Книга Ищущий во мраке - Богдан Костяной

жалобу губернатору и тогда и ты, и тот, кто тебя прикрывает от призыва, будете повешены за дезертирство, – сообщил Йозеф. – Подумай о том, кто будет заботиться о твоём брате и о… Руте, ху-ху!

– Что ты хочешь? – абсолютно безжизненным голосом спросил я.

– На колени, – ответил Лист. – Ползи ко мне и покажи, как сильно ты хочешь меня отблагодарить за годы того добра, что я тебе безвозмездно сделал! – добавил он, расстёгивая ремень штанов и вываливая наружу мужское «естество».

Надо сказать, не особо-то и большое. В голову закралась мысль: «Может, потому он женщинами и не интересуется? Таким хозяйством только первоклассника напугать можно…»

Я молча повиновался его приказу. Но лишь затем, чтобы самым жестоким образом разбить все мечты ублюдка!

Во мне что-то треснуло. Судя по всему, граница той грани, за которую я никогда не хотел заходить. Теперь же, я собирался её перепрыгнуть с разбегу, ибо ненависть и гнев в сердце угрожали убить меня самого.

Если это было испытание, посланное мне Великим О, то я его провалил. Но с каким удовольствием…

– Ну же… приступай… – блаженно закрыл глаза Йозеф, приготовившись раствориться в экстазе, когда я подполз к его ширинке и взялся за основание члена рукой.

«Прости меня Господь, но этот монстр сам посеял во мне семена зла…»

– А-а-а! – взвизгнул Йозеф.

«Так пусть нажрётся их урожаем сполна!» – мысленно произнёс я.

Кинжал, купленный на случай нападения грабителей, отсёк половой орган Листа вместе с мошонкой. Кровоточащий кусок плоти беззвучно провалился в снег. Подскочив на ноги, я мгновенно зажал педофилу рот и толкнул к стенке.

Глядя в мои глаза, Йозеф обезумел от ужаса. Он явно не рассчитывал закончить свой жизненный путь так: стоя со спущенными штанами, будучи оскоплённым его любовным интересом. Тем, кого он считал жертвенным агнцем на алтаре своей безудержной и безбожной похоти.

Но у меня было иное мнение на этот счёт. В природе всё должно быть сбалансировано. И, если волки беспорядочно жрут всех зайцев в округе, у тех, рано или поздно, отрастают клыки.

Задний проход Йозефа издал омерзительный звук. Ублюдок испражнился от страха, кал смешался с кровь из обрубка члена. Меня чуть не стошнило от одного его жалкого вида. При этом, только спустя пару мгновений я осознал, насколько сильно сжал челюсти урода. Тот не мог издать ни звука, ровно, как и убрать руку от лица.

Нервные подёргивания закончились водопадом слёз. Он пытался помотать головой, дескать: «Не убивай!»

– Ты явно хотел не этого, – произнёс я ледяным тоном. – Но это то, чего ты заслуживаешь.

Глаза Йозефа раскрылись в ужасе, и он издал гортанью протяжный стон о помощи, когда я нанёс первый удар в шею. А затем ещё и ещё… Волна ярости и адреналина ударили друг о друга, превращая рассудок в ужасающий коктейль.

Я потерял счёт времени и, кажись, себя самого в эти минуты. Словно наблюдал со стороны за действиями абсолютно чужого человека. Рука сама наносила удар за ударом, а разум повторял: «Умри-умри-умри!»

Скажу честно, на вкус грех оказался гораздо слаще, чем о нём говорили в церкви, хоть я отдалённо и понимал, что поступил ужасно. «В любом случае, мир станет только лучше без этой мрази», – тут же пришло успокоение.

В один момент, я всё же смог взять тело под контроль и остановиться. Голова Листа, к тому времени, практически отделилась от шеи. Его пальто и свитер потемнели от крови. Отпустив его лицо, застывшее в первобытном ужасе, с отвисшей, вывихнутой челюстью, я понял, что… и вправду ни о чём не жалею.

Лист рухнул лицом в подтаявший от температуры крови снег. Я отшатнулся назад и спустился спиной по стене. «Вот и всё, ничего сложного…»

Убивать мне не понравилось. Но я испытывал чувство на грани эйфории, верша месть за годы унижений.

Подождав, пока уймётся сердце, осмотрелся: на единственный визг Листа никто не прибежал. Перчатки замарались кровью, и я засунул их внутрь слива, позади дома: если Йозефа и найдут в ближайшее время коронеры, то обыскивать каждую щель точно не станут.

Куртка и штаны кровью ублюдка задеты не были. Пара капель попала на ботинки, но их я оттёр куском снега. В нём же, я очистил и кинжал. Бросив прощальный взгляд на изуродованное тело Йозефа, я не сдержался, и сплюнул на его редеющую макушку, после чего, навсегда покинул тот переулок.

Вернувшись домой, взял метлу и почистил лестницу подъезда от снега, как было обещано.

– Долго ты, – произнесла Рута, открыв дверь.

– Помог одному человеку найти дорогу до дома, всё в порядке, – ответил я, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Ясно… – ответила девушка.

Пройдя в гостиную, я погладил игравшегося с уточкой Ольгерда по голове. Братик ещё раз поблагодарил меня за подарок. После случившегося, у меня пропало желание принимать сегодня пациентов, и я просто улёгся спать раньше обычного.

На следующий день, Рута предложила сходить с ней за продуктами. Ей взбрело в голову испечь пирогов с вишней. Я был непротив: вкусной выпечки мы не ели с тех пор, как девушку отправили работать в госпиталь.

Для этого, я вызвал сиделку для Ольгерда: услугами этой милой женщины, в последнее время, мы пользовались всё реже. Судя по тому, как Рута вырядилась, она явно не планировала ограничиваться одними продуктами.

Выйдя из дома, она взяла меня