Книга Я родом из СОБРа - Сергей Зверев

Закрепленная на плече заместителя группы рация негромко щелкнула. Звук вызова был специально подобран так, чтобы не казаться посторонним в лесу. Спецназовец послушал сообщение и в ответ дважды нажал клавишу вызова. Это означало «понял». Затем повернул голову в сторону выставленного «секрета» для охраны и громко зацокал языком. Конечно, это не была стопроцентная имитация голоса какой-либо лесной птицы, но это и не было человеческим голосом, и сказать, что такие звуки издает человек, не видя его, было бы затруднительно. А для звуковой маскировки в лесу это и было самым главным. Две головы с раскрашенными, как у индейцев, лицами высунулись из зарослей и повернулись в его сторону. Кроме того, что маскировочная краска, наносимая на кожу лица и рук, хорошо скрывает белизну человеческого тела, она еще и является защитным средством от насекомых. Поэтому в лесу этой краски не жалели.

Зам поднял над головой сжатый правый кулак, и двое спецназовцев, осторожно ступая и обходя сухие ветки под ногами, приблизились к нему. Он прошептал им:

– Один остается здесь, надо этого кончить. – И он кивнул головой на все еще сидящего в ступоре Рамазана с замкнутыми за спиной руками. – Давай ты, Замир. Потом на базу, завтра в пять утра штурм. Особенно не затягивай.

Захваченный пастух начал давать подробные показания сразу же, и было решено готовить штурм, не откладывая.

Замир покачал головой:

– Я не убийца. Я безоружного убивать не могу.

Зам выматерился про себя и сжал зубы. Это было прямое невыполнение приказа в боевых условиях, и он должен был сразу застрелить своего офицера или принудить его к повиновению. Но времени возиться и придумывать какие-то меры воздействия (да и ничего в голову сейчас не приходило, рано утром предстояла операция, и поэтому каждый человек был на счету) в создавшейся ситуации не было. «Уволю к чертовой матери по возвращении. Если, конечно, выберемся отсюда».

– Давай я, – внезапно сказал шепотом Чижов, напряженно вглядывавшийся до этого момента в сгорбленную фигуру Рамазана. Он отогнал рукой комаров, которые так и норовили залезть в рот, и повторил: – Давай я. Потом на базу приду.

Замир удивленно посмотрел на товарища, но ничего не сказал. Зам кивнул головой, хлопнул Замира по плечу, и они, поднявшись наверх оврага, скрылись из глаз.

– Салам, Рамазан, – тихо сказал Чижов, усаживаясь на камень, где до этого сидел Гордей. На дне оврага можно было негромко говорить, звук голоса не выходил за пределы естественной преграды и заглушался журчанием ручья.

Тот поднял глаза и уставился на Алексея. Сначала он не узнал Чижова из-за густой темно-зеленой раскраски на лице, затем в его глазах проступило понимание. Чеченец сжал зубы, но с ним поздоровались, и он нехотя ответил на приветствие.

– Ну, что будем делать?

В другой ситуации они бы обнимались и хлопали друг друга по плечам, радостно улыбались, вглядывались в лица, отмечая про себя возрастные изменения, и начинали бы свои вопросы со слова «а помнишь?». Сейчас же было не до теплых воспоминаний. Алексей напряженно думал, как поступить.

Рамазан пожал плечами. Просить о пощаде он не мог, падать в ноги Чижову и клясться в том, что он никому не скажет о них, было бы глупо.

Алексей вздохнул, затем подумал, встал и, достав ключи от наручников (а они делались стандартные для всех), разомкнул стальные браслеты на сведенных сзади руках старого знакомого. Броситься на него чеченец сразу бы не смог при всем желании, его руки затекли так, что он еще некоторое время сидел в прежней позе, морщась и разминая кисти. Только потом он осторожно свел плечи и положил руки на колени. Чижов тем временем сдвинул предохранитель на «ВСС» и навел его на живот Рамазана. Затем полез в карман и вытащил пачку сигарет. Прихватив зубами одну, он бросил пачку под ноги чеченцу. Тот медленно согнулся, поднял ее и не торопясь закурил. Между ними было около трех метров. Указательный палец Чижова спокойно лежал на спусковом крючке.

– Ты из ахмедовской банды?

– Нет. Я пришел сюда за ними, Джангуразов хотел их в отряд взять...

– Хотел?

– Ну да. Только я не хочу. Бандиты и грабители, с них толку не будет.

Алексей хмыкнул.

– Чего ты хмыкаешь? Да, бандиты. А ты думаешь, что мы все такие... Ошибаешься. Очень много людей воюет за свободную республику.

Рамазан говорил медленно, пережитый стресс давал о себе знать дрожанием рук и сердцебиением. Он никак не мог прекратить мельчайшую вибрацию кистей, быстро сжал пальцы в кулак и секунду смотрел на него, затем опустил его на колено. В другой руке колебался огонек сигареты.

– Это ты был в Самашках?

– Я.

– Я узнал тебя – и не смог выстрелить.

– Я тоже узнал тебя – и не смог взорвать школу, где вы остановились.

Алексей выпрямился. Холодная рука ужаса на мгновение сжала его душу и отпустила. В спецназ не берут людей, склонных к переживаниям вроде «что было бы, если бы...». Психологи отсеивают таких сразу. Позже, уже на базе Чижов узнал, что во дворе школы нашли два мощных фугаса. Провод от них, ведущий в лес, был перерезан. Недостаток информации не позволял узнать правду, но и тогда Алексей смутно почувствовал, что Рамазан как-то был причастен к этому. «Впрочем, убей я его тогда, он бы тоже не взорвал школу, – мрачно усмехнулся спецназовец. – Хотя кто знает, может, там были и другие...»

– Значит, квиты?

Чеченец секунду подумал, поточнее вспоминая значение этого русского слова, затем медленно кивнул головой:

– Наверное...

Сигарета догорела, Алексей бросил ее под ноги и придавил рифленой подошвой. Глаз с Рамазана он не спускал, и ствол автомата на его колене не шевельнулся.

– Я все хотел спросить тебя, да времени не было... Тогда, в Самашках еще... – Еле уловимая усмешка прозвучала в голосе русского. – За что ты воюешь? Насколько я тебя знаю, ты далеко не дурак; ты же понимаешь, что мы все равно выиграем эту войну. Не сейчас, так потом.

– Ты не понимаешь. – Рамазан посмотрел в глаза Чижова. – У меня убили товарища...

– Наверняка он воевал против нас...

– Да, воевал. – Рамазан вспомнил Тимура и опустил глаза. – Но это был мой друг, почти родственник, я с ним вырос... Но не это главное.

– Интересно...

– Интересно, говоришь?.. Когда я был маленький, меня в Грозном ударил русский взрослый мужик. Он сказал мне: «Говори на русском, волчонок, ты не у себя дома». А мы тогда с Тимуром поехали в город на выходные покататься на качелях и поесть мороженого. Я это запомнил на всю жизнь. Когда я спросил у отца, почему он это сделал, и если я не дома у себя в республике, то где тогда мой дом... Отец впервые ничего не смог мне объяснить. А мама тогда заплакала...

Чижов смигнул и опустил глаза, не теряя, однако, из виду нижнюю часть тела сидящего напротив чеченца.