Книга Мортена: Перерождение - М. Борзых

обернёшься. Отлетим подальше. Заночуем хоть в степи, лишь бы не у арахнида под боком.

Аэр внимательно смотрел, как Беримир балансирует на выбранной паучьей нити, словно на канате. Усложняло задачу ещё и то, что террианец шёл практически вслепую. Зрачки его хаотично двигались под закрытыми веками в попытках обнаружить присутствие арахнида.

Ветер завывал и хлёстко бил порывами из провала, где когда-то находилось озеро, а ныне расположилось паучье логово.

Орм сменил ипостась на человеческую и чуть не рухнул в ячейку между нитями паутины. Раскорячившись не хуже самки скута в период спаривания, аэр удержался от падения. Осторожно повторяя за проводником, Орм продвигался следом, выбрав нить параллельную Беримировой. Это и спасло ирбиса от смерти. Аэр успел подхватить завалившегося навзничь менталиста.

Они прошли лишь треть расстояния, когда из-под земли стали ощущаться огоньки сознаний во главе с предводителем, сравнимым по силе с мощно горящим факелом. Стараясь контролировать и замедлить продвижение главаря, Беримир не успевал расщеплять сознание на такое количество связей. Его словно атаковал рой медоносов, защищавших свою праматерь и жалящих острыми болезненными жалами.

Их были даже не десятки, а сотни. Ирбис отчаянно дробил сознание на мельчайшие осколки, стараясь захватить и подчинить своей воле непослушные искры, не забывая контролировать арахнида. А выводок всё прибывал. Сдерживая их внизу провала, Беримир уже не был в состоянии связаться с Ормом. Всё, на что его хватило, это из последних ил раскинуть ловчую сеть на хоть какую-то тварь, чтобы предложить равноценную жертву вместо себя.

Мир перестал существовать, время замерло, пульсируя сотнями сознаний, подчинённых дару ирбиса. Беримир исчез, рассыпаясь пеплом погребального костра, и только воля, незыблемая воля вела издали к паучьей ловушке раненного птера.

Несколько часов назад птер вывел на охоту свой выводок и даже захватил законную добычу, но та оказалась ему не по зубам. Мелкая тварь умудрилась ранить охотника и смогла исчезнуть.

Сейчас израненный птицеящер с усилиями держался в воздухе, летя в место, где ему будет хорошо, он будет в безопасности и сможет восстановиться для новой охоты. Там есть много еды и вода. Идеальное место.

Приземляясь между скальных отрогов, птер уже видел отблески волн в лучах заходящего солнца, слышал крики мелких птиц и рёв откормленных и готовых к спариванию скутов. Дальше мир померк.

Израненный окровавленный птер рухнул в центр паутины практически одновременно с тем, как Орм выбрался на скальный выступ с перекинутым через плечо Беримиром.

Прорвав паутину своими острыми, как лезвия, челюстями, птер с размахом крыльев даже большим, чем у самого Орма, проскользнул в провал. Раздался стрёкот сотен, а то и тысяч жвал, цокот хитиновых лапок по камню и омерзительные чавкающие звуки, усиленные эхом.

Аэра передёрнуло от отвращения. Нужно было поскорее убираться отсюда. Вдруг арахнидам покажется мало одного птера.

Выпив остатки энергетика, Орм перебрал их вещи и выкинул всё лишнее. Предстояли ещё сутки в небе без отдыха, и следовало максимально снизить вес.

Дёрнули же его горги за язык лететь через центр пустошей. Теперь не хватало ещё, чтобы Беримир издох, вытаскивая их из передряг. Орлам сейчас только войны со снежными барсами не хватало. О размере компенсаций за смерть главного наследника Орм боялся даже подумать.

Такими нехитрыми мыслями аэр отвлекал своё внимание от главного. Только что он стал свидетелем проявления родовой силы такого уровня, о которой никому и никогда не следовало знать. О, услуги Беримира стоили гораздо дороже трёх орлиц с зачатками дара. Гораздо. За такие тайны убивали, не глядя на положение и родственные узы, поэтому Орм сделает вид, что ничего не понял. Ему не впервой создавать видимость простачка.

Аэр осмотрелся с вершины скалы. Необходимо было определить направление полёта. Чавканье становилось всё тише, того и гляди, хозяева могли пожаловать за добавкой.

Сизые тучи на горизонте намекали, что где-то там разгневанные горы сравнивали с землёй его родной дом, а значит, к ягуарам надо брать левее. В крайнем случае, попадут к пустынницам, но это не критично. Мать Ора, амори Эфа, конечно, ещё та змеюка, но вот с одной из её дочерей, Эфисе, у него сложились вполне дружеские отношения.

Сменив ипостась, орёл осторожно взял в лапы Беримира, всё еще находящегося в бессознательном состоянии. Лицо его напоминало восковую маску, будто из него разом выкачали всю кровь, что было недалеко от истины, ведь её тонкие струйки стекали из уголка рта, носа, ушей и даже из глазниц ирбиса.

Оставалось надеяться, что раз уж у наследника снежных барсов хватило силы на контроль над несколькими сотнями живых существ, то должно хватить и воли заново собрать свои разум и сознание в единое целое.

* * *

Я пришла в себя в месте, напоминающем больничную палату. Рядом со мной тихо беседовали две женщины. Они были чем-то похожи, только одна значительно старше и худая, как тростинка, а вторая — молодая и фигуристая, в самом соку. Такие очень нравились мужчинам.

Стараясь не выдать себя раньше времени, рассматривала их из-под опущенных ресниц. Обе имели бирюзовый оттенок кожи и синие волосы, собранные в косы вокруг головы. Подумалось, что это, наверное, игра освещения, не может же у людей быть такого цвета кожа. Они же не смурфики. Их светлые холщовые халаты очень напоминали больничную униформу. Только шапочек не хватало.

Сама я лежала на металлической кушетке, которая поскрипывала при малейших движениях. Благо, на матрас не поскупились. Сверху меня стыдливо прикрыли простынкой. Что-то подобный дресс-код начинал меня напрягать, а вернее, периодичность его появления в моей жизни.

Ощущения были терпимые, ныли мышцы, и чуть саднило горло.

— Критические повреждения отсутствуют, — тут же отчиталась ЯГУ, — оператор имеет незначительное растяжение мышц, гипоксию и нарушение энергетического баланса вследствие частичной трансформации.

Как же хорошо иметь собственного диагноста, всегда точно буду знать, от чего чуть не сдохла в очередной раз. Однако, как бы ядро не было полезно, вопросы к нему у меня остались. С этой заумностью нужно было что-то делать. В обычной жизни пространственные научные трактовки ЯГУ мне не мешали, но вот в критических ситуациях я пару раз помереть могла успеть, пока дослушивала рекомендации по спасению. Хотелось получать их проще и лаконичней.

Устраиваясь поудобнее, я уже хотела продолжить мысленную беседу, но скрип кушетки меня выдал. Разговор на фоне прервался, и одна из женщин, которая постарше, спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, насколько это возможно в текущих обстоятельствах, — не стала лукавить, во все глаза рассматривая действительно бирюзового оттенка кожу. — А где я?

Мне показалось,