Книга Потерянная империя - Грант Блэквуд

— Так же как и кораблем, — добавила Сельма.

— Ладно, — кивнула Реми, — будем придерживаться этой версии. Нам неизвестно, как и почему Блэйлок прикипел душой к «Шенандоа» или «Эль-Маджиди». Зато известно, что в определенный момент его разум переключился на ацтеков. Прежде чем двигаться дальше, нужно выяснить, когда изменились его интересы и по какой причине.

— Как продвигаются письма мисс Синтии? — спросил Фарго ассистентов.

— Через часок должны закончить, — ответила Венди. — Еще два часа уйдет на сканирование и оптическое опознавание символов компьютером. Тогда мы легко рассортируем их по датам и сможем забивать поиск по ключевому слову.

Сэм улыбнулся.

— Есть на вечер планы?

— Кажется, уже есть, — ответил Пит.

Давно изучив привычки мужа и его манеру работы, Реми ничуть не удивилась, когда, проснувшись среди ночи, увидела Сэма на краю кровати с планшетником «Apple» на коленях. Часы показывали 4.12.

— Муза прилетела?

— Я думал о хаосе.

— Ну разумеется.

— И о том, что большинство математиков в него не верят. Знают о его существовании — есть ведь теория хаоса, — но в глубине души верят лишь в основополагающий порядок. Даже когда им вроде бы и не пахнет.

— Пожалуй.

— Тогда зачем Блэйлок заморачивался с ацтекскими символами? Зачем навырезал их? И почему именно в колоколе?

— Полагаю, вопрос риторический, — усмехнулась Реми.

— Я постоянно об этом думаю. Ты читала в журнале стихотворение Блэйлока?

— Хм… не знала, что там встречаются вирши.

— Сам только наткнулся. Пит и Венди недавно загрузили, — сказал Сэм и принялся читать:

Посвящение в сердце любимой пишу

На gyrare Энгаи не сбиться с пути

Сверху видно, разбита земля на квадраты

Две стрелы полуночных на четверти день рассекут

Gyrare раз, gyrare дважды

Слова Древних — слова отца Альгаризмо

— Недурно для математика, — заметила Реми.

— Я вот прикидываю: может, он использовал колокол, потому что металл долговечнее бумаги? А может, из-за формы?

— Погоди, ты о чем?

— В первой строке — «Посвящение в сердце любимой пишу» — речь, скорее всего, о жене, об Офелии, в честь которой он переименовал корабль «Эль-Маджиди».

Реми с лету уловила мысль.

— А корабельный колокол — сердце корабля.

— Верно. Теперь вторая строка. «На gyrare Энгаи не сбиться с пути». На суахили «Энгаи» — один из вариантов написания слова «Бог» у масаев. А gyrare с латинского переводится как «вращаться, кружить». Также это синоним слов «вихрь» или «спираль».

— Например, спираль Фибоначчи. Основа божественного мироздания.

— Вот об этом я и размышлял. Блэйлок воспользовался спиралью как путеводной нитью. Сложи обе строки. Возможно, в колоколе выбит ответ на стихотворение-загадку. А техника шифровки основана на спирали Фибоначчи.

— И поскольку к тому времени, как он сделал надпись, Офелия уже умерла, а он нашел корабль «Шенандоа», его «посвящение» превратилось в нечто большее… — сказала Реми. — Ну а спираль? Как она сюда вписывается?

— Нарисуй золотую спираль.

— Минуточку.

— А теперь нарисуй еще раз, только наложи на колокол — сверху, от короны, разверни ее вниз к устью.

Жена согласно кивала.

— И там, где спираль пересечет символ… — Она пожала плечами. — Что будет?

— Не знаю. Может быть, это связано с тремя последними строчками в стихотворении. Я пока их обдумываю. Видишь ли, в журнале чаще всего повторяется изображение спирали Фибоначчи и ацтекские символы. Вероятно, в них ключ к тайне Блэйлока.

Утром Фарго, с полным кофейником, спустились в кабинет Сельмы, озаренный приглушенным светом галогенных ламп. Вондраш спала в углу на раскладушке. За столом перед лэптопами, подсвеченные сиянием мониторов, сидели Пит и Венди.

— А кому кофе? — прошептал Сэм.

Венди с улыбкой отрицательно мотнула головой, кивнув на стоящую перед ними батарею жестяных банок из-под «Ред булла».

— Почти закончили, — сказал Пит. — Герметичные мешки действительно спасли письма. По-моему, о письмах вообще постоянно заботились. Берегли как зеницу ока.

— Со всеми разобрались? — спросила Реми.

Венди кивнула.

— Только в нескольких местах не удалось прочитать. Сейчас загрузим в компьютер и через пару часов рассортируем.

— У Сэма чувство, что Блэйлок хочет поиграть… — проговорила Реми.

— Вот как? Мы все внимание! — оживилась Венди.

Когда Сэм изложил свою теорию, ассистенты задумались, потом дружно закивали.

— Убедительно, — изрек Пит.

— Присоединяюсь, — сказала Венди. — Блэйлок ведь был математиком. Математики обожают порядок, в том числе в хаосе.

Неожиданно с другого конца комнаты раздался скрипучий голос Сельмы:

— Кого провожают?

— Спи, спи! — махнула ей Реми.

— Поздно. Я уже встаю. Так кого провожают?

Выбравшись из постели, она медленно прошаркала к столу. Реми налила кофе и придвинула ей кружку. Пока Сельма завтракала, Сэм вновь изложил свою теорию относительно спирали-колокола-символа.

— Версия стоящая, — признала Вондраш. — Скорее всего, спираль начнет раскручиваться от короны. Но как узнать размах? По-вашему, последний виток приходится на устье. А если нет?

Сэм устало улыбнулся.

— У, кайфоломщица!

Команда вновь засела за обсуждение. В первую очередь их интересовал вопрос масштаба. Спираль Фибоначчи можно было наложить на сетку любой величины. Если Блэйлок действительно использовал спираль, то для первой ячейки взял за эталон определенный размер. Битый час они ломали голову, предполагая то одно, то другое, пока не поняли, что разговоры ни к чему не ведут.

— Тут может быть что угодно! — Сэм потер глаза. — Число, пометка, любые каракули…

— Или то, что мы еще даже не видели, — добавила Реми. — Что мы просмотрели.

Пит Джеффкот, совершенно измученный, уронил голову на стол и вытянул руки перед собой, врезавшись при этом правой в блэйлоковский посох. Тот с грохотом скатился на пол.

— Тьфу ты! — встрепенулся Пит. — Простите.

— Ничего страшного.

Сэм нагнулся за экспонатом.

Язык колокола, прежде примотанный к дереву кожаными обвязками, теперь свободно болтался на одном ремешке. Подняв обе составные части посоха, Фарго вдруг задумчиво уставился на конец деревяшки. Нахмурился.