Книга Страна за горизонтом - Леонид Спивак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вашингтонская Национальная галерея
Библиотека Конгресса США
Промышленник и банкир Эндрю Меллон, министр финансов при трех президентах США, инкогнито приобретал эрмитажные картины для задуманной им столичной коллекции. В 1929–1931 годах через три посреднические фирмы в Берлине, Лондоне и Нью-Йорке Меллон купил у Эрмитажа два десятка произведений мирового уровня, в том числе «Благовещение» ван Эйка, «Поклонение волхвов» Боттичелли, «Мадонну Альба» Рафаэля, а также полотна Рембрандта, ван Дейка, Тициана, Рубенса. Советский Союз даже не знал, куда уплывают его шедевры, продаваемые по демпинговой цене. Бывшее собрание императрицы Екатерины II составило ядро вашингтонской Национальной галереи – самого большого в мире мраморного дворца, возведенного на деньги Меллона. Олигарх настоял на том, что ни его коллекция, ни сам музей не будут носить его имени.
Илья Ильф и Евгений Петров смогли побывать на сенатских слушаниях и в Белом доме на одной из встреч Франклина Рузвельта с журналистами. Событие осталось без должного освещения, словно регулярные пресс-конференции Сталина в Москве были делом обыденным. Ильф и Петров плохо понимали беседу, и дружеское общение президента с бойкими журналистами без заранее заготовленных вопросов-ответов могло не произвести впечатления. Вероятнее же всего, неудобные политические сравнения были опущены, дабы не погубить будущую книгу.
История американского революционного XVIII века совершилась главным образом в Бостоне и Филадельфии. Гранитно-мраморный Вашингтон, отстроив три структуры федеральной власти, стал основным творцом дальнейшей политической истории республики. Первым же из великих деяний, случившихся в только что основанной столице, был грандиозный земельный договор, покупка Луизианы у Франции.
Третий президент США Томас Джефферсон инициировал сделку весной 1803 года. За 15 миллионов долларов Наполеон продал ненужные ему девственные земли, лежащие к западу от реки Миссисипи. Без единого выстрела, росчерком гусиных перьев на пергаменте Соединенные Штаты увеличили свою территорию вдвое. Приобретение двух миллионов квадратных километров прерий, речных долин и гор, на которых впоследствии полностью или большей частью расположились 15 американских штатов, считается самой крупной и выгодной операцией с недвижимостью за всю человеческую историю.
Из скромного вашингтонского кабинета Джефферсона началась эпическая биография американского Запада. Новый век, по определению писателя Ирвинга Стоуна, стал «эпохой ярких, драматических, бурных и героических саг о продвижении рода человеческого по Земле». Эта биография пишется по сей день.
Залив Бискейн
Любое путешествие хорошо завершать отдыхом у моря. «Флорида – чудо вод, чудо древес, чудо небес», – писал друг Маяковского художник Давид Бурлюк, один из первых российских иммигрантов, открывших для себя субтропический штат. В 1962 году, на пятнадцатилетие собственной флоридской «зимы», Бурлюк сказал:
Пятнадцать зим –Писали там лазурь,Вод изумрудных далиРощ апельсиновых чудесно-урожайИ птиц морских раздумных стаи…Писатели не посетили пальмовый рай Флориды. Из писем Ильфа известно, что они встречались с Бурлюком в Нью-Йорке, а Хемингуэй звал их к себе в Ки-Вест. Рискнем предположить, что Флорида не произвела бы на авторов должного впечатления: слава Эверглейдса, Орландо, Ки-Веста и мыса Канаверал лежала далеко впереди. А Майами, неофициальная столица штата, только входил в роль модного курорта с оттенком декаданса.
У Майами также нет «священных руин», хотя полуостров Флорида был первой материковой землей, открытой европейцами. В 1513 году соратник Колумба конкистадор Хуан Понсе де Леон в поисках мифического источника «вечной молодости», сошел на берег залива Бискейн, который назвал La Tierra Florida («Земля цветущая»).
Следующие две сотни лет эти земли оспаривали у кастильской короны Франция и Англия. Окончание Семилетней войны в Европе внесло изменения в американские географические карты: в 1763 году Мадрид отдал Флориду Великобритании в обмен на Гавану. В первой половине XIX века, когда началось активное освоение территории (еще не штата) Флорида, разыгрались события, описанные Майн Ридом в романе «Оцеола, вождь семинолов».
«Солнечный штат» замкнул один из кругов истории, связаных не с геополитикой, а с человеческими устремлениями. Первооткрыватель полуострова Понсе де Леон горел желанием отыскать чудодейственный родник вечной молодости. Историки говорят, что конкистадор набрал, наверное, самый старый и немощный экипаж в истории морского флота: в желающие омолодиться шли потрепанные жизнью, беззубые и тугоухие. Как писал об этом предприятии Генрих Гейне, «И уж многие заране/ Тот напиток предвкушают/ И качаются от счастья,/ Как на рейде корабли».
Первый губернатор Флориды, несмотря на все усилия, «живой воды» не отыскал (но открыл великую «морскую реку», впоследствии названную Гольфстримом). А четыреста с лишим лет спустя штат стал любимым местом поселения американских пенсионеров – бодрых, подтянутых, жизнерадостных, с белозубой улыбкой от хороших дантистов.
Родной город Ильфа и Петрова, вполне в духе эпохи Великих географических открытий, был основан потомком конкистадоров, каталонским идальго на русской службе Хозе де Рибасом. Имя его осталось в названии центральной улицы города Дерибасовской. Европейский колонизатор начал строить Одессу на месте захваченной им оттоманской крепости Ени-Дунья, имя которой по-русски означало «Новый Свет». Биограф де Рибаса Марк Алданов писал: «Теперь это звучит забавно, – тогда об этих местах говорили как о прериях, населенных команчами и сиуксами».
Другой известный градоначальник, шевалье Александр Ланжерон, учредивший в Одессе порто-франко, до этого отличился в сражениях Войны за независимость США, а победоносный главнокомандующий Джордж Вашингтон сделал его кавалером Ордена Цинцинната. Их младший современник, американский морской офицер Джордж Зонтаг, стал начальником одесского порта, женился на племяннице В. Жуковского и водил в Одессе знакомство с Пушкиным.
Илья Ильф с женой
Причерноморье отвоевывалось у Оттоманской Порты, Флорида – у дряхлевшей Иберийской империи. Обе географические области оказались культурными провинциями Средиземноморья. Отсюда и схожие латинско-левантийские топонимические ассоциации. «Когда-то, лет сто тому назад, Черноморск был действительно вольным городом, и это было так весело и доходно, что легенда о “Порто-Франко” до сих пор еще бросала золотой блеск на светлый угол кафе “Флорида”», – пассаж из «Золотого теленка».
Подобно американским портовым мегаполисам Одесса стала «плавильным котлом» для половины света: англосаксы, итальянцы, армяне, греки, русские, украинцы, евреи… Майами добавил в сей славный список кубинцев и пуэрториканцев.
В августе 1867 года Марк Твен посетил черноморский порт: «По виду Одесса точь-в-точь американский город: красивые широкие улицы, да к тому же прямые; невысокие дома (в два-три этажа) – просторные, опрятные, без всяких причудливых украшений; вдоль тротуаров наша белая акация; деловая суета на улицах и в лавках… Куда ни погляди, вправо, влево, – везде перед нами Америка!»
Биограф Одессы профессор Джорджтаунского университета Чарльз Кинг писал об одном из колоритных городских персонажей конца XIX века – индейце из племени лакота-сиу по имени Ураган, который остался жить в «Южной Пальмире» и имел успех на театральных подмостках. «Можно представить, как… артист с Великих американских равнин, обливаясь потом в душной
