Книга Сто имён одной воровки - Леди Ирбис

сумму он может и согласится, но ни монетой больше.

Раньше бы она согласилась ни секундой не думая. Тридцать золотых за одно задание, да она столько за пять лет еле-еле накопила, так ещё и десятку на эту дурищу Наю умудрилась спустить! Да вот только не отпускало Мию стойкое предчувствие, что ничего хорошего её в логове этого колдуна не ждёт.

— Ну уж нет. Вы меня, мастер, простите, что хотите со мной делайте — бейте, режьте, наказывайте как хотите — да только я цену своей жизни знаю, и меньше, чем за три сотни золотых рисковать своей головой не буду! А сейчас покорнейше прошу меня простить — рождённым в борделе не место в высшем обществе! — с этими словами она резко развернулась и поспешила прочь.

На удивление, мастер никак особо не наказал её за такую дерзость: всего-то на несколько недель передал в полное распоряжение Карсии. Уже через пару дней переписывания попорченных крысами амбарных книг, подсчёта монет в гильдийской казне и попыток, как называла это Карсия, «свести дебет с кредитом», она напрочь забыла и о своём визите к достопочтенному мэтру, и о его рисковом поручении. Пожалуй, Мия и не могла назвать это настоящим наказанием — даже в самый жаркий день в штаб-квартире Гильдии было прохладно, и, несмотря на запах плесени, ей нравилось там находиться, да и Карсия, хоть и выглядела суровой и разговоров не по делу не любила, оказалась не самой плохой компанией. А после того, как Мия заметила странные приписки в одной из учётных книг и Карсия несколько дней сосредоточенно что-то изучала и перепроверяла во множестве записей, даже выдала ей целый кошель серебра — только просила никому об этом не рассказывать.

На то серебро Мия наконец-то заказала у гильдийского кожевенника кобуру из тёмной травлёной кожи. Небольшая и аккуратная, в самый раз для её серенгарского чарострела, кобура пристёгивалась к бедру двумя ремешками, а, чтобы не сползала, крепилась к поясному ремню парой шлёвок. Кожевенник, правда, запросил за неё совсем не по-божески, зато в подарок сделал ещё и маленький подсумок для пуль и магических зарядов, который тоже можно было носить на поясе.

Вскоре, когда Портамер уже вовсю готовился к пышному празднованию Дня Единения Небесного, сам мастер сменил гнев на милость, позволил ей вернуться к привычной торговле табаком и даже обещал в скором времени поручить новое задание. Но не успел.

Едва ли не на следующий день он самолично нашёл Мию в порту, сообщил, что достопочтенный мэтр Агиллан согласен заплатить затребованную Мией сумму золотом, и велел без всякого промедления собраться и отбыть к замку чародея мэтра Гиллеара.

Глава VI. В логове колдуна. Часть I

Со слов Вагана, замок чародея стоял едва ли не в лесной глуши, где-то на берегу одного из многочисленных притоков Танта, в четырех днях пути от Портамера. Ехать к нему следовало по Старому Тракту в сторону Виллакорна, а потом свернуть к Литцу, городку на берегу Лисьего озера. Говорили, что те места и правда изобиловали рыжими лисицами, на которых любила охотиться местная знать, а ещё — оленями, глухарями и куропатками. На возделанных полях росла пшеница, по зелёным пастбищам вдоль речных берегов бродили коровы, тут и там на холмах возвышались мельницы, а под сенью тенистых лесов прятались глубокие ключевые озёра. Но в середине лета и здесь стояла душная, опаляющая жара.

На вылазку эту Мия собиралась едва ли не как в Подземный мир и иногда ненароком сравнивала себя с Сифом, героем из древних легенд, который для того, чтобы завоевать неприступное сердце принцессы Катраны, выкрал у владыки Хаммарана мех вина из росшего в его владениях огненного винограда, бывшее якобы источником вечной молодости и красоты богинь. Правда, хоть Сиф и украл то вино, счастья оно не принесло: выпив всего один бокал, Катрана превратилась в иссохшую, сморщенную старуху, а вскоре вовсе умерла от старости, не дожив и до двадцати лет. От мыслей о подобной неудаче Мия отмахивалась — в конце концов, Сиф преуспел и даже смог обхитрить самого владыку, а что Катране то на пользу не пошло… Ну так и Мие всё равно, что достопочтенный мэтр будет делать со стянутым артефактом — лишь бы с ней расплатился, а потом хоть трава не расти, пусть хоть засунет его себе… куда сможет.

По итогу в две объемистые седельные сумки, кроме смены одежды и провизии, пошло множество хитрых воровских штук, в том числе и «кошачья лапа», и стальные «медвежьи когти», надеваемые на сапоги для того, чтобы легче было взбираться по отвесным стенам, и колба-огнёвка, и даже мятно-лавандовая мазь от солнечных ожогов. С тяжёлым сердцем Мия засунула в один из потайных кармашков на сапоге и пузырёк с горезвёздником — сильнейшим ядом, одного маленького розового кристаллика которого хватило бы и для того, чтобы завалить лошадь. Конечно, яд тот Мие нужен был не для лошади, а для себя — уж лучше умереть от удушья, раздирая горло ногтями, чем попасть в темницу или в руки королевских дознавателей. Ну или самого колдуна. От мыслей о подобном перехватывало дыхание и внутри всё узлом завязывалось. Но она всё-таки надеялась, что до такого не дойдёт. Жаль, конечно, что мэтр Агиллан не выдал никаких магических приспособлений, могущих ей помочь, — только-то одну крупную бусину, выточенную из тусклого камня. Со слов мэтра, она должна помочь найти тот самый артефакт — мол, при приближении она каким-то особенным образом засияет. Мия, конечно, мэтру была благодарна, но так-то она бы и от плаща-невидимки или летающих сапог не отказалась, но те существовали лишь в легендах — тарсийские чародеи ничего такого творить не умели.

В конюшнях Мию встретили без особой радости — припомнили утраченного бурого, но распоряжению мастера сопротивляться дураков не нашлось, так что один из конюшат вывел во двор невысокую гнедую кобылку с лоснящейся шкурой и коротко стриженой гривой. Угостив кобылку яблоком и парой морковин, Мия закрепила седельные сумки, подправила сбрую, прицепила к поясу саблю в ножнах и, преодолев искушение пристегнуть ко всему и новенькую кобуру, закинула её в сумки вместе с чарострелом. Наконец, завершив все приготовления, вскочила в седло и двинулась по Старому Тракту, стараясь не обращать внимание на сосущее, мутное предчувствие чего-то нехорошего, что ждало её впереди. Правда, дорога быстро прогнала из головы все тревожные мысли.

Было ужасно жарко. Солнце палило нещадно, горячий воздух, подобно густому молоку, обжигал внутренности при каждом вдохе. Жидкая