Книга Направленный взрыв - Фридрих Незнанский

— Почему до сих пор не приобщил к делу, Саша? Так в самом деле нельзя. Ладно, посмотрю, — потеплев, ответил Костя.

Я уже понял, что Константин Дмитриевич не в курсе моей «теплой» встречи в приюте старых коммунистов, и эту новость приготовил ему на сладкое. Но Меркулов меня опередил:

— Сашок, ты извини меня, как ни странно, но я тоже бываю не прав.

— О чем это ты, Константин Дмитриевич?

— Да я говорю о твоих очередных разборках с самоубийцами.

— А-а, уже доложили? А я хотел подать эту новость на десерт.

— Забываешь, что замгенерального все стоящее узнает в первую очередь. Тебе необходимо быть осторожнее, может быть, стоит тебя отстранить от дела, чтобы не подвергать излишнему риску.

— Константин Дмитриевич, такого унижения я не потерплю!

— Не горячись, Турецкий. Психованный преступник — самый опасный преступник, потому что непонятный. Еще раз можешь повторить специально для меня?.. У тебя что-то требовали?

— Кроме моей жизни, пожалуй, ничего не требовали. Хотя… было сказано: прежде чем пустить меня в расход, я должен отдать то, что взял… Но что я взял — ума не приложу. Моя и Грязнова версия такова: кто-то готовит нас к тому, что заказчик убийства Холод и банкира — натуральный сумасшедший со справкой. А неплохой ход придумали, ты не считаешь? Я бы до такого ни за что не додумался. Уверен, подкинут и доказательства…

— Да-а, похоже на то… Но мы что с тобой, Сашок, лыком шиты?

— Верно, Костя, мы должны идти своим путем. Однако я дам задание Левину, чтобы подготовил информацию о всех сбежавших из психиатрических больниц, чем черт не шутит, а вдруг повезет. Одно не укладывается в голове, почему оба так легко — один серпом себя по горлу, другой пулю в башку — не раздумывая…

— Если оба форменные придурки, то объяснений у них лучше не спрашивать, — усмехнулся Меркулов.

Я, грустно улыбнувшись, вышел из кабинета Меркулова и поехал к себе домой продолжать интеллектуальные занятия по разгадыванию моего следственного кроссворда.

8. Неделя впустую

Почти всю ночь я не спал. Только закрою глаза, как из углов ползут привидения: вот Сельдин с Самохиным выясняют отношения, но я не слышу, о чем они говорят. Открываю глаза — все пропало. Трясу головой, иду на кухню, пью холодную воду и снова пытаюсь уснуть.

И опять наползают мысли. Я тут лежу, борюсь с бессонницей, а где-то преспокойно ходят преступники и натуральные сумасшедшие и посмеиваются над нашей следственной группой, надо мной в том числе.

А где-то отправитель компромата на военных лежит сейчас в кровати и мучается, обвиняет себя в гибели Холод…

Снова закрываю глаза и слышу, как клокочет кровь из перерезанного горла Марио.

Я открываю глаза, сажусь на диване: «Господи, хоть бы Ирина приехала скорее, заблудившаяся в чужой, холодной Прибалтике моя жена. И зачем я отпустил ее в Ригу, сам не понимаю…»

Подперев голову руками, я сижу, качаясь из стороны в сторону.

«Даже если Слава Грязнов выйдет на Пельменя, сообщника Самохина, — ну и что тогда? Даже если мне чудом удастся выйти на того человека, что положил в камеру хранения „дипломат“ со взрывчаткой, ну и что? Это лишь исполнитель, а не заказчик… Уверен, все следы заметены… Все? Э-э-э нет, врете, господа заказчики! Все следы ведут туда — в Германию! Необходим Васин… А Меркулов боится, и я его понимаю. Ему нелегко дастся арест Васина, даже если ты соберешь доказательства его вины. Но зачем непременно арест, хотя бы допросить вначале… Но прежде „Заслон“, где работают бывшие служаки из „семерки“ и „девятки“. Эх, не люблю я этих „бояр“, ох, не люблю!..»

Под самое утро мне все же удалось уснуть.

«Заслоном» оказалась совсем небольшая контора на проспекте Мира, которая располагалась на первом этаже многоэтажного здания. Над входом красовалась медная табличка, сообщающая, что здесь находится охранная фирма.

На «Заслон» у меня ушло три дня…

Мне не удавалось встретиться с директором этой конторы. Его постоянно не было на месте. В конце концов я пригрозил, что всех буду вызывать повестками к следователю, на что мне какой-то молодой парнишка сказал, что директор «Заслона» специально ради меня раньше срока возвращается из командировки и завтра с утра я могу с ним встретиться.

На следующий день я долго ждал в холле с развешанными по стенам многочисленными искусственными цветами и осетинскими щитами, над которыми крест-накрест висели декоративные осетинские же кинжалы. Молодые ребята косились на меня, перешептывались за моей спиной, но вопросов не задавали.

Наконец на «вольво» подъехал так называемый директор. Это был маленький кругленький человечек с милейшим, добродушным лицом и чрезвычайно жесткими, холодными зелеными глазами.

Он извинился, что был занят делами, и пригласил в кабинет, где предложил мне не кресло, а маленький черный стул, стоявший возле его массивного черного стола. Сам плюхнулся в кресло за столом и, сцепив пальцы в замок, бросил руки на черную столешницу:

— Ну-с, теперь я полностью в вашем распоряжении, но не более чем на час. Я наслышан, что вы грозились повестками, но мы прекрасно вас понимаем и готовы во всем помочь следствию. Правда, я не уверен, что наша помощь будет полезной.

— Михаил Филиппович, ваши сотрудники говорят, что покойного генерала Сельдина они не знали. Вы тоже не знаете такого?

— Почему? Знаю. Сельдин просто числился у нас, всего лишь получал небольшую зарплату. А больше никаких отношений наша фирма с ним не имела и не имеет, — отрезал Михаил Филиппович.

— Странно, зарплату получал, а отношений никаких…

— Да, да, это может показаться странным. Но у нас отчасти благотворительная организация. В наши тяжелые времена, вы понимаете, зарплата у отставных генералов просто смехотворна. Вот мы и поддерживаем кого можем, — сладко улыбнулся Михаил Филиппович.

— Интересно, за какие заслуги?

— За какие? За боевые, за трудовые. И вообще…

— Вы сами устроили покойного Сельдина в вашу контору или кто-то вам порекомендовал?

— Кто-то порекомендовал, — холодно улыбнулся директор.

— И кто же, если не секрет?

— Как кто? Гусев, конечно, — еще шире заулыбался Михаил Филиппович. — Какой ужасный случай, не правда ли? — вдруг вспомнив, что Гусева уже нет, убрал улыбку с лица Михаил Филиппович. — Я вообще-то думал, вы будете задавать вопросы относительно бывшего председателя правления «Славянского банка»… А вы — о Сельдине!

— Боюсь, что о Гусеве вы так же, как и о Сельдине, немногое можете сообщить.

— Да, вы правы. Гусев был человеком достаточно скрытным, о своих знакомствах и друзьях не любил распространяться, уж во всяком случае, мне не докладывался. Да, «Заслон» поначалу был открыт и организован на деньги «Славянского банка», но сейчас мы хотим стать самостоятельным подразделением, мы проводим большую работу по обслуживанию клиентов: коммерческих организаций, фирм, просто бизнесменов…