Книга Фронтера - Льюис Шайнер

с Кёртисом и Молли. Кейн не слышал, о чем именно, поскольку давление в пещере было слишком низким, но понимал, что назревает эмоциональная буря; на глазах Молли выступили слезы.

— Успенский — любимый философ Глаголи. Она оттуда черпает идеи для своей физики, из его работ.

Под потолком стали зажигаться лампы, Кейн отступил в полумрак.

— Кто такая Глаголь? — спросил он.

— А вон, там внизу. Вы не в курсе, что она дочка Кёртиса и Молли?

Кейн покачал головой.

— Это странно. Такое впечатление, что тут все взаимосвязано, соединено некими линиями взаимодействия…

— Успенский пишет: Каждая отдельная человеческая жизнь есть момент сознания большого существа, которое живет в нас.

Кейна ошеломили слова мальчишки. Они на миг пробили мембрану, отделявшую его видения от реальности. Он чувствовал, как его глазами наблюдают за происходящим Парсифаль, доведенный до безумия собственным несовершенством и потерей Грааля, Ямато-Такэру, чей дух пошатнулся, а еще Ясон, фанатичный мореплаватель, которому не удалось проникнуть в суть Сюжета.

— Сюжет, — произнес Кейн.

— Ну да, это некий сюжет. Мы все существуем в пространстве-времени, реализуя его. Просто сюжет. Пройдет семь лет, и в твоем теле не останется ни единой прежней клетки. Что же уцелеет? Сюжет. Сюжет продолжает себя.

— Угу, — протянул Кейн. Мозг его охватило лихорадочное возбуждение, подобное степному пожару. Нейроны активировались будто все разом, прилив электрического потенциала перенес сознание на психоделический уровень. — Сюжет Героя продолжает себя.

— Успенский считает, что героические персонажи — это всего лишь отражения человеческих типов, существовавших еще десяток тысячелетий назад. Он говорит, что мистические силы, управляющие судьбами мира, заставляют их воспроизводиться снова и снова. Вечное возвращение.

На полу пещеры под ними Глаголь вывела Кёртиса и Молли к неожиданно включившемуся световому конусу. Проявилась складная деревянная ширма японской работы, а за ней — алюминиевые корпуса, платы и микросхемы, мотки проводов, дисковые накопители, чипы памяти на цилиндрических магнитных доменах.

Взгляд Кейна приковала одна из плат: лист текстолита размерами восемнадцать дюймов на двадцать четыре, утыканный чипами и увенчанный темно-синей керамической коробочкой величиною с ладонь.

Он начал галлюцинировать по-настоящему.

Откуда-то с тыльной стороны глаз проявилась и очертила себя призрачными линиями схема, раскрутилась, заполнила все поле зрения, медленно поворачиваясь вокруг пространственных осей, и уплыла прочь, вниз, к своему физическому аналогу.

Кейн смежил веки, но сверкающий чертеж не исчез: очерченный зрительным пурпуром на сетчатке, он продолжал поворачиваться и удаляться.

Он покачнулся, открыл глаза и с трудом сохранил равновесие, вцепившись в поручень. Фантомная проекция поравнялась с реальной платой, и под взглядом Кейна, который в восторге и ужасе наблюдал за нею, диаграмма совместилась с оригиналом.

На миг всю пещеру залил ослепительный золотой свет, а нервную систему Кейна пронзил импульс чистейшего наслаждения.

Он пал на колени и затрясся мелкой дрожью.

Он только что узрел свой Грааль.

Молли чудилось, что на ее глазах бабочка претерпевает обратную метаморфозу в гусеницу. Десять лет назад Кёртис был полон сил, красив и благороден, однако в коконе изолятор-бака на контрольном посту превратился в другого человека, сухого и язвительного, эрратического и аморального.

Взрыв скального карниза снаружи довершил трансформацию.

Пока скальное основание не задрожало под ее ногами, Молли не вполне верила, что у них получится. Кёртис ни на миг не утратил самообладания, не растерялся, не предоставил ей шанса преодолеть страх и попытаться остановить его, нарушить равновесие, отогнать висевшее над ними видение приговора судьбы. А если бы такой момент и представился, размышляла Молли, то спутники Алонсо сделали бы все, чтоб помешать ей им воспользоваться.

В продолжение приготовлений к демонстрационному взрыву Кёртис восседал, держа одной рукой телефон, и отдавал в трубку приказы своим подручным под куполом. Молли видела, что Кёртису недостает камер наблюдения; взрыв не покажется ему окончательной реальностью, пока он его на видеоэкране не воспроизведет.

Она была шокирована, поняв, что у Глаголи уже имеются образцы антивещества, чьи удерживающие поля можно отключить. Глаголь сказала, это для опытов или для расширения пещеры. Они приготовили их просто на всякий случай — вдруг пригодится? Молли сочла бы смертельной наивностью создавать нечто, с такой легкостью доступное трансформации в оружие.

Они сидели вплотную друг к другу — отец и дочь-полукалека. Кёртис наблюдал, как Глаголь вводит в компьютер координаты Москвы и модифицирует настройки. Думай, приказала себе Молли. Положение не безнадежно. Молли представляла себе устройство машины и достаточно хорошо знала уязвимые места, чтобы при удачном стечении обстоятельств отключить ее.

Самое очевидное — блок питания и синяя керамическая банка с антивеществом внутри. Молли стояла за спиной Кёртиса, в пяти-шести метрах от стойки с мониторами, дисками и рулонами распечаток. Плата на другой стороне. Если добраться туда, можно полностью выдернуть ее из установки, словно огромную вилку из розетки.

Трудность заключалась в том, что Кёртис не выпускал из рук пушки. Она не боялась умереть, дойди дело до такого, она опасалась напрасной смерти, при которой и до платы-то добраться не удастся.

Молли отклеилась от столешницы, на которую опиралась, и пошла ко входу в пещеру, демонстративно держась подальше от критических частей транспортера. В целом установка занимала участок длиной почти десять метров, а шириной четыре-пять, и ширма в восточном стиле стояла точно в центре, будто увеличенная в размерах доска для сборки детских наборов электроники. На дальней стороне установки, вне пределов досягаемости Молли, находился сам портал. Толстые черные провода вели от него только к главному блоку питания.

Она продолжала перемещаться по пещере, впервые заметив, как в действительности та обширна. Большую часть времени здесь горели точечные источники света, а иногда тускло-красные лампы под потолком, словно Глаголи было неприятно видеть нерушимые каменные стены. Как ни тусклы были потолочные лампы, а они производили впечатление очередного вмешательства в естественную среду, не чуждого жестокости.

У входа в пещеру что-то сверкнуло. Индикатор возле шлюза. Кто-то хотел войти.

Молли покосилась на Кёртиса, который этого не заметил. Алонсо смотрел поверх плеча Кёртиса на дисплей, а за шлюзом наблюдала только Ханаи. Молли как могла быстро двинулась к открытой внутренней двери тамбура, стараясь не привлекать внимания Кёртиса, но не успела подойти и на десять метров, как Ханаи заступила ей дорогу.

— Молли, — сказала та, — не делай этого.

— Ты не понимаешь, что происходит? Ты не осознаешь, что пытаются сделать Кёртис и его слуги?

Ханаи покачала головой.

— Это неважно. Держись подальше от люка.

— Я не пытаюсь выйти наружу. Я просто хочу его закрыть.

— Я индикатор не хуже твоего вижу. Ты не знаешь, кто там. А что, если это русские?

— Ну и что, если русские? — сказала Молли. — Кёртис