Книга Пока мы не встретились - Карен Рэнни

– Но я ни то ни другое.

– Думаю, ты просто этого не знаешь. – Монкриф подошел ближе и продолжил: – Ты сегодня без костылей. Как твоя щиколотка?

– Уже хорошо. – Голос Кэтрин предательски дрогнул. – По крайней мере, на короткие расстояния я могу передвигаться самостоятельно.

Монкриф наклонился и приподнял ее. Кэтрин испуганно вскрикнула.

– В проходе холодно, а ты босиком.

– В каком проходе?

Монкриф не ответил, а просто двинулся к стене с потайной дверцей, на что-то нажал, и картина на стене уползла внутрь.

– Путь неблизкий, надо щадить твою ногу.

– Ты несешь меня в башню? Он улыбнулся.

– Мы отправимся в какие-нибудь гостевые покои. Лишь бы подальше отсюда. – И он оглянулся на галерею герцогских портретов. – Я часто думал, что надо бы заново отделать эту спальню, а предков перенести в другие покои.

– Значит, они и на тебя смотрят?

– Смотрят, и даже с завистью. Но пусть довольствуются собственными невестами.

Кэтрин улыбнулась и прижалась щекой к его груди. Стена за их спинами стала на место. Наступила полная темнота, но Монкриф шел так уверенно, как будто видел дорогу.

– Откуда ты знаешь, где мы?

– Считаю двери. Возле каждого порога есть небольшой подъем. Сейчас мы у дверей первой из гостевых комнат западного крыла.

– Должно быть, ты в детстве часто здесь бродил. Монкриф усмехнулся.

– Знаешь, говорят, что подслушивающий часто слышит не то, что хочет. Мне приходилось испытать это на собственной шкуре. Когда отец хотел меня наказать, я, как правило, знал об этом заранее и имел возможность насладиться ожиданием.

– Тебя часто наказывали?

Перед глазами Кэтрин возник маленький мальчик, такой одинокий, но отчаянно храбрый.

– Достаточно часто, чтобы я стал бояться отца, но недостаточно, чтобы заставить меня извлечь из наказания какие-нибудь уроки. Время сделало это лучше, чем мой отец.

Кэтрин хотелось узнать, чему научило Монкрифа время, но тут он остановился и потянулся к стене. Медленно открылся проход, и Монкриф вошел в комнату, в которой было немного светлее. Кэтрин поняла, что это из-за светлых чехлов на мебели.

Монкриф безошибочно нашел кресло и посадил туда Кэтрин, но она тут же вскочила с места и подошла к Монкрифу, который стал растапливать камин.

– Не знала, что герцоги занимаются хозяйственными делами.

– Не забудь, я не родился герцогом. Четырнадцать лет я делал все сам, так что у меня достаточно опыта, чтобы жить как нормальный человек, а не только как герцог. – Он с улыбкой обернулся к Кэтрин. Блики разгорающегося огня осветили его лицо.

– Думаю, у тебя хорошо получается и то и другое.

– Ты заманиваешь меня в постель, Кэтрин? Тебе не надо для этого прилагать особых усилий.

– Что ты такое говоришь! – Щеки у Кэтрин порозовели.

Монкриф выпрямился.

– Не надо пугаться. Я просто шучу.

Он коснулся ее лица и большим пальцем погладил по щеке.

– Не будь столь серьезна, Кэтрин, любовью занимаются в радостном настроении, чтобы получить удовольствие, удовлетворить страсть. Не следует вмешивать сюда такие понятия, как долг, обязанность, честь, добродетель.

У Кэтрин заколотилось сердце. Она с трудом произнесла:

– Викарий говорит, что Бог наказывает всех женщин за безнравственные мысли. Ты думаешь, это правда?

– Нет, но тут важно, веришь ты в это или нет. – У меня очень мало безнравственных мыслей.

– Тогда тебе нечего бояться викария. – Улыбка Монкрифа была такой мягкой, что Кэтрин совсем не испугалась, когда он положил ей ладонь на шею и притянул к себе. Когда губы Монкрифа коснулись ее губ, все мысли вылетели у Кэтрин из головы, остались только чувства: ощущение его дыхания, вкус его губ. Монкриф немного наклонил голову, и Кэтрин последовала за его движением. Поцелуй стал глубже. Кэтрин чувствовала, как пальцы Монкрифа скользят по ее волосам, и сама протянула руку, чтобы ощутить жар его кожи.

Все чувства Кэтрин странным образом обострились. Она вдыхала запах его мыла, чувствовала шелковистую гладкость халата, слышала стук сердца.

Поцелуй закончился, но Монкриф не отстранился. Его дыхание стало тяжелым, сердце билось также часто, как и сердце Кэтрин, а к ее бедру прижалось нечто скандально-огромное, горячее и жесткое.

Монкриф медленно повел ее к кровати. Кровать была не такой высокой, как в герцогских покоях, – всего две ступени. Кэтрин поднялась и села лицом к Монкрифу.

– Ты помнишь, я говорил тебе, что ты прекрасна?

– Конечно, помню. Ты изменил свое мнение? Пламя в камине уже разгорелось. Комната осветилась оранжевыми бликами. Черные и красные линии очертили фигуру Монкрифа. Его губы изогнулись в мимолетной усмешке. Он провел пальцами по ее руке. Кэтрин испугалась, что Монкриф заметит, как она дрожит.

– Нет, дорогая. Сейчас ты стала еще красивее.

– Ну и кто теперь льстит?

– Это не лесть, это правда, – сказал он, обвивая ее руками. Горячая волна словно захлестнула тело Кэтрин, хотя она понимала, что Монкриф ничего еще не сделал, только обнял ее и легко пробежался кончиками пальцев по руке до сгиба локтя.

Кэтрин нравилась его гладкая, упругая кожа, мягкость только что выбритого мужского лица. Она протянула руку и зарылась пальцами в его чуть вьющихся волосах.

Кэтрин никогда не скучала по акту любви. Больше всего ей хотелось, чтобы ее держали в объятиях, нравилось тепло любимого мужчины. Однако она никогда в жизни не испытывала такого возбуждения, как сейчас. Не хотелось ни думать, ни оценивать, ни сдерживаться, нестерпимо хотелось только одного – чувствовать.

– Монкриф, – почти простонала она.

– Что, моя радость? – В шепоте Монкрифа звучала едва слышная нота иронии.

– Ничего, – выдохнула Кэтрин. Монкриф сильнее прижал ее к себе и слегка дотронулся губами до нежной щеки. От этого легкого прикосновения по телу Кэтрин побежали мурашки. Монкриф приподнял ее подбородок, неспешно провел пальцем по шее, потом по линии губ. У Кэтрин перехватило дыхание. Все тело изнывало от этой медлительной и едва ощутимой ласки. Кэтрин хотелось большего.

– Ты, правда, этого хочешь? – спросил Монкриф, слегка отстранившись от нее.

Кэтрин решительно кивнула головой. Сейчас этот мужчина заполнял весь ее мир. Она хотела прильнуть к нему всем телом, обнять эту крепкую шею, мускулистые плечи.

– Кэтрин, ты вся дрожишь!

– Наверное, от холода.

– Или от страха. Не бойся. Она не ответила.

Монкриф снова нагнулся и поцеловал ее, мягко, но, настойчиво заставляя раздвинуть губы. Распрямившись, он сказал: