Книга Пирамида баксов - Владимир Гриньков

– Это же неправда! – пробормотал я.

– У него был обнаружен героин. Порция небольшая, но вполне достаточная для того, чтобы ему было предъявлено обвинение.

У Мартынова был холодный взгляд. Там был такой лед, который не растопить ничем. Таким я его никогда прежде не видел.

– Это неправда! – упрямо повторил я. – Зачем вы это сделали? Уж лично от вас я подобного никак не ожидал!

– Просто не задумывайся об этом, – посоветовал мне Мартынов. – Есть в жизни вещи, о которых лучше не задумываться. Как говорят в таких случаях: «Тому, кто любит колбасу и уважает закон, лучше никогда своими глазами не видеть, как делается то и другое».

– Приятно слышать такое от прокурорского работника! – зло сказал я.

– Мне самому эта история с героином не нравится, – примирительно произнес Мартынов. – Я ведь давно в органах прокуратуры работаю и могу тебе сказать, что в семидесятые, допустим, годы милиция так не беспредельничала. И при этом и преступников ловили, и доказательства собирали – и все без этих дурацких подбрасываний патронов и наркотиков, на одном лишь профессионализме. А сейчас не то. Знаешь, почему? С профессионализмом проблемы, брат. Не умеют по-другому. Не получается. И у меня вот не получается, – совершенно неожиданно заключил Мартынов.

Я ничего не понял, кроме одного – это признание далось ему немалыми усилиями.

– В смысле? – уточнил я.

– Мне действительно не нравится эта история с наркотиками, но другого пути просто нет. Это от безысходности, Женя, в чем я перед тобой и расписываюсь. Да, никак по-другому у нас пока прищучить Косинова не получается, а прищучить его надо. Потому что, если его не упечь в тюрьму, он в конце концов до тебя доберется. Я в этом уверен.

– Я все равно против. К тому же все делается методами некрасивыми, недостойными и даже преступными.

Похоже, что я все-таки допек Мартынова. Долго он крепился и меня увещевал и вот наконец не выдержал.

– Послушай, правозащитник ты наш разлюбезный! – сказал он с не скрываемой уже досадой. – Ну почему у нас интеллигенция во главе с мастерами культуры всегда права и всегда в белом, а те, кто стоит на страже закона и жуликов ловит, непременно сатрапы, душители свободы и вообще убийцы? Ну ладно, на мне синий мундир, к которому у тебя никакого почтения и никакого доверия, а посему мои слова для тебя пустой звук. Но вот что написано в сборнике «Вехи» – это тебе, может быть, будет интересно? Ты «Вехи» читал?

– Проходили, – вяло отмахнулся я.

– Вы проходили, а я читал, – строго сказал мне Мартынов.

Один – ноль в его пользу. Признаю – я пропустил удар.

– Царь задушил народную революцию тысяча девятьсот пятого года, – сказал Мартынов. – В обществе брожение. Интеллигенция клеймит царизм и царских опричников-вешателей. И вдруг выходят «Вехи». Сборник статей на злободневную тему, написанных тоже, между прочим, интеллигентами, да еще какими – один Бердяев чего стоит! И вот в том сборнике я наткнулся на одну очень интересную мысль. Автор статьи пишет, что негоже клеймить позором тех, кто своими штыками защищает существующую власть. Не клеймить их надо, а благодарить, потому что эти же самые штыки защищают и саму интеллигенцию, которая страшно далека от народа, и ей от народа еще может очень даже достаться на орехи, и надо бы своим защитникам спасибо сказать, а не вешать на них всех собак сразу. Я, может быть, плохой, и репутация у прокуратуры подмочена, и вообще мы все делаем неправильно, но я твердо знаю, многоуважаемый Евгений Иванович, что ваша жизнь сейчас стоит пять копеек мелочью и некто Косинов Эдуард Петрович готов эту цену за вашу жизнь заплатить, а это значит, что жизнь ваша, уважаемый Евгений Иванович, висит на волоске, и я сделаю все, чтобы этого чертова Косинова остановить, даже если для этого мне придется обвинить его одновременно в растлении малолетних, преступной халатности и жестоком обращении с животными.

Боже, как он сейчас злился! Это было извержение Везувия. Последний день Помпеи.

– Но мне ни к каким таким уловкам прибегать не придется, поверь! Независимо от того, по какому поводу Косинов был задержан, сядет он в результате за организацию убийства! Он сядет за смерть того бедолаги, который был по ошибке случайно застрелен в подъезде дома твоего администратора! На Косинове эта кровь! Ты говоришь, что наркотики ему подбросили? Что это была провокация? Да плевать я хотел на все провокации вместе взятые! Он сядет в конце концов не за наркотики, а за убийство! За то, что заслужил!

Я нисколько не усомнился в том, что именно так и будет. Я ведь видел глаза Мартынова. Совершенно бешеный был у него взгляд.

* * *

Все было, как в прошлый раз. Вдруг в зале погас свет, и в полной темноте на сцене вспыхнул прожектор. В столбе синеватого света я увидел человека без лица. Свет лился откуда-то сверху, а человек чуть опустил голову, и поэтому на лице у него лежала тень. Лицо как маска, как черное Ничто. Я уже знал, что это Магистр. Некто, стоящий на самой вершине Пирамиды. Легкий шумок пробежал по рядам, но Магистр вскинул руку, и наступила тишина.

– Мы сделали это! – сказал Магистр.

Меня, как и в прошлый раз, поразила его интонация. Так обычно люди не говорят. Нормальные люди так не говорят. Такие интонации присущи речи людей, имеющих проблемы с психикой. Фразы произносятся как бы с надрывом. Как аксиома. Как нечто выстраданное. Как ниспосланная свыше истина. Но я уже знал, что никто над Магистром смеяться не будет. Его выслушают очень внимательно, затаив дыхание. Потому что Магистр – это новое божество, общение с которым делает человека счастливым.

– Мы сделали! Мы здесь, потому что имеем на это право! Мы заслужили это право! Мы заработали! Мы трудились день и ночь, потому что нас выбрала судьба! Мы продолжаем трудиться! Потому что только мы можем это сделать! Мы – избранники! Мы обязаны! Мы будем! Мы не боимся трудностей! Мы сильны! Мы уверены в себе! Мы знаем, как надо! Мы знаем, как должно! Нас не остановить! Нас не свернуть с пути! Мы на пути успеха! Мы на пути счастья! Мы на пути благоденствия! Мы процветаем! Мы преуспеваем!

Я голову готов был дать на отсечение, что сегодня Магистр говорил те же самые слова, что и в прошлый раз. Не могу утверждать, что память у меня идеальная, но эти фразы я уже слышал. И Аня Косинова, которая сидела рядом со мной, тоже их слышала, причем слышала она их большее количество раз, чем я, но при всем при этом – какое же у нее было лицо! Там читалась Вера. Именно так, с большой буквы. И я вдруг понял, что совершенно неважно, что именно говорит со сцены Магистр. Главное, что он дарит Веру. Он сделал этих людей счастливыми, и они благодарны ему за это, они ему верят и пойдут за ним куда угодно.

А в самом конце, даже зная заранее, что сейчас будет, я вновь испытал небольшое потрясение, как в прошлый раз. Потому что сразу тысяча голосов убежденно сказала в унисон:

– Мы сделали это! Мы сделали это! Мы сделали!

Погас свет, и полминуты я плавал в полной темноте, оставаясь один на один со своими ощущениями, а когда зал вновь осветился, я увидел вокруг счастливые лица. Я тоже хотел быть счастливым. Я уже все обдумал. Я уже был готов.