Книга Собачья радость - Наталья Александрова

Неожиданно перед ними предстала большая поляна, посредикоторой громоздились развалины старинного каменного дома. Полуразрушенные стеныоплетал вьюнок и дикий хмель, из окон выглядывали покрытые свежей зеленьюберезки. Остатки каменного крыльца и обломки колонн дышали унылой красотойзапустения.

– Помните детскую книжку «На графскихразвалинах»? – вполголоса проговорил Георгий.

– Тс-с! – Леня прижал палец к губам. – Выничего не слышите?

– Кажется, кто-то плачет.

Маркиз выскочил из машины и побежал к развалинам.

Обогнув груду битого кирпича, он увидел невысокий каменныйпостамент, на котором прежде, должно быть, возвышалась статуя.

Теперь вместо статуи на нем сидел крошечный песик.

Чихуахуа тонко скулил, всем своим видом показывая, что его ничтожныесилы на исходе.

– Пу И, – Леня радостно кинулся к нему, –дорогой, ты жив?

Песик коротко взвизгнул, давая понять, что если он и жив, тоисключительно по недоразумению.

Маркиз подхватил его на руки и огляделся:

– А где же Лола? Она не может быть далеко, она тебяникогда не оставила бы одного!

Пу И вырвался из его рук и стремглав бросился к развалинам.Леня двинулся за ним, перебираясь через каменные завалы и густо разросшиесясреди них колючие кусты.

Наконец песик остановился возле темного отверстия в каменнойкладке, больше всего напоминающего лисью нору. Наклонившись над этимотверстием, Пу И залился лаем.

– Лола, – крикнул Маркиз, склонившись над этойнорой, – Лолочка, ты жива? Ты здесь?

Некоторое время из норы не доносилось ни звука, но наконец отозвалсяеле слышный женский голос:

– Леня! Ленечка! Это правда ты, или у меня уже глюки?

– Я, я! Мы Пу И увидели, и он нас привел к этой норе!

– Ленечка! Какое счастье! Я уже думала, что здесь иумру! – И из подземелья понеслись глухие рыдания.

– Кончай реветь! – строго прикрикнулМаркиз. – Еще не все позади, нам тебя оттуда еще вытащить нужно…

К нему уже подходил Гоша Птичкин со взятыми из машиныинструментами.

Вдвоем они осторожно начали разбирать камни, следя за тем,чтобы свод подвала не обрушился, придавив несчастную узницу.

Примерно через час отверстие достаточно расширилось, так чтоим удалось вытащить Лолу наружу. Она появилась на свет Божий вся в земле икирпичной крошке, щурясь отвыкшими от солнца глазами и шмыгая носом.

– Ленечка, – Лола бросилась в объятия Маркиза, ислезы хлынули у нее из глаз, как в неисправном водопроводе, – Ленечка,какой же ты хороший! Ты самый лучший! У меня нет никого ближе тебя и Пу И! Яберу назад все свои слова!

– Ну, ну, – Леня гладил ее по спине, как маленькуюдевочку, – ну не плачь, все уже позади! Или почти все… Ну я тоже был неправ! Я вел себя очень грубо…

– Конечно! – мгновенно перестав плакать, Лолаотстранилась от него. – Зачем ты сказал, что я никудышная актриса?

– Ну я погорячился, я сказал это в сердцах, не подумав…

– Ну ладно бы, дурой обозвал, – продолжала Лолакипятиться, – тогда я поняла бы, что это в сердцах, чего не скажут другдругу люди, когда ругаются, но сказать, что я – никудышная актриса? Да как утебя язык повернулся!

– Ну прости, прости, я был не прав!

– И на самом деле ты так не думаешь?

– Конечно, не думаю! Ты замечательная актриса! Как тыотлично сыграла горничную у Ангелова, и беременную богачку в ювелирноммагазине, и бедную польскую девушку в Германии…

– И Виолу в «Двенадцатой ночи», и Офелию… –продолжила Лола.

– А ты сама, – оскорбленно воскликнулМаркиз, – не ты ли обозвала меня мелким жуликом? Меня, самого выдающегосяафериста стран СНГ!

– Я тоже была не права! – великодушно согласиласьЛола. – Ты самый лучший мошенник всех времен и народов, когда-нибудь юныемошенники будут учиться на твоих операциях! Ты умен и осторожен, кроме того,обладаешь недюжинными способностями к перевоплощению и буйной фантазией, чтотоже очень важно в нашем деле! Кроме того, ты замечательный психолог, отличнознаешь человеческую природу!

– Ну хватит, хватит, – смущенно потупилсяМаркиз, – это уж ты преувеличиваешь.

– Нисколько, – с жаром сказала Лола, – всетак и есть!

– Дорогая, я виноват перед тобой! – расшаркался вответ Леня. – Прошу прощения за все те несправедливые слова, которыевырвались у меня в гневе. Я вовсе не считаю тебя дурой и упрямой ослицей!

«Ну-ну, – подумала Лола, – разумеется, считаешь. Яи сама знаю, что я упряма. И во всей этой истории я вела себя, как непроходимаядура, но тебе об этом знать вовсе не обязательно».

Эта милая беседа была прервана двумя заинтересованнымисвидетелями.

С одной стороны вежливо кашлянул Гоша Птичкин, с другой –громко тявкнул Пу И.

– Я конечно понимаю, – проговорил Гоша, – высоскучились, вам нужно поговорить, но…

«Я совершенно не понимаю, как можно забыть об умирающей сголоду собаке!» – тявкал в один голос с ним Пу И.

– Да, дорогая, – Маркиз повернулся к Гоше, –разреши представить тебе Георгия Птичкина, мужа Анфисы…

– Как, он все-таки жив? А автокатастрофа…

– Слухи о моей гибели оказались несколькопреувеличенными, – Гоша скромно потупился.

Но Лола забыла о нем. Она подхватила Пу И, прижала его кгруди и заквохтала, как курица-наседка:

– Пуишечка, дорогой мой, ты снова меня спас, ты мой маленькийгерой! Ты едва жив… – она повернулась к Лене и озабоченно спросила его: –У тебя есть ореховое печенье?

– Нет, орехового печенья у меня нет! – рыкнул нанее Маркиз. – Опять ты в своем репертуаре!

– Ну хоть что-нибудь! Он сутки ничего не ел! Он погибнет!Ты просто не представляешь, какие мы с ним перенесли испытания!

Через полчаса вся компания сидела за столиком в придорожном«Макдоналдсе». Лола умылась в туалете, расчесала спутанные волосы, но все равноосталась жутко недовольна своим внешним видом. Тем не менее она с большимаппетитом уплетала за обе щеки чизбургер с жареной картошкой и рассказывала освоих вчерашних приключениях. В прежние времена она с возмущением отказалась быот такой еды, но сутки голода и опасных приключений лишили ее гастрономическихпредубеждений. Внизу раздавалось радостное урчание – это Пу И разделывался счерничным пирогом.

– Значит, погиб Мишка Сыромятников! – проговорилГоша с горестным вздохом. – Не успел я его предупредить!

– Вы бы еще подольше собирались! – не слишкомвежливо ответила Лола.