли, — выдохнула Марси, — по-моему, я тебя люблю.

Глава пятьдесят вторая

Рио де Шарантом, Двенадцатый квартал, 23 апреля, 20:42

Хриплый голос Арчи, рассыпанный по скатерти с цветочными узорами пепел и пара пустых бутылок были единственным напоминанием о прерванном вчера отмечании успеха. Открытие Бессона определенно разрушило всю праздничную атмосферу.

Том не был уверен, что именно они обнаружили. Как могло случиться, что картина, которую Лувр оберегал столько лет, оказалась подделкой? Неужели они не знали?

— Это что, лучшая фотография твоей физиономии, какую они смогли достать? — фыркнул Арчи, когда на телевизионном экране снова появилось лицо главного подозреваемого. Кирк развернул стул и сидел на нем верхом.

— Думаю, сняли с видеокамер в Лувре, — зевнул Том, спавший этой ночью урывками. — Честно говоря, я поражен, что они тянули до утра, прежде чем сделать заявление. — Том открыл окно, чтобы впустить немного свежего воздуха и хоть как-то проснуться.

— За это время они передали информацию каждому полицейскому, солдату, пограничнику, контролеру и портье, до кого только смогли дотянуться, — объяснил Дюма, нерешительно подержав в руках стакан с остатками виски на дне и наконец поставив обратно с выражением отвращения на лице. — Пока мы не вернем картину на место, тебе лучше не показываться.

— Мы ничего не вернем на место, пока не спасем Еву, — отрезал Том.

— Ты уверен, что все еще беспокоишься о Еве? — спросил Дюма.

— Что ты имеешь в виду?

— Может, дело в твоих отношениях с Майло? В том, что ты не можешь дать ему выиграть?

Том фыркнул.

— Нет. Но даже если бы ты был прав — какая разница, если мы ее все равно вернем?

— Разница в том, что картина не игрушка для вас обоих, — настаивал Дюма. — Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— Ты считаешь, что это игра? — без тени улыбки спросил Том.

— Вы соперничали, работая на меня, — вызывающе уставился на него Дюма. — После того как вы оба ушли, ничего не изменилось. С чего бы сейчас ситуации быть иной?

Бессон вмешался, деликатно кашлянув.

— Я хочу забрать картину к себе и провести еще несколько тестов.

— Хорошо.

Том сел, зло пожав плечами. Правда была втом, что он не хотел, чтобы верх одержал Майло. Но ведь это не делало спасение Евы менее важным и не означало, что они должны все бросить.

— Возьми с собой Джей-Пи, раз уж он так беспокоится за ее сохранность. И не забудь про «Мадонну с веретеном».

— Она почти закончена, — заверил его Бессон. Мобильный Тома зазвонил. Он криво ухмыльнулся и поднес телефон к уху.

— Хочешь поздравить меня?

— Нужно поговорить, — холодным деловым тоном произнес Майло. — У Триумфальной арки. Ты и я, в десять утра.