Книга Палач в белом - Михаил Серегин

– Володя, вы не спите? – И начинала в сотый раз пытать меня относительно дальнейшей своей судьбы. Она была по-настоящему встревожена.

Что я мог ответить? Многое мне самому непонятно. Чтобы ответить точнее, стоило бы провести экспертизу содержимого той странной ампулы, которую впопыхах оставил мой коллега Четыкин. Ампула была без единой надписи, но с черным ободком – причем, как мне показалось, ободок как бы находился внутри самого стекла. Следовало полагать, что и содержимое ампулы особенное. Наверное, Четыкин дорого бы дал, чтобы вернуть ее. И я не исключал, что кто-то может попытаться проделать это ночью. Подобное предположение тоже было причиной моей бессонницы.

Однако до утра ничего не произошло. Мы без конца обсуждали дальнейшие действия Ксении Георгиевны и сошлись на том, что она немедленно напишет заявление, в котором потребует от фирмы «Воздаяние» вернуть ей дарственную на квартиру, а я это заявление доставлю по назначению и прослежу, чтобы оно было полностью удовлетворено. Большего, как я полагал, сделать пока невозможно. Четыкина я упустил, да еще имел глупость оставить на ампуле отпечатки своих пальцев.

Я чувствовал, что вплотную подошел к большой и страшной тайне, но как подступиться к ней, не понимал. Пожалуй, пришла пора навестить Чехова – в порядке активного патронажа, так сказать. Проверить, как проходит реабилитация и насколько строго соблюдает пациент диету. А параллельно подбросить загадочную ампулу Марине – пусть проведет экспертизу.

Конечно, заявление Ксении Георгиевны спугнет этих негодяев и заставит их притихнуть на время, но они после ошибки Четыкина, наверное, уже и так настороже. Вряд ли я сильно испорчу ситуацию. Зато есть возможность пробудить их активность и заставить охотиться за мной. Если они решат, что им противостоит идеалист-одиночка, у них наверняка появится искушение разделаться со мной. Чехов должен подсказать, как обернуть такое положение в нашу пользу.

С Ксении Георгиевны я взял торжественное обещание, что она ни за что и никому, кроме меня, не будет открывать дверь и даже на секунду не будет покидать пределы квартиры.

– Это очень серьезно, – мрачно заявил я. – Вы же не хотите оставить ваши растения сиротами?

Ксения Георгиевна всхлипнула и вытерла глаза краешком носового платка.

– Рано или поздно это все равно случится, Володечка! – жалобно сказала она. – Но, конечно, не хотелось бы, чтобы это произошло уже завтра...

– Если послушаете меня, все будет в порядке! – заверил я Ксению Георгиевну. – Мы еще утрем нос этой вашей фирме. Вот увидите, их название еще окажется для них грозным пророчеством!

Обнадежив таким образом старуху, я отправился на работу. В кармане у меня лежала обернутая и заключенная в алюминиевый футляр из-под сигары ампула, а под мышкой я сжимал папку с двумя заявлениями. Одно было подписано Ксенией Георгиевной, а в другом я просил у заведующего отделением отпуск на один день. Я полагал, что Макаров не должен отказать мне в таком пустяке. Он и не отказал. Приняв у меня заявление, он быстро пробежал его глазами и тут же вернул. Взгляд его, брошенный затем на меня, был очень серьезен.

– Знаешь, посиди пока у меня в кабинете, – сочувственно произнес он. – Я сейчас проведу пятиминутку и займусь тобой. Никуда не уходи!

Я пожал плечами и пошел в его кабинет. Там я бросил заявление Макарову на стол и развалился в кресле, рассеянно глядя в окно.

После неудачной экскурсии в «Камелию» отношения между мной и Макаровым сделались довольно натянутыми. Его попытку вернуться к разговору о скандальных фотографиях я пресек в корне, заметив, что меня это не интересует.

– Но пойми, что, если у руководства возникнут претензии, теперь я не сумею отстоять тебя! – воскликнул он с отчаянием.

– Но мы же были в клубе вместе, – резонно сказал я. – Почему нужно отстаивать именно меня?

– Потому что тебе не повезло, – категорически ответил Макаров. – Важно не то, каким ты видишь себя, а то, каким тебя видят другие...

– Я придерживаюсь иного мнения!

Иногда мне удается тоже быть категоричным.

– К сожалению, твое мнение сейчас непопулярно, – покачал головой Макаров. – Будет очень обидно, если тебе придется уйти. Я очень высоко тебя ценю.

Несмотря на то что он, по сути дела, подложил мне свинью, Макаров держался весьма уверенно и с обычным достоинством, словно это я был извращенцем и завсегдатаем злачных мест. В народе про таких говорят – как с гуся вода.

– Да, Игорь Станиславович, представляю, до чего тебе будет обидно! – ехидно сказал я.

Макаров ничего мне тогда больше не ответил, но взгляд его мудрых ласковых глаз был очень печален.

Сегодняшняя пятиминутка продолжалась больше четверти часа. Наконец появился озабоченный Макаров. Он поставил кресло напротив меня, уселся и, посмотрев прямо в глаза, сказал:

– Ну, выкладывай, что у тебя стряслось! Надеюсь, это не связано с тем случаем? Я зондировал, кстати, почву – эти дурацкие фотографии пока нигде не появлялись.

Я махнул рукой.

– Нет-нет, никакого отношения к твоему клубу это не имеет! – сказал я. – Просто мне нужно срочно уладить кое-какие дела. Мне понадобится всего один день. Может отделение обойтись без меня один день?

– Может быть, я могу чем-то помочь? – проникновенно спросил Макаров.

– Не беспокойся, Игорь Станиславович, я справлюсь сам, – ответил я. – Мне только нужно, чтобы ты подписал заявление.

– Это не проблема, – отмахнулся Макаров. – Разумеется, я его подпишу. Но ты ничего от меня не скрываешь? Если дело все-таки связано с «Камелией», без моей помощи тебе не обойтись...

– Я же сказал! – с досадой произнес я. – Никакой помощи мне не требуется. Мои дела сугубо личного свойства.

– Ну хорошо! – сказал Макаров, вставая. – На сегодня ты свободен. Желаю удачи!

– Заявление на столе, – напомнил я и вышел из кабинета, сжимая под мышкой папку со вторым заявлением.

Я еще не успел покинуть отделение, как меня догнала медсестра и, наморщив юный лобик, протараторила:

– Владимир Сергеевич, сейчас позвонили из архива и велели срочно зайти! А то, сказали, у вас будут большие неприятности!

– Постой! – ошарашенно сказал я. – Какие неприятности? У меня нет никаких дел с архивом! Да кто звонил?

Я попытался удержать девушку за рукав.

Она ловко увернулась, рассмеялась и крикнула на бегу:

– Ничего не знаю, Владимир Сергеевич! Что мне сказали, то и передала. Сами все узнаете!

Я сделал недоуменное лицо и почесал в затылке. Уже несколько лет я и не думал обращаться в архив. Не был там ничего должен. Из чего могли возникнуть неприятности – непонятно. Но такая уж у меня судьба – если пошли неприятности, то я получаю по полной программе. Исходя из этого, я решил в архив заглянуть, хотя мне очень не хотелось терять время.