Книга Вершина башни - Федорова

земле. Вместе с этим ударом его темная аура опутала весь зал. Потоки энергии вызвали тряску. Земля и стены задрожали, люстра, висевшая в центре комнаты, с грохотом упала с потолка. Люди в ужасе начали расступаться, и в тот же момент Амир без предупреждения помчался в бой.

Он не стал нападать на стражников — в этом даже не было нужды. Вместо этого, в считанные секунды он подобрался к Норвику и со всей силы схватил его за горло. Когда окружающие успели прийти в себя, Амир уже поднял зачинщика всей этой ситуации над полом. Угрожающе посмотрев на запыхавшегося человека, он проговорил:

— Если не хотите, чтобы я сравнял это место с землей, закройте глаза и сделайте вид, будто нас здесь не было. Я же в свою очередь обещаю, что как только мы заберем наши вещи, то сразу спустимся на этаж ниже и больше не появимся здесь.

Вначале Норвик пытался сжать запястья Амира так сильно, как только возможно, но затем, почувствовав невыносимое удушье, он стал цепляться за его руку так, чтобы хоть немного ослабить давление.

— Ты… — гневно хрипел он, — ты кем себя возомнил?

Амиру не нравилось терять время в этом месте. Зловеще нахмурившись, он проговорил:

— Я думал, что такие дураки, как вы, хотя бы на языке силы понимают. Мне нужно яснее выразиться?

Развернувшись, Амир буквально швырнул своего противника на пол. Тот от удара воскликнул, но не успел ничего сделать. Тот час Амир снова подошел к нему и наступил на горло, от чего Норвик стал задыхаться лишь сильнее.

Краем глаза заметив приближение, Амир посмотрел в сторону подступавших стражников и холодно сказал:

— Назад. Еще хоть одно движение, и я обнажу меч. Правда, тогда ваш господин останется без головы.

Кто-то из этих людей быстро сообразил. Подскочив к Янисе, он обнажил клинок и также уверенно прокричал:

— Тогда я избавлюсь от нее!

Амир не стал даже отвечать ему. Вместо этого, угрожающе посмотрев на Норвика, он без лишних слов дал понять, что тому стоило как-то приструнить его людей. Уже весь красный и почти не дышавший мужчина, цепляясь руками за ногу Амира, закричал:

— Всем назад! Никому никого не трогать!

— Вот это правильный подход, — с улыбкой отвечал Амир. — Уважение называется.

Слегка ослабив давление, он позволил Норвику сделать несколько глубоких вдохов, и тогда тот, хоть немного успокоившись, зашептал:

— Если ты сдержишь слова и заберешь всю свою команду…

— Сдержу, — серьезно ответил Амир.

Они оба замолчали, смотря в глаза друг другу. По Амиру сразу было видно, что он не собирался лгать, возможно поэтому и Норвик, отказавшись от идеи с борьбой, просто кивнул ему.

Этот жест был принят за согласие. Сразу же отступив, Амир развернулся и двинулся в прочь. Норвик же, громко кашляя на весь зал, сел. Его люди мгновенно сбежались к нему, но тот жестом приказал им не приближаться.

Когда Амир подошел к Янисе, она уже не лежала, а сидела. Все еще придерживая рукой красную опухшую щеку, девушка лишь недовольно морщилась. Она как будто пыталась подавить в себе недовольство.

Протянув ей руку, Амир помог Янисе встать, а затем повернулся к Сердвику и спокойно спросил:

— Сам встанешь, или тебя тоже поднять?

Сердвиг сразу же поднялся с колен. С тех пор, как Амир появился в этом месте, он все еще не мог прийти в себя. Подобная внезапность и быстрое развитие событий даже не оставили ему возможности как-то помочь разрешить этот конфликт.

Амир, строго посмотрев на Сердвика, сказал:

— В следующий раз предупреждай, что ты из правящей семейки.

— Это было в первый и в последний раз.

— Надеюсь.

* * *

Тренировка шла всего второй час, но руки Раифа уже дрожали от усталости. Как обычно, находясь в стороне от всех остальных кандидатов в рыцари, он в одиночку выполнял однообразные замахи мечом, правда, в этот раз на его руках и ногах висели утяжелители.

Массивные грузы, крепившиеся к телу, делали любое действие замедленным и вялым. И чем больше ты носил подобные тяжести, тем быстрее начинали ныть твои мышцы. Однако для Раифа, который почти всегда тренировался один, именно этот способ был лучшим методом тренировок.

«Из-за того, что никто не хочет вставать со мной в пару, — размышлял Раиф, — я не могу тренировать рефлексы, как все остальные. Но прямо сейчас мне это и не надо. Если понадобится, я потренирую эти навыки позже с кем-нибудь еще. Терять время просто не хочется».

Внезапно откуда-то из-за спины прозвучал громкий мужской голос:

— Опять один?

Раиф даже не обернулся, уже понимая, кто именно к нему подошел. Наставник кандидатов Кальт надвинулся, словно настоящая скала. Заслонив своей тенью мальчика, он внимательно начал наблюдать за его техникой, а тот в свою очередь спокойно ответил:

— Никто не согласился, когда я предложил потренироваться вместе.

Кальт нахмурился и настороженно оглянулся. Сейчас вся тренировочная площадка была усыпана парами кандидатов, которые сражались друг против друга. Наверняка кто-то из присутствующих все-таки был без пары, просто предпочитал меняться местами с остальными и не показываться на виду наставника лишний раз.

— И почему эти детишки такие упрямые? — вслух прошептал Кальт.

— Вы когда-нибудь про козла отпущения слышали?

— Козла отпущения? — удивленно переспросил наставник. Снова посмотрев на Раифа, он заметил с каким хладнокровием тот продолжал делать один замах за другим — и это при том что его положение спины и ног было неподвижным, абсолютно правильным.

— В религии моей семьи, — продолжал Раиф, — козел отпущения — это животное, на которое возложены грехи всего народа. Мы — выходцы с юга, и по одной из версий, в далеком прошлом, наши предки брали одного такого козла, а затем отпускали его в пустыню, обрекая на верную и мучительную смерть. Так, грехи всего народа исчезали и люди чувствовали себя лучше. — Лишь теперь остановившись, Раиф приподнял взгляд и улыбнулся. — В нашем случае козел отпущения — это я. Люди чувствуют себя лучше, когда думают о том, что я причина всех их бед.

Кальт не мог ничего на это ответить. От подобного кровожадного рассказа его глаза расширились. Лишь минуту спустя, когда Раиф снова вернулся к тренировке, наставник спросил:

— Ты где подобного наслушался? Тебе родители рассказали?

— Нет, в храме.

— Ты ходишь в храм из-за семьи?

— Частично. В прошлом моей отец был спонсором многих храмов в этом городе. Правда, он делал это не из-за глубокой веры.

— Тогда почему?

Кальт хмурился все сильнее. Задумываясь о том, почему же оба ребенка из этой семьи были такими странными, он невольно пришел к