Книга Новый мировой беспорядок и индийский императив - Шаши Тарур

порядок, в рамках которого суверенные государства будут взаимодействовать в целях поддержания мира и торговли. В своих знаменитых "четырнадцати пунктах", изложенных в речи перед Конгрессом в январе 1918 г., Вильсон не только сформулировал военные цели США, но и, по всей видимости, разработал план организации мировой политики. В этой организации выделяются две характерные черты: «Твердый мирный договор, - считал Вильсон, - никогда не может быть поддержан иначе, как партнерством демократических наций», и, как он добавил, "устранением, насколько это возможно, всех экономических барьеров и установлением равенства условий торговли между всеми нациями". Вера в демократический мир, самоопределение колонизированных народов и свободные рынки лежала в основе амбиций Америки по созданию "нового мира". К чему мы стремимся, - заявил Вильсон в Маунт-Верноне 4 июля 1918 г., - это к господству закона, основанного на согласии управляемых и поддерживаемого организованным мнением человечества.

Для обеспечения такого мировоззрения Вильсон задумал создать новую глобальную организацию - "Лигу Наций", которая гарантировала бы суверенитет "в соответствии с принципом самоопределения". В то время, когда Европа все еще оставалась в основном колониальной державой, сама идея казалась революционной. Однако для американцев эти нормы были основой их собственных внутренних институтов: "Это американские принципы, американская политика, - заявлял Вильсон, - мы не можем терпеть ничего другого. И это также принципы и политика дальновидных мужчин и женщин во всем мире, каждой современной нации, каждого просвещенного сообщества. Это принципы человечества, и они должны преобладать". Несмотря на столь грандиозные амбиции, план Вильсона по созданию международного порядка не был реализован. Изоляционистский Сенат США не позволил бы Соединенным Штатам вообще вступить в Лигу, а без американского участия вильсоновские принципы не могли эффективно управлять соперничеством великих держав в рамках Лиги Наций. Как пишет Киссинджер:

 

Лига Наций оказалась бессильной перед лицом расчленения Чехословакии, нападения Италии на Абиссинию, отступления Германии от Локарнского договора, вторжения Японии в Китай. Определение агрессии было настолько расплывчатым, а нежелание предпринимать совместные действия настолько глубоким, что она оказалась неработоспособной даже против вопиющих угроз миру. Коллективная безопасность неоднократно показывала свою несостоятельность в ситуациях, наиболее серьезно угрожающих международному миру и безопасности.

 

В итоге этот эксперимент по построению либерального миропорядка не смог предотвратить новый межвоенный период между соперничающими европейскими державами.

Кому-то может показаться, что начало Второй мировой войны стало свидетельством провала вильсоновского императива. Однако даже после окончания этой великой войны принципы, ценности и нормы, провозглашенные Вильсоном, продолжали оказывать влияние на американскую политику, и на этот раз Соединенные Штаты, безусловно, являлись самым мощным игроком в международной системе в силу своего военного и экономического доминирования. К концу Второй мировой войны Соединенные Штаты Америки обладали неоспоримыми возможностями проецирования воздушной и военно-морской мощи, на их долю приходилось почти 50% мирового ВВП, почти половина мировых запасов золота и почти три пятых мировых запасов нефти. Президент Трумэн не преувеличивал, когда заявлял: «Мы - гигант экономического мира. Хотим мы того или нет, но будущая структура экономических отношений зависит от нас. Весь мир следит за нашими действиями». Используя эту необычайную мощь, Соединенные Штаты создали институты послевоенного международного порядка, которые определяют его и сегодня: Организацию Объединенных Наций, Организацию Североатлантического договора (НАТО), Всемирный банк, Международный валютный фонд и Всемирную торговую организацию (которая до 1995 г. была Генеральным соглашением по тарифам и торговле). Одновременно Вашингтон реализовал "План Маршалла" - экономическую схему, которая должна была возродить и реинтегрировать разрушенную войной Европу, и продолжит создание новой структуры альянсов в Азии, особенно с Пакистаном в Южной Азии и с Японией, Филиппинами и Южной Кореей в Восточной Азии.

В то же время этот зарождающийся международный порядок подкреплялся и внутренними нормами и ценностями Америки, что придавало ему новую, якобы универсальную, идеологическую, идейную и культурную привлекательность. Права человека и демократия прочно вошли в международную систему, прежде всего благодаря Всеобщей декларации прав человека, принятой ГА ООН в 1948 году. Сформулировав понятие универсальных прав личности, этот документ обозначил видение, в котором эти права заслуживают признания во всем мире - независимо от политических предпочтений суверенного правительства. За этим последовал поток конвенций и договоров, которые продолжали расширять видение прав человека, часто формулируя нормы, дающие международному сообществу право вмешиваться в дела суверенных государств, такие как "обязанность защищать".

Таким образом, возник западный либеральный миропорядок, основой которого стали США (а ключевыми партнерами - Европа и Япония) и который поначалу представлял собой рыхлый набор многосторонних институтов и партнерств в сфере безопасности, стабилизирующих мировую экономику и предотвращающих начало войны. После распада Советского Союза в 1989-91 гг. либеральный порядок начал распространяться за пределы Азии, Восточной Европы и Латинской Америки. По частям расширялись и институты, определявшие его, что имело огромные последствия для остального мира. 1990-е годы стали расцветом глобализации - процесса, который, по мнению многих, привел к тому, что старые вестфальские представления о суверенитете и соперничестве великих держав утратили свою актуальность. По мере расширения роли многосторонних институтов наступила новая эра, когда международные правила и нормы не только определяли поведение государств, но и оказывали влияние на внутренние общества. Увеличение масштабов, плотности и интрузивности международного порядка привело к появлению нового общественного договора между гражданином, государством и мировым сообществом.

В 1990 году на ГА ООН президент Джордж Буш призвал к созданию "нового мирового порядка", основанного на демократических государствах, и это мнение было поддержано странами "Большой семерки", которые сделали развитие демократии ключевым элементом своего проекта построения мира в XXI веке. Это гордыня была вполне объяснима: в 1900 г. демократий не было, к середине века их насчитывалось почти тридцать, а в 2005 г. по всему миру прокатился демократический всплеск, и 91 из 193 стран мира была признана демократией. Выдвигая тезис о "конце истории", Фрэнсис Фукуяма писал следующее:

 

По мере того как человечество приближается к концу тысячелетия, двойной кризис авторитаризма и социалистического централизованного планирования оставил на ринге только одного конкурента в качестве идеологии, потенциально имеющей универсальное значение: либеральную демократию... Спустя двести лет после того, как они впервые вдохновили Французскую и Американскую революции, принципы свободы и равенства оказались не только долговечными, но и возрождающимися.

 

МНОГОКОНЦЕПТУАЛЬНОЕ МИРОУСТРОЙСТВО

 

Глядя на мир в конце ХХ века, легко понять, почему Фукуяма был очарован идеей о том, что мир неумолимо движется в одном направлении. Чарльз Краутхаммер праздновал триумф американского видения мира, с гордостью провозглашая "однополярный момент" - наступление периода господства одной державы взамен бинарного противостояния сверхдержав, которое мир наблюдал на протяжении четырех десятилетий холодной войны. Однако по мере приближения к третьему десятилетию XXI века эра американской империи, похоже, переживает кризис. Впервые враждебность по отношению к