Книга Враги Господа нашего - Александр Афанасьев

Машина сопровождения старалась не отставать. В ней вместо четверых громил, как обычно, были пятеро, считая Луку, младшего сына барона. Этого было более чем достаточно – в конце концов, это была Сицилия, были земли барона, и тому, кто собирался напасть на барона ди Адрано, следовало заранее выкопать не одну могилу, а несколько – для всей своей семьи…

Очень быстро нос машины барона уперся в корму грузовичка с высокой крышей. Дорога была узкая, скверная, обогнать фургончик было практически невозможно, а этот долбаный идиот пер посередине дороги, как это делают неопытные, незнакомые с этой дорогой водители, стремящиеся оставить как можно больше пространства для маневра. Вероятно, он не смотрел и в зеркала заднего вида, иначе бы заметил мигающую фарами «Альфу», требующую освободить дорогу…

В другое время водитель смело бы нажал на клаксон, требуя от этого идиота убраться на хрен с дороги. Но сейчас он поопасался сделать даже это, поопасался вызвать взрыв гнева сидящего на заднем сиденье барона. Сжимая руль, он цедил сквозь зубы ругательства, посылая на голову этого pazzo все проклятия, какие только знал…

Внезапно фургон начал сдавать в сторону и притормаживать – очевидно, идиот удосужился-таки посмотреть в зеркало заднего вида и понял, кому он только что загородил дорогу. Испугался, козел…

– Давай… – процедил сквозь зубы водитель.

Фургон сместился еще левее.

Выскочив правой половиной на подсыпанную гравием обочину, «Альфа» пошла на обгон…

Фургон резко сместился вправо, как только головная «Альфа» обогнала его. Открылась задняя дверь, и на машину охраны глянули два автоматных ствола. Через долю секунды на их срезах забилось, запульсировало блеклое, почти невидимое пламя…

Во время поездки барон почувствовал себя еще более мерзко.

Он наказал сына за свой грех – и теперь не мог простить себе еще и это. Да… Лука предложил infamita, спросив у отца разрешения позабавиться с женщиной русского… но разве он не совершил только что еще больший грех – грех предательства? И разве не ясно в таком случае, в кого пошел Лука – да в него самого и пошел. Яблоко от яблони недалеко падает. Отец – предатель, каким может быть его сын? Это Адриано… Марио… вот они скорее не в него, они даже не навещают его. Они учились в Германии, в Швейцарии, Адриано – банковскому делу, Марио – строительству… они сидят в роскошных кабинетах в Палермо, советуются не с caporegime, а с адвокатами, состоят в Христианско-демократической партии, Марио даже в депутаты хотел баллотироваться. Это они пошли не в него… они больше немцы и швейцарцы, чем сицилийцы, они бросили родного отца и даже не навестят его лишний раз. Наверное, они стыдятся его… да, стыдятся. Ведь все всё знают – кто есть кто и кто как нажил свой капитал. Они стыдятся своего отца и того, как он обеспечил семью, как он нажил свои деньги. А Лука… пусть он небольшого ума… чем пошел в мать, а не в него самого… но он сильный и верный, он всегда оставался с ним, оставался с отцом. Он никогда не стыдился ни его, ни своего происхождения, не чурался никакой работы – и даже на то, чтобы сотворить мерзость, все же спросил разрешения отца, мог ведь сделать без спроса, но не сделал.

А теперь этот грех нести в первую очередь и ему тоже. Как он мог прилюдно унизить сына на площади? Не иначе сам Сатана подтолкнул его руку…

Сатана…

Барон начал молиться, читая простенькую, затверженную с самого детства «Отче наш», хотя понимал, что молитвой тут уже не поможешь…

Машина пошла на обгон, едва заметно затряслась от того, что выскочила правой стороной на обочину.

Барон бросил взгляд в сторону – слева был фургон, они его обгоняли.

Калабрийцы уже не раз устраивали засады, один раз они расстреляли и взорвали банковский броневик с деньгами – это было на севере, броневик вез зарплату рабочим на большой завод, и они его подкараулили. Простой дурак просто расположился бы на обочине дороги, поджидая нужные машины, и открыл огонь при их появлении, но калабрийцы дураками не были. Они прекрасно понимали, что одна, а может быть, и обе машины бронированные, остановить их будет не так-то просто. Боевики на Востоке и в Африке в таком случае используют фугас на дороге, заложенный в кучу мусора, или труп животного, ракетную установку или заминированную машину: у боевиков из Калабрии не было доступа к армейским складам и потому у них не было ни того, ни другого, ни третьего. Поэтому они решили воспроизвести схему ограбления банковского автомобиля: фургон блокирует дорогу и отрезает машину барона от машины с охраной, после чего машина с охраной расстреливается из автоматов. На случай, если придется иметь дело с бронированными машинами, у них был карабин «беретта» и к нему три гранаты, выстреливаемые с дула. Этим они должны были вскрыть бронированную машину и убить барона.

Сначала все шло практически идеально. «Альфа» пошла на обгон, а Уго и Джузеппе пинком открыли заднюю дверь фургона и дали автоматный огонь по машине сопровождения. Но вот дальше… Винченцо должен был подбить машину барона, для этого он спрятался на обочине дороги с карабином, с уже готовой к бою гранатой. Именно поэтому фургон какое-то время перекрывал дорогу конвою… все должно было произойти в строго определенном месте. Но проблема была в том, что Винченцо ни разу не стрелял из такого оружия, не служил в армии и не знал его. Для стрельбы гранатой требовалось использовать специальный холостой патрон, он был в хвостовике каждой гранаты, требовалось извлечь его оттуда, поместить в магазин и стрелять. Винченцо же не стал разбираться во всем этом: увидев фургон и выскочившую справа «Альфу», он прицелился в левое переднее колесо «Альфы» и поспешно выстрелил. Боевым патроном…

Барон даже не понял, что произошло. Они обогнали фургон… его мысли были далеко отсюда… как вдруг слева от машины, на обочине, грохнул сильный взрыв. Хлопок, пыль и дым. Барон понял – а вот и расплата…

Сатана никогда не исполняет своих договоренностей…

Барон обернулся – ровно для того, чтобы увидеть теряющий скорость белый «Фиат» и услышать грохот автоматических винтовок.

– Стой! – закричал барон.

Его сын был по ту сторону фургона.

Водитель нажал на газ.

– Стой, тебе говорят!

– Я должен увезти вас!

– Стой!!!

Водитель остановился, барон начал открывать дверь машины…

Лука остался в живых просто чудом…

Он так и не смог осознать, что произошло на площади… в его понимании вся разница между людьми заключалась в том, что одни были сицилийцами, а другие нет. Одни были членами организации, а другие нет. Это определяло их положение в глазах Луки и его поведение по отношению к ним. Выросший в истинно сицилийской сыновней почтительности, Лука делал то, что говорил отец. Отец говорил: «Это друг» – и Лука относился к этому человеку как к другу. Отец говорил: «Это враг» – и Лука был готов стрелять в него и даже пойти за это в тюрьму. Только любовь к отцу превратила ярость от того, что его унизили публично, в удивление.