Книга Помоги другим умереть - Елена Арсеньева

Гроза ударила с внезапностью божьей кары.Черные тучи на мгновение расступились, пропустив ослепительную стрелу, котораявонзилась в свинцовые, вздыбившиеся волны Амура. И тем же путем, прорвавшись изхлябей небесных, хлынул на землю ливень.

Рухнул!

И вмиг все исчезло, смазалось в серой, плотнойпелене дождя. Какое-то время Олег и Женя смотрели друг на друга испуганными,остановившимися глазами, но длилось это недолго: дождь сек лица, будто град.

– Бежим! – выкрикнул Олег и закашлялся,хлебнув воды.

Особых приглашений и не требовалось: Женя ужекинулась вперед. Но через пять-шесть шагов едва не упала: ноги плясали вхлюпающих босоножках и норовили подвернуться, да и лайкровая юбчонка, намокнув,уменьшилась размера на два и липла к коже, сковывая движения.

Олег изо всех сил тянул ее за руку. Мчались,ослепнув, прямиком по лужам, впрочем, весь стадион в одно мгновение превратилсяв сплошную пузырящуюся лужу.

«Пузыри – значит, дождь быстро пройдет, –мелькнула мысль, но Женя взглянула на небо, на котором, клокоча, бились не нажизнь, а на смерть черно-синие тучи, и поняла, что это вряд ли. – А может,наоборот – пузыри к затяжному дождю?»

Громы били почти безостановочно, молниибликовали в лужах. Казалось, Олег и Женя бегут по огню. С треском обламывалисьветви. Поначалу Женя вздрагивала и в ужасе озиралась: чудилось, молнии бьютгде-то рядом, метя в нее, а попадая в деревья, – но потом поняла, чтоветви рушатся под тяжестью массы воды.

Олег подтолкнул ее к широкой белой лестнице,уходящей, казалось, куда-то в тучи, подобно кавказской вершине. На первых жеступеньках Женя запыхалась и еле ползла, ощущая себя пловцом, который никак неможет подняться со дна к поверхности. Но вот забрезжила во мгле уютная площадь,ряд зданий за оградой с выпуклыми чугунными звездами, а потом, о чудо, –каре желто-белых обшарпанных домов, такое родное! Женя по-щенячьи взвизгнула и,по щиколотку в мутном пузырящемся потоке, путаясь в ногах и босоножках, влетелав подъезд.

Лифт! Быть не может! Как же она его в первыйраз не заметила? Загрохотали двойные двери – экое старье. Олег ткнул пальцем вкнопку – железная сетка, еле различимая в мутном окошке, затряслась ипотащилась вниз, а трясущаяся коробочка, натурально, вверх.

Женя отлепила от лица мокрые пряди ипосмотрела на Олега. Это же водяной, сущий водяной, только что восставший изволн. Сейчас глаза у него совершенно зеленые, а лицо посинело от холода. Надодумать, она и сама выглядит не лучше.

Засмеялась, но из горла вырвалось бульканье. Итут ее забил озноб, да так, что зубы начали выбивать громкую дробь.

В глазах Олега мелькнула тревога.

– Кранты! – выдохнул он, тожебулькая. – Заморозил девку! Сейчас будем отваривать тебя до готовности.

Заслуженный старикашка лифт дополз-таки доверхнего этажа и замер со вздохом неподдельного облегчения.

Кое-как сладив с дверцами, выбрались наплощадку.

Женя оглянулась: на полу лифта темнели двенеприличные лужицы. И нечто подобное начало образовываться и на площадке.

Олег, сам трясясь в ознобе, нестерпимо долготыкал ключом в скважину.

«Может, он не так уж часто здесь бывал?» – свнезапной надеждой подумала Женя, но тут же прокляла себя. Уставилась настранно взбугрившуюся на спине Олега рубаху. За пояс джинсов засунут пистолет,вот что!

Наконец замок сдался, дверь открылась. Женя струдом переступила порог и привалилась к стенке – силы вдруг иссякли. От голодапошумливало в голове. Так и не удалось ей отведать чоп сви или как его там!

– Не спи, замерзнешь!

Олег схватил ее за руку, проволок по коридору,втолкнул в ванную, а потом как-то одновременно умудрился повернуть кран ипоставить Женю в просторную ванну.

– Ты что, я же одета! – пискнула она,когда горячий дождь обрушился с потолка.

– Какая раз-з-зниц-ца! – проклацал зубамиОлег, сдирая прилипшие к телу рубашку, джинсы, отшвыривая на полочку пистолет ив одних плавках запрыгивая в ванну.

Обхватил, прижался:

– Стой, не дергайся, а то тесно!

Жене пришлось обнять его за талию. Голова леглана грудь. Жизнетворящее тепло нисходило с небес, и постепенно оба пересталистучать зубами и конвульсивно содрогаться.

– Все, хана твоим вещичкам, – пробормоталОлег прямо в ухо. – Как думаешь, не полиняют?

– Не знаю, – выдохнула она, как можнокрепче стискивая веки.

– Может, лучше на всякий случай снять?

– Наверное…

Одной рукой он потянул вверх топик, другойвниз – юбку. Женя покорно вскинула руки, потом переступила ногами.

Мокрое тяжело шлепнулось на пол.

Вода в ванне поднялась почти до колен.

Олег снова прижал ее к себе и прерывистовздохнул.

– Ты что? – пробормотала Женя ему вгрудь, как во сне ощущая его ладони на своих бедрах. Догадка, что трусикисползли вместе с юбкой, имела смысл лишь потому, что сам Олег оставался хотьчастично одет. Впрочем, она не чувствовала никакой преграды меж их прильнувшимидруг к другу телами. «Он хочет того же, что и я!» – осознала вдруг – и ногиподогнулись.

Олег осторожно опустил ее в воду. Его лицопридвинулось, медленно сомкнулись ресницы. Женя обреченно закинула голову,зажмурилась изо всех сил – и тотчас ее оцепенелая от одиночества плотьнаполнилась жаром, горячие губы прильнули к губам, а руки его, казалось, быливезде. У нее помутилось в глазах.

* * *

«Может быть, мы боимся не столько смерти,сколько кары за свои грехи? Конечно, боимся! Хорошо было бы жить вечно, чтобыэто наказание никогда не грянуло. Однако, пожалуй, тогда жизнь напоминала бывечное заключение. Может быть, это и есть самое страшное: жить вечно и знать,что никогда не умрешь».

Из дневника убийцы

* * *

Над диваном висела картина. На диване лежалаЖеня и вот уже несколько минут неотрывно смотрела на эту картину. Собственно,ничего особенного в полотне не было: очень недурно написанная тайга, из которойвыламывается на берег реки человек в изодранной одежде, с изможденным лицом.Женя потому пялилась на этот экзотический сюжет, что боялась взглянуть вправоот себя. Там, по идее, должен был лежать Олег, и…

Что-то шевельнулось рядом, тепло придвинулось,обняло:

– Добрый вечер!

У Жени словно бы запищало в душе:по-девчоночьи, по-детски, по-щенячьи восторженно, – и она рванулась наэтот голос, в кольцо этих жарких рук, к ласковым губам.