Книга Калейдоскоп - Юрий Евгеньевич Смирнов

на то, что там были люди. Еще до Вспышки и появления «Вятки» я словно почувствовал, что супруга жива. То, что я оказался здесь в момент возникновения Территории, – чистая случайность, но как раз тогда я каким-то шестым чувством осознал, что мне не стоит бежать вместе с остальными жителями, что, возможно, однажды я смогу найти свою пропавшую жену именно здесь. Тем более что теперь «Вятка» раз за разом подпитывает мою надежду. Ты вот говорил, что видел здесь свою Машу, которая жива-здорова на Большой земле. А я временами вижу свою жену, которая зовет меня вернуться на Большую землю. И пусть я знаю, что, откликнувшись на этот зов, не застану ее на нашей старой квартире, да и вообще не без оснований полагаю, что ее устами со мной разговаривает «Вятка», мне приятно думать, что она не погибла.

– Почему же тогда ты пишешь ей письма и посылаешь деньги, если считаешь, что можешь встретить ее здесь? – не понимал Костров.

– Я сентиментален, Василь Иваныч. Я начал писать эти письма, когда она пропала. Тогда это просто были клочки бумаги, которые я складывал в пачку и запирал в письменный стол. Так мне легче было переносить утрату. А когда я остался жить на «Вятке» и появился ты в роли почтового курьера, я решил пересылать письма на свой домашний адрес. Почему нет? Ну а что касается денег, то здесь они мне ни к чему, поэтому я и просил тебя переводить часть заработанных средств на наш общий с женой счет. Если однажды она вернется домой, эти деньги ей понадобятся.

– По-моему, ты сумасшедший, Николаша, – печально резюмировал Костров.

– Не больше, чем каждый из тех, кто здесь остался или прибыл на «Вятку», чтобы пройти маршрут. Вот сам-то ты с чего вдруг решился прийти сюда? Ты ведь сознавал, что «Вятка» так просто тебя не отпустит!

– Знаешь, я ведь много лет вожу поезд сюда и видел много такого, о чем можно поделиться только с такими, как ты, проводниками по Территории. Порой приходилось видеть жуткие вещи, они совсем не укладывались у меня в голове. Я не понимал, что «Вятка» хочет мне сказать. И однажды мне стало казаться, что все это – там, за окнами локомотива, – этакий морок, который ничего не может мне сделать. Как кино, которое можно посмотреть и забыть. А раз так – почему бы мне не пройти по маршруту? Вдруг и впрямь очищусь, получу заслуженное искупление? Ведь это не более опасно, чем какое-нибудь реалити-шоу, в котором участников пугают загримированные в монстров актеры! Пугают – но ничего по-настоящему непоправимого не сделают. А вот когда я ступил на эту землю и пошел по маршруту своими ногами, я вдруг понял, как это страшно. Я почувствовал себя маленьким человечком, который не может контролировать ничего из того, что происходит вокруг. Все менялось так стремительно… Метро, живая жена в квартире, пауки, сын, Маша… Я держался сколько мог, и все-таки мне стало казаться, что я спятил. И тогда меня обуял страх, что только ты понял, кто я есть на самом деле. А раз ты это понял, то непременно выдашь все мои тайны.

– Именно по этой причине ты решил меня убить? – Волкогонов не впервые слышал подобные выводы от клиентов, но немногие решались довести дело до конца и напасть на проводника, отдавая себе отчет, что без него пропадут на «Вятке» бесследно. – Тебя даже не смутила мысль, что ты отсюда не выберешься?

– Во-первых, я запаниковал, и гнев застилал мой разум. Мне казалось, что стоит лишить тебя жизни, мои мучения закончатся. Во-вторых, если уж начистоту, я выбрал наиболее подходящий момент: мы с тобой вышли к путям, а рельсы – это уже моя вотчина, Коля. Тебе в жизни не переводить по Территории столько «туристов», сколько я составов по рельсам провел.

– Похоже, «Вятка» решила избавиться от меня чужими руками.

Волкогонов никак не мог понять, почему таинственная Территория его боится. Ведь сколько уже попыток было выдворить его за пределы! Проводников здесь всегда неизменное количество, но отчего-то именно к Волкогонову какое-то особое отношение. И уговоры были, и угрозы, и ультиматумы – ну как тут снова не вспомнить призрак жены, которую «Вятка» регулярно подсылала к нему! Наверняка и до прямых покушений однажды дойдет. Но почему, в таком случае, не дошло раньше? Ведь он, по сути, полностью в ее власти! Складывалось впечатление, что «Вятка» ведет себя точно так же, как вел Костров: паникует и выжидает, выбирая наиболее подходящий момент. Из-за чего же она может паниковать? Считает так же, как и Костров, что только он один способен завладеть ее тайной? Или даже уже завладел?

– Она все равно это сделает, Коля. – Костров вдруг заговорил так, будто они были не просто приятелями, а закадычными друзьями, и это не укрылось от внимания проводника. – Я думаю, тебе действительно стоит покинуть ее. Мне кажется, она тебя выпустит.

Волкогонов помолчал, размышляя, а затем спросил:

– Что же ты такое совершил, Василь Иваныч, что «Вятка» пустила свои корни так глубоко в твое сердце?

– Не твое дело, проводник! – Костров вдруг изменился, его лицо стало пунцовым от ярости, и он попытался освободить руки, но лишь дергал путы, не в силах разорвать их.

Волкогонов отпустил рукоять, и дрезина стала замедляться. Проехав еще какое-то расстояние по инерции, она плавно остановилась.

– Значит, ты решила сменить тактику, – усмехнулся проводник, понимая, что сейчас разговаривает уже не с машинистом поезда, а с тем, кто представляет интересы «Вятки». – Может, тогда поговорим по-человечески, а не так, как ты привыкла говорить с нами, запугивая?

– Запугивая? – Псевдо-Костров посмаковал это слово, будто оно действительно имело запах и вкус. – Забавно. Для людей страх – это реакция, эмоция. Обычный выброс адреналина и кортизола превращает вас в неуправляемых животных. Загнанные страхом в угол, вы начинаете проявлять себя во всей красе. Мне интересно наблюдать за вами, когда вы хорохоритесь, полагая, что кошмары вас в принципе не берут, хотя они просто недостаточно для вас сильны в отдельно взятые моменты. Думаешь, тебя невозможно напугать? Отнюдь! Просто я еще не до конца выкрутила регулятор ужаса. Планируешь вечно скитаться по этим землям безнаказанно? Ах, как забавны человеческие существа…

– Что будет с Костровым? – Волкогонову казалось странным обсуждать судьбу товарища с ним же самим, однако других вариантов не было.

– У меня для него припасено еще много сюрпризов, но туда он отправится без тебя. На этот уровень «Вятки» тебе доступ заказан.

– Другой уровень? – опешил проводник, считавший, что у Территории