Книга Смерть мелким шрифтом - Светлана Чехонадская

— Если больной, чего не женится?

— Думаешь, это легко? Хороших невест мало. К тому же он, по-моему, голубой, поэтому такой обидчивый… Слушай, мне Ленка кое-что рассказала. Эта статья — она ведь была твоим главным пунктиком, насколько я понял. Ты ошибался?

— В общем-то, да, — немного неуверенно согласился Ивакин. — Исходный посыл, связанный с этой статьей, действительно, сбил меня с толку. Вот смотри, представь, что ты Прохоров…

— Тьфу-тьфу-тьфу! Представил.

— Тебе звонит твой бывший сослуживец и говорит примерно следующее: «Моя сестра устроилась работать в газету. Она ведет колонку криминальной хроники. Сведения ей поставляют какие-то информаторы из УВД. Но у нее появились сомнения насчет этих информаторов. Не можешь проверить кое-что?»

— «Могу» — говорю я, — сказал сын, любуясь тем, как оживился отец, когда речь пошла о работе. «Все-таки он счастливый человек», — подумал Ивакин-младший.

— Этот бывший сослуживец, назовем его Миша, кратко перечисляет тебе сведения, пришедшие для статьи. Ты их проверяешь. Через некоторое время этот Миша снова звонит тебе и снова говорит: «У сестры опять сомнения. Не посмотришь кое-что?» И так повторяется три или четыре раза. И наконец этот Миша звонит тебе и говорит: «Прохоров, не проверишь по сводкам: было убийство некой фотохудожницы? Была она застрелена у себя на квартире? Что известно милиции на этот счет?» Зачем он это спрашивает? Что ты подумаешь на месте Прохорова?

— Как что? Что у сестры снова сомнения насчет информаторов.

— Твои рассуждения не лишены логики, — ядовито произнес отец. — Но разве Миша сказал хоть что-нибудь о сестре? Разве слово «статья» было произнесено на этот раз?

— И что это значит?

— А то, что никто и не собирался писать статью. Статья здесь вообще ни при чем! Если это понять, то… Все-таки статья, предсказывающая убийство, и предсказание убийства — это разные вещи, не так ли?

— Это разные вещи, — твердо проговорил компьютерщик-сын. — Но ведь статья была, насколько мне известно?

— Была. Кстати, неизвестно, кто ее писал. Новенькому дураку-редактору любой мог прислать статью по электронной почте… Даже у таких солидных организаций есть слабые места. Удивительно. — Ивакин покачал головой.

Некоторое время они ехали молча.

— Да, тебе звонил некий Онищенко из прокуратуры, — вспомнил Алешка. — Оставил домашний телефон, просил срочно связаться.

— По-моему, это следователь, который ведет дело Лапчинской, — сказал Ивакин. — А можно я еще позвоню?

Онищенко суховато поздоровался и, не дожидаясь, пока Ивакин выдаст свои старомодные предисловия, сразу заговорил о деле.

— Не знаю, будет это для вас полезным или нет, но история с размолвкой между Лапчинской и Леонидовой имела и предысторию и продолжение. — У Ивакина возникло ощущение, что следователь прокуратуры говорит по бумажке. — Их отношения были враждебными. Леонидова ревновала Грибова и намекала ему на измены Лапчинской. Та в долгу не оставалась: специально дразнила Леонидову, хвасталась шикарными подарками, которые ей делал любовник…

Ивакин слушал, глядя в окно. Если бы было возможно, он уехал бы куда-нибудь в Тверскую область, а еще лучше в Сибирь. Туда, где тихо и свежо. Их дача на Можайском шоссе слишком уж близко от города. То, что когда-то казалось счастьем, обернулось огромными пробками, непрекращающимся шумом трассы, смогом, а теперь вот еще самолетами.

— …Про шубы свои хвасталась, про машину рассказала. Леонидова бесилась, завидовала, к радости Алениных подружек. Ее не очень-то любили, эту вашу Марину. И выходка со статьей еще больше настроила сотрудников «Без цензуры» против нее. Тем более, что из-за этой статьи уволили человека.

— Не любили, говорите… За что-то конкретное? Ну, если не брать статью.

— Да там много всего. Это ведь и правда непорядочно — говорить человеку, что его любовница ему изменяет.

— Значит, об изменах все-таки речь шла?

— Думаю, у Леонидовой не было доказательств.

— Но вы не уверены?

— Не уверен. Да это и неважно. Если стоять на убийстве из ревности, то вполне достаточно и того, что Грибову просто намекнули на измены Лапчинской. Тем более намекнула старая знакомая, которой он доверял.

— А он ей доверял?

— Эта сотрудница сказала: жалел. Одергивал Лапчинскую, когда она смеялась над Леонидовой.

— Почему смеялась?

— Да она вообще смешная была, как я понял. Старомодная. Не вписалась она в коллектив. Там, знаете, какие люди противные? Крутые, наглые. А она и интеллектуально не догоняла, и в смысле внешности. Хотя была самоуверенной. Считала себя красавицей, кстати. Данаей.

— Кем?

— Данаей. С картины.

— Понятно. Вы сами-то что об этом думаете?

— Да черт его знает! Если Леонидова постоянно говорила Грибову об изменах Лапчинской, то он мог и сорваться. Любому мужчине такое скажи — и реакция может быть непредсказуемая. Кроме того, она ему это говорила несколько раз. Значит, он ее не одернул, не запретил распространяться на эту тему. Не уволил, в конце концов. Нет, версия убийства из ревности становится более чем реальной.

— Возможно… Значит, когда Марина позвонила из Лазурного, ее интересовала реакция на статью?

— Да. Причем реакция Грибова. Она засмеялась, услышав, что он рвет и мечет. Это я вам цитирую показания сотрудницы. И вот что еще важно: Леонидовой была интересна также реакция милиции. Когда она узнала, что статья милицию не заинтересовала, то сильно расстроилась. Получается, Владимир Александрович, что она действительно информировала нас о причинах этого преступления? Может, что-то услышала? Вы ведь тоже обратили внимание, наверное: она сидела у него в приемной и накануне убийства, и в тот день, когда Лапчинскую убили. Мне вот еще что в голову пришло: она не могла его шантажировать? Вы говорили о двух тысячах, которые она взяла на море.

— Все ее гонорары за два месяца следствие проверило. Она получила не меньше трех тысяч долларов. Скорее всего, эти две тысячи — заработанные. Вы точно выяснили день, когда она звонила из Лазурного?

— Да. Она звонила в понедельник, — сообщил Онищенко.

— Почему сотрудница решила, что это звонок именно из Лазурного? Она сама ей сказала?

— Она звонила с переговорного пункта. Там была телефонистка.

— Значит, это и был первый Маринин разговор, который она вела с переговорного пункта… После этого разговора Марина позвонила брату. Теперь мне понятно, почему… У меня для вас хорошие новости.

— И какие же? — вежливо, но без особого интереса спросил Онищенко.

— Я советую вам посмотреть одно архивное дело. Дело о самоубийстве известного человека, которого вы, без сомнения, знаете. Думаю, там для вас будет сюрприз, если, конечно, вы наблюдательны. Если вы найдете в этом деле упоминание о некоем предмете, который вас заинтересует, я готов помочь найти этот предмет.